Я. Ты. Мы. Они (СИ) - Евстигнеева Алиса (прочитать книгу TXT) 📗
Одно дело страдать по нему в своей голове, совсем другое выносить это на всеобщее обозрение.
Алена с прищуром смотрит на меня и лишь хитро улыбается.
— Иди, умывайся, сейчас завтракать будем.
И я спешу скрыться в ванной от слишком проницательной золовки.
Умываюсь и чувствую, что, несмотря на все свои дурные мысли, мне сегодня хорошо. Вернее моему телу, за последнюю неделю ему пришлось достаточно паршиво, значит, если организму сегодня хорошо, то и мне тоже. Можно просто насладиться завтраком в приятной компании, а потом стребовать своих детей обратно.
Когда я свежая и бодрая возвращаюсь к Алене, она уже накрыла на стол, в тарелках дымилась овсянка. Я по-детски скривилась, вызвав в Аленке беззаботный смех:
— Санька, ты хуже своих детей. Кирюха так же морщится, когда мама его по утрам кашей пытается накормить.
— Это у нас семейное…
— Ничего подобного, это просто ваша неприученность к овсянке. Ты сама не любишь, вот и дети к ней не привыкли.
Я с сомнением ковыряюсь ложкой в склизкой массе.
— А есть что другое?
— Неа, у вас в холодильнике хоть шаром покати. Сегодня папу попрошу, чтобы он вам за продуктами съездил. Ну да, я же неделю домом не занималась, откуда у нас тогда еде взяться?
— А почему Дмитрий Александрович? А не… — обрубаю себе на полуфразе.
Аленке хочется улыбаться, но всячески пытается сдержать свои губы на месте. Получается плохо, но я ей благодарна, хотя бы за попытку.
— Почему не Саша? Так он позавчера в Москву улетел. Там что-то срочное.
Вот же гад! Улетел и не сказал, и детей бросил. Нет, не буду с ним обниматься… И тут еще совсем некстати образ любовницы его в памяти всплывает… Вот же блядство какое, месяц без приступов ревности жила, нормально. А как только подумала, не простить ли мне его, так ко мне бабы всякие ненужные в голову полезли. Уже второй раз за утро.
Как он мог уехать!
А кто его выгнал, а?
Дорогой внутренний голос, ты на чьей стороне? Помолчи, пожалуйста.
— Он сказал, что сейчас с делами разберется, и на весь июль сюда, к вам.
— Он детей на море забрать хотел…
Алена смотрит на меня выжидающе:
— А ты?
— А что я?!
— Чего ты хочешь?
Так и подмывает ответить, что в прошлое хочу, хотя бы на годик. Я бы тогда придумала, как все исправить. Но ведь это из области сказок.
— Ничего не хочу. Пусть летят, дети рады будут. А я пока… А я пока тут к работе в школе готовиться начну. Программы изучу, узнаю, что от меня требуется. Детей в школу дооформлю.
А сама про себя добавляю: «Узнаю, как это жить без него».
— Ладно, давай я тебя прямо спрошу. Что ты думаешь с Сашей делать? С вашими отношениями?
Ох уж эти прямые вопросы. Вот какой от меня сейчас Алена ответ ждет?
— А тебе на работу не пора?
— Неа. Знаешь ли, в том, чтобы работать в отцовской фирме, есть свои плюсы, — Аленка отвечает легко, у меня такое чувство, что она получает удовольствие от всего происходящего. От того, что наконец-то, можно полазить в моей личной жизни. Соскучилась она что ли по нашим страстям? — Но ты от темы не уходи.
Я упрямо молчу, запихивая в рот ненавистную овсянку. На самом деле есть хочется неимоверно, только сейчас это понимаю. Но не овсянку же? Ладно, все равно другой еды нет. Итак, за маму, за папу, за бабушку…
— Саня! — кричит мне Алена и кидает в меня ложкой, еле успеваю увернуться.
— Ты что рехнулась?!
— Возможно, я с вами всеми точно мозгами поеду. Еще раз. Что ты думаешь делать с мужем?
По возможности оттягиваю время, пытаясь поднять упавшую ложку.
— Я сейчас в тебя тарелкой запульну.
С подозрением смотрю на чужую тарелку с овсянкой, запульнет же. И как меня только угораздило с этой семейкой связаться?
— Ален, какого ответа ты от меня сейчас хочешь? Не знаю. Еще месяц назад думала, что убью его. Потом тосковала по нему, слезы лила. Вот его нет, меня к нему тянет. А как вижу, так глаза выцарапать охота.
— Вот что выцарапать — это хорошо, — философски замечает она.
— Чего хорошего?
— Значит, что тебе не все равно.
— Я тебе так могу сказать, что мне не все равно.
Интересно, а на чьей стороне Алена? Вот когда мы пили с ней и Надеждой Викторовной, я знала, что она меня поддерживает. А тут прям не могу избавиться от мысли, что она меня пытается обратно свести с братом.
— Злость — обратная сторона страсти. Значит, не все еще потеряно. Хуже, если б тебе все равно было.
— Интересно, и в кого ты такая умная?
— В маму с папой, — с неподдельной гордостью в голосе поясняет мне.
Меня уже начинает бесить ее самоуверенный вид. Что ж меня все жизни учить берутся?!
Буду лучше есть овсянку и молчать. Но тарелка, как назло, уже пуста. И когда только успела?
— Он тут поговорить пытался, ну перед тем как я заболела, — неожиданно для себя начинаю свой рассказ. — Сначала ведь ничего не пояснил, говорил, что я не готова.
— А ты была готова?
Я задумываюсь.
— Нет, наверное. Каждое его слово в штыки воспринимала, подвох видела.
— А в последний раз?
— В последний раз тоже. Заперлась от него в ванной и ревела, — вспомнила и поморщилась от того вечера. Тогда собственное поведение казалось таким правильным. А теперь сама себе истеричкой кажусь.
— Но он заговорил?
— У него выхода, кажется, не оставалось. Говорил, что себя потерял. Или нас? Я тут не сильно поняла.
Алена с очень серьезным лицом слушает меня, и это смущает меня еще больше. Лучше б она дальше лыбиться продолжала.
— В общем, сказал, что хотел вспомнить, как это без меня, чтобы ко мне вернуться. Бред какой-то.
Подруга обдумывает мои слова.
— А ты сама помнишь, почему вы вместе?
— Тебе что, историю всю нашу напомнить? — ощущение чего-то нехорошего подкатывает к горлу. Может это все-таки овсянка просится наружу?
— Не, вашу Санта-Барбару я и без этого помню. Я про другое. Почему ты с Сашей?
Возмущенно распахиваю глаза. Что за вопрос дебильный?
— Потому что люблю его?! — для убедительности еще и ладони вскидываю. Всем своим видом показывая, что это же очевидно.
— А за что любишь?
Может теперь мне в Алену тарелкой запустить? Жаль, правда, овсянки в ней нет, было бы эпично.
— А за что вообще любят? Любят же просто так, а не за отдельные качества.
— Окей, по-другому. За что ты его полюбила? Что он на тот момент уже сделал, когда ты поняла, что любишь его?
— Ну рядом был, поддерживал, помогал.
— То есть он тебе нужен был?
Какой странный вопрос. Что значит нужен? Он мне и сейчас нужен. Алена как будто читает мои мысли, поэтому поясняет:
— Понимаешь, у вас такое ненормальное начало было, что там страстей на десять жизней хватило. Да и ты у нас тогда была нежная лань, домашний цветочек. Тебя тогда грех было не поддержать.
Я вскакиваю, почему-то кажется, что я сейчас с мужем разговариваю, а не с его сестрой. Словно мне сейчас мои самые худшие страхи озвучивают. В уме всплывает нелепое слово «порядочный». Я ведь раньше безумно боялась, что Саша со мной из-за жалости. Потому что залетел от него «домашний цветочек», вот и пришлось жениться…
— Да сядь ты, — безапелляционно продолжает Алена свою речь. — Это уже потом выяснилось, что ты у нас с характером, и стены лбом прошибать умеешь. Между прочим, хорошее качество, я не спорю. Вот только скажи, где в этом всем Сашино место?
— Ты про что?
— А про то, зачем тебе муж, если ты сама все тянешь. Санька, у меня такое чувство, что теперь ты из него «домашний цветочек» лепишь.
— В каком смысле леплю? Из твоего брата еще попробуй что-нибудь слепи, себе дороже.
Алена тяжело вздыхает и с упреком смотрит на меня. Ее взгляд говорит: «Какая же ты глупая у нас, Саня».
— Ты его когда последний раз чем-нибудь грузила? Ну, там проблемами, о помощи просила?
— А зачем его грузить? У него работа, своих забот хватает. Да я сама…
