Я. Ты. Мы. Они (СИ) - Евстигнеева Алиса (прочитать книгу TXT) 📗
Пока Стас валяется с градусником под мышкой, разглядываю спящего Дама. Странно, что он так и не проснулся со всеми нашими кроватными перетусовками.
Сейчас только шесть утра, а мне кажется, что прошел не один день со вчерашнего вечера.
37.6, замечательно.
— Ну и где вы заболели?
Стас неопределенно жмет плечами.
— Где-то.
— Да уж, где-то. Лежи, я тебе сейчас порошок разведу.
Как только появляюсь на кухне, Саша тут же протягивает мне кружку с горячим лекарством:
— Это последнее. Сейчас в аптеку схожу.
— Я сама схожу, — зачем-то начинаю я протестовать.
— Саня!
Не знаю, начали ли бы мы спорить дальше или нет, если б не любопытный взгляд Ромы. Да, не хватало еще при ребенке отношения выяснять.
Возвращаюсь к Стасу, но тот уже уснул. Все-таки бужу его.
— Ребенок, выпей.
Пока Стас пьет из кружки, я натягиваю его толстовку, свою одежду неохота искать. Хорошо, что я так и уснула вчера в штанах. Голова болит, что аж сил нет. А еще в комнате ужасно душно. Наверное, Чернов прав, и у меня на самом деле температура. Но из принципа собираюсь идти в аптеку сама. Из какого такого принципа, не знаю, но мне почему-то очень стыдно, что позволила себе быть слабой при нем. За то, что он отнес меня на диван, а я потом еще терзала себя из-за его макушки. Ладно, голова-то была Стаса, но переживала я из-за мужа. И не нужна мне его забота. Вон, пусть о свей блондинке заботится, и не важно, что у них там было. Просто секс, или семейная жизнь со всеми вытекающими последствиями.
Боже, куда меня несет.
Стас засыпает вместе с кружкой. Благо, что пустой. Убираю ее на стол, а сама тащусь в коридор. Блин, совсем забыла, что кроссовки мокрые после вчерашних блужданий по лужам.
— Ты куда собралась?! — Саша уже в прихожей, преграждает мне путь к выходу.
— Я сама…
— Сама она! У тебя там совсем мозги поплыли?! — говорит он неожиданно жестко.
Игнорирую его выпад, пытаюсь натянуть влажную обувь, но Чернов припирает меня к стене одной рукой, а другой таки добирается до лба. Кручу головой, но от этого становится только хуже, потому что подгибаются ноги, и я висну в Сашиных руках.
— Да ты еле на ногах стоишь… И горишь вся.
— Пусти, — спорю до последнего.
— Если я тебя отпущу, то ты сейчас упадешь!
— Не упаду! — кажется, злость придает мне сил, и я даже пытаюсь твердо встать на ноги. Но все равно меня ведет в сторону. Вот как жить в этом мире, если даже родное тело предает тебя?!
— Какая же ты… — он обрывает мысль на середине, но я мысленно продолжаю: «дура». Да, в данной ситуации сложно оспорить сей факт.
Саша перебрасывает меня через плечо, полностью игнорируя мои угрозы, которые по тону больше смахивают на лепет.
— Рома, дуй к себе! — командует он сыну.
Не знаю, о чем подумал ребенок, но исчезает он мигом.
Чернов бросает меня на диван… Хотя нет, не бросает, скорее кладет, но тоже не сильно нежно, разозлила я его знатно. Пытаюсь оторваться от постели, но Саша удерживает меня рукой. Впрочем, сил на сопротивление у меня хватает ненадолго, перед глазами начинают плыть разноцветные круги. И я тут же размазываюсь по подушке.
— Легла? Вот и лежи. Я сейчас в аптеку сгоняю и сразу же обратно. И только попробуй встать! Я тебя тогда…
Что он собирался сделать со мной, я так и не слышу, ибо в очередной проваливаюсь в сон.
Глава 36
Саша оставался со мной всю ночь, мы лежали на тесной больничной койке в горячих объятиях друг друга, и никто нас не беспокоил. Не знаю, как муж этого добился, но медицинский персонал в принципе относился к нему как к своему. На все мои расспросы Саша лишь разводил руками и загадочно пояснял: «Сила природного обаяния».
Я не спала, лишь иногда проваливалась в забытье. А потом в панике приходила в себя, судорожно цепляясь за Сашину руку. Все время казалось, что последние новости мне просто приснились, и не было никакой операции для Ромы, не было Кирилла.
Про Кирилла вообще думать боялась. Мы с ним были незнакомы. Со Стасом и Ромкой я начинала выстраивать отношения еще в то время, когда они были во мне, пыталась постичь их характер, разговаривала, представляла.
С третьим ребенком все было иначе. Поначалу это была просто необходимость, мне нужен был донор. О большем я просто не могла думать.
Еще до переезда в Москву я случайно подслушала разговор медсестер в больнице.
— Слышала, Черновы все-таки отважились забеременеть?
— Ох, не успеет она родить, не дотянет мальчишка… Жалко, мать совсем же девчонка еще.
— Ну, зато родит, и, глядишь, сильно убиваться не будет. На другого ребенка переключится, как раз маленький совсем будет, все заботы на себя заберет. Наверное, оно и к лучшему.
Дмитрий Александрович, который в тот день сопровождал меня в больнице, устроил знатный разнос этим медсестричкам. Но ведь услышанного не расслышишь.
— Сашенька, не смей об этом думать, все у вас получится, слышишь? — успокаивал меня свекор. Должно быть, дела наши были совсем плохи, раз Чернов старший разговаривал с непонятной мне лаской, которую я до этого в нем не замечала.
И без этого случая я была не в себе, а после услышанного, так вообще в голове все помутилось. Запретила себе воспринимать плод… как ребенка. Это был донор, и никак иначе, ведь тогда это будет замена Роме, мироздание все видит, все слышит, его не провести. Так я и ходила, беременная и отмороженная на всю голову. Даже на УЗИ запретила пол мне сообщать.
И вот, когда почти все было уже позади, оказалось, что у нас есть еще один ребенок. Теперь, когда Рома был в относительной безопасности, можно было включить мозги. У меня родился сын. Должно быть, я ужасная мать, раз не помню его рождения. Он живет в этом мире уже неделю, и мы с ним незнакомы.
И эта мысль порождает во мне очередной приступ тревоги. Все время прокручиваю в голове Сашины слова:
— Это мальчик, и, несмотря на все, что ему пришлось пройти с такими родителями как мы, он здоров, и я бы даже сказал, что прекрасен. Немного недоношенным родился, но сейчас уже наверстал. Опять пацан, можешь себе представить? Я его Кириллом назвал. И если ты себя хорошо вести будешь, вполне вероятно, что я вас познакомлю. Он тут недалеко, кстати. Славный такой парнишка, думаю, ты ему понравишься.
А вдруг нет? Вдруг он всю жизнь будет помнить, какой отчужденной стервой я была с ним во время беременности? Я вот точно себя не прощу.
— Саш, — зову я в темноте мужа. — А вдруг я ему не понравлюсь?
Тот сразу же понимает, о чем я говорю.
— Никаких если. Он тебя уже любит. Ты же его мама.
— Пока что я была плохой мамой для него.
— Он всегда был частью тебя, даже если ты этого не знала, — Саша говорит это с такой уверенностью, без капли какого-либо сомнения, и мне очень хочется ему верить. Возможно, это слабость с моей стороны, но мне так необходимо, чтобы он оказался прав.
Утром он уходит за сыном, а я шатаюсь по палате, не находя себе места. Я даже причесалась. А может, надо было приодеться? А вдруг я его испугаю? Всякий бред лезет в голову.
Впрочем, в тот самый момент, когда Саша входит в палату с маленьким свертком на руках, все вопросы теряют смысл.
Кирилл. Кирюша.
Он кажется мне таким крошечным, даже для младенца. Боюсь взять его, лишь рассматриваю, как он посапывает на руках у отца. Из одеяльца виднеется его сжатый кулачок, и я осторожно касаюсь его и Кирилл тут же рефлекторно сживает мой палец.
— Возьмешь?
— Я боюсь…
Но Саша берет мою левую руку и вкладывает в нее нашего малявку.
Задерживаю дыхание, но Кирилл не замечает нашей рокировки. Он все еще спит. У него очень светлая кожа, почти прозрачная, короткие темные волосики и оттопыренная нижняя губа.
А еще у него есть брови. Кажется, после Ромы у меня появился странный фетиш на брови.
Аккуратно провожу пальцем по одной из маленьких бровок, и Кирилл открывает глаза. Он не плачет, лишь внимательно смотрит на меня, заглядывая куда-то в самую душу.
