Захвачненные (ЛП) - Уайлдер Джасинда (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗

— Капрал Уэст, — это капитан Лафлин. Его голос как всегда резкий, твёрдые глаза захватывают меня. Он высокий, с тонкими, угловатыми чертами лица и слишком длинным носом.

— Алекс, — я не двигаюсь с места.

Подполковник ощетинивается и шагает вперёд:

— Ты всё ещё в рядах морской пехоты Соединенных Штатов, сынок. Тебе бы лучше…

Капитан Лафлин, смеясь, взмахом руки останавливает подполковника:

— Расслабься, Джим. Я всё решу.

Он поднимается по ступенькам, оставляя тех троих позади. Жестом указывает на входную дверь:

— Мы можем поговорить внутри, Дерек?

— Мы можем поговорить прямо здесь.

Он вздыхает:

— Что ж, хорошо, — снимает головной убор, садится на стул и откидывается на спинку. — Не делай всё ещё сложнее, чем есть, Дерек. Ты в самоволке. Ты покинул больницу без выписных документов. Ты ушёл, не получив наблюдающего. Ушёл без дальнейших выяснений. Можно сказать, ты нарушил свой долг. Я могу посадить тебя за решётку. Лишить звания, снова сделать рядовым, перевести в контрактники. Я могу с позором уволить тебя. Вы улавливаете мою мысль, капрал? — он подчёркивает это слово, чтобы напомнить мне о моём чине, я думаю.

— Сэр.

— Но я добрый ублюдок, понятно? У меня сердце, блять, золотое, так что я ещё ничего такого не сделал. Я дал тебе немного времени. Честно говоря, из всех мест, где я ожидал тебя найти, этого в списке не было. Но я понимаю. Ты не услышишь от меня никакого осуждения. О`кей? Ты чертовски хороший морпех, Дерек, — он подаётся вперёд, уперев локти в колени, тёмные глаза впиваются в мои, блестя, как осколки обсидиана. — Ты прошёл через ад. Ты страдал. Я понимаю это. Я уважаю тебя до усрачки за то, что ты вышел из той передряги с хоть каплей здравого смысла. Но у меня есть приказ, и ты знаешь не хуже меня, что я ничего не могу с этим поделать.

— Я не могу вернуться, Алекс, — я ставлю пустую пивную бутылку на перила и поворачиваюсь к нему лицом. — Не могу. Не смогу. Откровенно скажу, не думаю, что я в хорошей форме. Я буду помехой для всех. Как только ситуация накалится, я облажаюсь. Совсем недавно какой-то маленький сопливый обормот запалил рядом со мной несколько петард, и я свалился с ног, дрожал, как лист. Как, по-твоему, я буду уклоняться от РПГ и избегать СВУ, Алекс? А?

— Это ясно. Ты напрасно тратишь красноречие, Дерек, — он встает. — Тебя не просят вернуться в патрулирование горячих точек, понятно? Не пытаются снова бросить в бой. Наверху не настолько глупы… — он обрывает себя с усмешкой, а я не могу не смеяться, потому что, да, они обычно такие глупые. Он перестаёт улыбаться и продолжает. — Я не могу рассказать больше, не здесь, не сейчас. Я должен привести тебя в порядок и переправить через океан.

Я хмурюсь:

— Так они хотят, чтобы я вернулся туда, но не воевать?

Капитан Лафлин кивает на экранную дверь, на Рейган и Томми, которые стоят внутри, наблюдая и слушая.

— Как я уже сказал, здесь не время и не место, чтобы выложить тебе подробности. Но я могу рассказать о кое-каких итоговых решениях. Время, проведённое тобой в плену, будет засчитано как сверхурочный срок службы, ты получишь за него специальную компенсацию, и оно войдёт в твой общий военный стаж. Что означает, что ты отработал три года из положенного пятилетнего срока. Сделай это для меня, и мы что-нибудь придумаем. Устрою тебя на канцелярскую работу. Например, на вербовку в Хьюстоне. Подберу что-нибудь несложное, возможно, даже недалеко отсюда, если ты этого хочешь. Что-то, чтобы без напряга дослужить оставшиеся два года, получить официальные увольнительные документы и делать всё, что хочешь, с остальной частью твоей жизни.

Мысль о том, что я должен оставить Рейган, сводит меня с ума. Моё сердце вырывают из груди. Кажется, я дал обещание, которое не смогу сдержать.

— Я отслужил свой срок. Я исполнил свой долг перед страной, черт побери! Разве я не заплатил сполна, Алекс? Нет? Недостаточно того, что я видел, как убили дюжину моих самых близких друзей? Недостаточно, что я держал своего лучшего друга на руках и смотрел, как он умирает? Мало, что я провел три года, терпя пытки, избиения и допросы? Я никогда не называл талибам ничего, кроме имени, звания и серийного номера. Ни слова больше, Алекс. Но всё же этого недостаточно? Я должен вернуться? Ещё одна миссия... Пошел ты, Алекс! Пошёл ты со своим предложением!

Он смотрит на пастбище, на Генри, качающего головой и бегающего вдоль линии забора.

— Мне очень жаль, приятель. Я не предлагаю.

— Я не твой чёртов приятель, капитан.

— Я сожалею. Хотел бы я мочь что-нибудь сделать…

— К чёрту твои извинения. Да пошли вы все! — я кричу мимо него, на подполковника, на двух других, которые выходят вперёд, готовые надрать мне задницу.

Капитан Лафлин останавливает их жестом руки и обращается ко мне. Всё его сочувствие, человечность и дружелюбие исчезли. Теперь в нём не осталось ничего, кроме поведения командира и ожидания послушания.

— Собирай свои манатки, капрал. Самолет взлетит через двенадцать часов. Либо ты летишь на нём, либо ты оказываешься в наручниках.  

Я на мгновение замираю, усмиряя свой гнев. В результате, понимание, что ничего другого, кроме как подчиниться, не остаётся, укладывается в сознании. Лучше выбрать службу, принять предложение. Тюрьма меня убьёт. Я выпрямляю позвоночник. Встаю по стойке смирно. Отдаю честь. Капитан прищуривается, и где-то в глубине его глаз я вижу тень мелькнувшего сожаления. Я поворачиваюсь кругом, каждый мой шаг – жёсткий и злой – и ухожу внутрь дома. И с такой силой хлопаю внутренней дверью-ширмой, что Рейган подпрыгивает, а Томми роняет свои детальки, его маленькое личико сморщивается, готовое расплакаться.

Боже мой, этот мальчик. Такой милый.

Он вскакивает на ноги и подбегает ко мне. Хватает меня за ногу и тянется вверх:

— Дерек.

Я поднимаю его. Держу.

— Все хорошо, малыш. Прости, что напугал тебя.

Он дотрагивается до моего лица.

— Ты грустишь?

Я стираю с лица все отрицательные эмоции, натягиваю улыбку.

— Нет. Мне просто нужно... мне нужно уехать.

— Куда?

Как вообще можно объяснить это трёхлетнему ребенку?

— Мне... мне нужно кое-что сделать. Я должен поработать морским пехотинцем.

Я слышу, как судорожно вздыхает Рейган.

Томми склоняет голову на бок, внимательно глядя мне в глаза. Чёрт возьми, этот парень так похож на Тома, что аж жутко и больно. Через какое-то время он шевелится, и я опускаю его на пол.

— Хорошо, — говорит он взрослым и слишком понимающим для своего возраста голосом. — Пока-пока. Скоро увидимся.

У меня сжимается горло:

— Да. Мы с тобой скоро увидимся. Я вернусь. Ладно?

Томми подходит к деревянному сундуку и роется в нём. Достаёт маленькую пластиковую фигурку, которую протягивает мне. Это персонаж, которого я знаю как Кабби из «Джейка и пиратов Неверленда». Я вспоминаю, что у Кабби всегда есть карта, он всегда знает дорогу домой, и как найти нужный путь. Я беру его у Томми на память.

— Кабби, — говорит он.

— Кабби, — повторяю я, кладя игрушку в карман.

Рейган всё ещё не смотрит на меня; она сосредоточена на блокноте, в котором всё ещё пишет, сосредоточена на том, чтобы не плакать. Это неудачная попытка, потому что я вижу слёзы, стекающие по её подбородку.

Мне нужна минута, чтобы собраться, прежде чем я смогу попрощаться с ней. Поэтому я поднимаюсь по лестнице в спальню, в нашу спальню, перешагивая через три ступени за раз. Надеваю рубашку. Носки. Зашнуровываю ботинки. Всё остальное оставляю. Оставляю, потому что собираюсь вернуться. Опустив голову, я спускаюсь вниз по лестнице, на этот раз медленно. Рейган всё ещё пишет, не глядя на меня.

Я останавливаюсь перед ней. Опустившись на колени, протягиваю руку и заправляю прядь волос ей за ухо. Она уворачивается от моего прикосновения, а потом шмыгает носом и прижимается щекой к моей ладони. Наконец-то смотрит на меня. Ее голубые глаза блестят. Они мокрые от слёз. Она страдает и очень напугана.