Итальянское каприччио, или Странности любви - Осипова Нелли (книга регистрации .txt) 📗
— Человек? Какой человек? — в растерянности спросила Аня.
— Ну, один его знакомый, у которого оказались хорошие связи с твоим банком, как раз то, что нужно.
У Ани заколотилось сердце. Неужели она спасена?
— А не поздно? — спросила она.
— Я же говорю — приезжай!! Возьми все свои бумаги и приезжай!
Дим Димыч был любезен, деловит и краток. Он позвонил, сказал несколько слов, передал трубку Ане.
Низкий мужской голос продиктовал ей адрес, объяснил, как доехать.
— Когда можно приехать? — спросила Аня.
— Договор при вас?
— Да, — ответила Аня.
— Можете сейчас, если вам удобно.
— Да, конечно… спасибо. Я приеду.
Аня положила трубку, обернулась. Дим Димыч с улыбкой смотрел на нее. Наташа сияла, радуясь, что Аня сможет вернуть свои деньги.
— Он все сделает, можешь не сомневаться, — повторил Дим Димыч. — Меня удивляет, зачем нужно было тянуть столько времени, мучиться, ждать, когда все можно просто решить.
— Я не хотела беспокоить, — невнятно произнесла Аня, не глядя на него.
— Боялась, что потребую благодарности за услугу? — нагло спросил он и уставился на Аню.
Наташа приняла его слова за остроту, засмеялась, обняла мужа и сказала:
— Аня сводит тебя в ресторан и отстегнет процент от спасенной суммы, идет? — И расхохоталась от всей души.
Дом и квартиру она нашла легко. Несколько секунд постояла перед металлической дверью, успокаиваясь. Позвонила.
Открыл хозяин, высокий плотный блондин в кимоно. Что-то смутно знакомое мелькнуло в его лице — холодный взгляд серых глаз.
— Прошу простить меня за такой вид, — произнес он, пропуская ее в комнату. — Вечер — единственное время, когда я могу позволить себе немного размяться…
В комнате слегка пахло потом, как пахнет обычно во всех спортивных залах.
Широко распахнутая дверь вела в застекленную лоджию.
Там стоял спортивный тренажер, на полу лежали гантели и гири. Хозяин квартиры прошел вперед, приглашая Аню присесть. Она бросила взгляд на его бычью шею и вдруг вспомнила: это был тот самый Петр, который привозил лекарство для Платона, а после отвез ее в больницу, только сегодня он был поразговорчивее.
— Позвольте ваши договора, — попросил он.
— У меня один! — Аня протянула документ.
— Тем лучше. — Он внимательно прочитал договор, сложил, положил в ящик секретера. — Посмотрим, что можно сделать. Я позвоню вам.
— Да, да… пожалуйста… запишите мой телефон.
— У меня есть, — сказал он и проводил ее к выходу, еще раз повторив: — Я позвоню.
— Спасибо, — поблагодарила Аня.
— Рано еще благодарить. — Чуть заметная ухмылка тенью мелькнула на его бесстрастном туповатом лице.
Прошло четыре томительных дня.
Собственно говоря, Аня и не рассчитывала, что все образуется вдруг, легко и просто, но каждый день, каждый вечер превращались в бесконечное ожидание телефонного звонка. Она пыталась не думать о деньгах, уговаривала себя: «Чудес не бывает» и тут же шептала: «Господи, неужели получится?»
Когда в десятом часу вечера зазвонил телефон, Аня уже знала, что это Петр — так все в ней напряглось, обострилось, и сама она была как натянутая струна.
— Вы можете приехать сейчас? — спросил он.
— Конечно. Что, все удалось? — тихо спросила Аня, как будто боялась спугнуть словами видение.
— Раз я звоню… Жду, — еще раз повторил Петр и повесил трубку.
— Господи, неужели? — который раз за день обратилась она к Богу. — Господи…
Аня засуетилась, не зная, что надеть. Достала из шкафа платье, натянула на себя, подошла к зеркалу, лишь слегка подкрасила губы и выскочила из дома.
Петр, как и в прошлый раз, был в кимоно, и опять чуть ощущался запах пота. Но сегодня он не стал извиняться, а прямо провел ее в большую комнату, не предлагая садиться, подошел к секретеру, достал из того же ящичка пачку долларовых купюр, ловко пересчитал, протянул Ане.
— В долларах? — изумилась она.
— А вы хотели бы в деревянных? — усмехнулся Петр.
— Нет, конечно же нет. Просто они там говорили, что на счету только рубли, — растерялась Аня.
— Берите и никогда больше не вкладывайте в сомнительные банки.
Аня положила деньги в сумочку.
— Огромное вам спасибо. — Она хотела еще что-то сказать о том, как он ее выручил, как ей необходимо было вернуть чужие деньги, как она готова всегда прийти на помощь, если ему понадобится.
Петр не дал ей договорить и холодно заметил:
— Так не благодарят.
— Простите, я не сообразила сразу, — спохватилась Аня, — не знаю… скажите сами, сколько я вам должна.
— Мне не нужны деньги. — Он смотрел на нее своими холодными глазами.
— Как же мне вас отблагодарить? — спросила она и подумала про себя: «Неужели и он будет предлагать выпить на брудершафт?»
…Он навалился на нее резко, стремительно, с невероятной силой прижав к дивану так, что невозможно было вздохнуть, заломил ей руки за голову и, как только она сделала попытку вырваться, сдавил запястья до жуткой, невыносимой боли. Другой рукой он рвал на ней платье. Она попыталась скрестить ноги, но он давил ее всей своей чугунной тяжестью, душил, со звериной силой раздвигал ей ноги…
Она не помнила, как и сколько времени сопротивлялась, помнила только, что вдруг обмякла, словно превратилась в кусок бесчувственного мяса, а он, сломив ее волю, творил с ней что хотел, пока не началось самое отвратительное, самое ужасное и постыдное, что невозможно было ни забыть, ни простить себе: в какой-то момент ее вдруг пронзило острое желание, она потеряла чувство реальности, контроль над собой — ничего не существовало, кроме нахлынувшего всепоглощающего желания…
А потом пришел бесконечно долгий, опустошающий оргазм…
Он скатился с нее.
Она лежала без сил, переполненная ненавистью, и вместе с тем ощущала во всем изломанном теле какую-то удовлетворенную успокоенность, блаженную истому и потому презирала себя, чувствуя брезгливость к себе, к собственному телу. Ей казалось, что не этот бугай, а она сама растоптала себя, унизила, опустошила — иначе как можно объяснить появление в ней низменного инстинкта в такой чудовищной ситуации?
Аня села, спустила ноги с дивана, попыталась встать. Тело ныло, руки почему-то были в ссадинах. Потом она обнаружила, что платье и белье на ней разодраны. Как она вернется домой? Она застыла, не соображая, что делать.
Петра уже не было в комнате. Он появился через пару минут почти одетый, застегиваясь на ходу.
— Вызовите мне такси, — попросила она и сама не узнала своего голоса.
— Зачем? — спросил Петр.
— Я поеду домой…
— Богатенькая стала и сразу — такси, — усмехнулся он.
— Вызовите такси, — с той же странной интонацией повторила она.
— Не могу. Велено отвезти самому.
— Велено? Кем велено? — не поняла Аня.
— Дим Димыч велел доставить тебя домой. Сейчас выведу машину из гаража, и поедем.
— Дим Димыч?! — задохнулась Аня.
— Он. Я работаю только на него.
Страшная догадка пронзила ее. Она закричала что-то невнятное, подскочила к Петру, залепила ему пощечину и стала колотить его крепко сжатыми кулаками. Он схватил ее за плечи. Она почувствовала, как вздулись его каменные мышцы.
— Угомонись. Ты возбуждаешь меня, и мне придется повторить — ты очень вкусная баба…
Аня забилась в истерике, завизжала.
— Тише ты, тише, соседи у меня, и время позднее.
Он силой потащил ее за собой, сунув ей в руки сумочку, вывел из квартиры, запер дверь и быстро впихнул ее в лифт, войдя вслед за ней.
Гараж стоял метрах в ста от дома. Петр взял Аню крепко под руку и повел к гаражу. Пока он отпирал гараж и выводил машину, она стояла, прислонившись к стене и озираясь по сторонам. Ее трясло от беззвучных рыданий.
Когда они отъехали от дома, Петр наставительно и почти доброжелательно сказал:
— Что же ты Дим Димычу не дала, он ведь тебя давно хотел. Зря только раздразнила шефа. С ним бы все было тип-топ. Он тебя чуть что — выручает, ну и ты приласкай его, от тебя не убудет.
