Итальянское каприччио, или Странности любви - Осипова Нелли (книга регистрации .txt) 📗
Он продолжал тянуть ее к себе. Ему удалось снова обнять ее. Он принялся целовать Аню, пытаясь повалить на диван.
Она с силой оттолкнула его. Он уцепился за нее. Тогда она схватила его за руки в области запястий, сжала изо всех сил и скинула вниз, а сама отскочила к двери.
Некоторое время он сидел молча, не сводя с нее своего колючего взгляда. Губы его дергались.
— Дим Димыч, не надо, — тихо, как с больным, заговорила Аня. — Ты чудесный человек, добрый, широкий, мы тебя все любим, но неужели ты не понимаешь, что такие отношения между нами категорически невозможны? Я не воспринимаю тебя как мужчину, а только как мужа моей близкой подруги. Разве я должна это объяснять? Пойми и не сердись. Я страшно благодарна тебе за все, что ты для меня сделал.
— Видишь, как хорошо, что мы выпили на брудершафт. Как бы ты смогла мне доходчиво объяснить, обращаясь на «вы»? — сумел взять себя в руки и пошутить Дим Димыч, но его напускная благостность не могла обмануть: глаза оставались колючими и злыми.
Он быстро собрался и ушел. Аня расплакалась — от унижения, бессилия и презрения к самой себе.
Наступивший день не предвещал беды.
Уроки прошли замечательно: контакт с ребятами был полный и, как бывает в удачные дни, изложение материала превратилось в маленький спектакль из прошлого. От таких уроков Аня получала огромное эстетическое и творческое удовлетворение.
В радостном, приподнятом настроении она шла к банку, широко шагая и неся свою неизменную спортивную сумку, которую в шутку называла «несносной» за то, что не было ей на самом деле сносу.
Она свернула во двор банка, где находился специальный вход для частных лиц, вкладчиков банка, и не придала значения тому, что там стоит непривычно большая толпа. Подумала, что придется стоять в очереди, и возможно, до конца рабочего дня она не успеет получить свои проценты.
Неожиданно услышала обрывок фразы:
— …это только говорят, что временно нет денег. Знаем мы эти временные сложности… Вон, нефтяной концерн уже прогорел…
— Простите, что вы сказали? — спросила Аня стоящего рядом с ней мужчину.
— Да вот, девушка, прогорели мы с вами…
— Почему прогорели? — растерянно спросила она, чувствуя, как падает куда-то сердце, словно она стоит на старте, грохочет выстрел стартера, а сдвинуться с места нет сил.
— Вы что, ничего не знаете? — заговорили кругом.
— Представитель банка выступал.
— Вон, специально динамик установили.
— Все обещал, обещал, призывал не волноваться…
— Простите, а почему не волноваться? — все еще не могла до конца осознать случившееся Аня. Она продолжала расспрашивать, надеясь, что вот кто-то все расскажет, и заблуждение, недоразумение непонимание рассеется.
— Бог мой, женщина, — сказал кто-то раздраженно, — неужели не ясно? На месяц откладывается выплата процентов по вкладам. Кто вчера получил — тот с деньгами, кто сегодня пришел — с фигой.
— Но точно на месяц? — упавшим голосом спросила Аня.
— Что может быть точного, когда речь идет о деньгах? — философски протянул один из тех, кто уже успел и пережить, и свыкнуться с мыслью о надвигающейся опасности развала банка.
Аня бродила в толпе, жадно прислушиваясь к любым слухам и думая, что же она скажет родителям, тете Поле, Деле.
Примерно год назад она прочитала об очень выгодных условиях вклада в одном вполне респектабельном банке. Она сразу же заинтересовалась, потому что за последнее время совершенно точно осознала — жить на учительскую зарплату не может. Ей пришлось постепенно отказываться от многих привычных трат: она перестала покупать книги, затем перестала ходить на концерты в консерваторию — Аня всегда любила классическую музыку, а с Олегом они стали завсегдатаями Большого зала, — потом пришлось пересмотреть траты на еду, в первую очередь отказаться от фруктов.
От некоторых своих коллег она уже слышала, как удобно положить деньги в банк и получать ежемесячно проценты с вклада, составляющие ощутимый приварок к зарплате.
Она сходила в облюбованный банк, увидела своими глазам многолюдные очереди: одни стояли, чтобы сделать вклад в валюте, другие — в рублях, а третьи — чтобы уже получить свои проценты. Все это убедило ее сильнее всяких рекламных объявлений — вот они, живые, реальные люди, получающие реальные деньги в банке. Она узнала, что с возрастанием вклада увеличивается и процент отчислений. И тогда она поговорила с родителями, у которых тоже наступила сложная пора из-за ухода отца на пенсию, с Делей, оказавшейся после смерти Платона в крайне тяжелом финансовом положении, и с тетей Полей, с трудом сводившей концы с концами и еле дотягивающей до очередной пенсии.
Труднее всего оказалось убедить тетю Полю в том, что можно, не работая и ничего не делая, каждый месяц получать деньги.
Но и тетя Поля в конце концов согласилась. У нее накопились сбережения, которые она называла «похоронные». Разумеется, ни на какие похороны денег не хватило бы, да и для банка они были слишком незначительной суммой — минимальный взнос значительно превышал возможности тети Поли. Ну а в общем котле они, эти крохи, могли приносить небольшую добавку к пенсии. Деля продала мебель, которую ей разрешили вывезти из квартиры Платона и которая перегружала ее крохотную комнату. Сама Аня продала два золотых кольца, подарок Олега, и кое-что из того, что дарили друзья в далекие перестроечные годы. Отцу пришлось расстаться со своими книжными раритетами основном первыми изданиями поэтов Серебряного века, и за них ценители выложили большие деньги.
На всю сумму Аня купила доллары и сделала вклад на полгода, проценты по которому она получала каждый месяц в рублях. А доллары сохранялись в неприкосновенности. В конце срока, через полгода, Аня получила доллары обратно и вновь сделала вклад.
«Роскошная» жизнь продолжалась почти год. А теперь выплаты приостановлены. И надо объяснить тете Поле, родителям, Деле… Нет, возвращаться домой просто так невозможно, нужно хоть что-нибудь еще узнать.
Она бродила около часа в толпе таких же, как и она, растерянных людей. Наконец, когда уже стемнело, смирилась и пошла домой.
Тетя Поля встретила ее вопросом:
— Что так припозднилась?
— Понимаете, тетя Поля, — начала Аня, глядя в глаза старушке, — понимаете…
— Значит, не к добру сердце ныло целый день, — сказала тетя Поля. — Выходит, все, лопнул наш банк?
— Нет-нет, не лопнул, но… просто у них сложности, и они временно приостановили выплату.
— Ну да, временно, до морковкиного заговенья. Пойду прилягу. Хорошо, в этом месяце зажалась, как чувствовала. Так что до пенсии доживу… — И старушка медленно побрела к себе в комнату.
Аня позвонила родителям. К телефону подошел отец.
— Пап… — сказала Аня и замолчала.
— Что случилось? — воскликнул отец. — Аня, с тобой что-нибудь случилось?
— Я в порядке, пап. Банк не в порядке, задерживают выплату процентов, и пока ничего неизвестно.
— Аня, ради бога, не волнуйся. Ничего страшного не произошло. Ну, задерживают, с банками такое бывает. Деньги у нас пока есть, мы не очень тратили свои проценты, даже немножко положили в сберкассу, — отец упорно не желал переходить на новое название Сбербанка, — так что нет повода для волнений. Все образуется.
— Я тети Полины деньги тоже положила…
— Она разумная женщина, поймет.
— Она поняла. Я не о понимании, я об ответственности…
— Не можешь же ты нести ответственность за банки.
— Не за банки, а за банк, который я выбрала и рекомендовала. Неужели ты не понимаешь? И Деля последние отдала…
— Подожди, Аня, не паникуй раньше времени.
— В толпе говорили, что наш банк не первый и не единственный в Москве. Это тенденция.
И все-таки после разговора с отцом она немного успокоилась. Позвонила Деле. Та отнеслась философски и сама утешала Аню, словно ребенка, обиженного взрослыми дядями.
На следующий день после уроков Аня снова побежала к банку. Потолкавшись в сильно поредевшей толпе, она узнала, что в три часа в окно второго этажа выставили динамик и выступил председатель правления банка. Он сказал, что трудности временные, что правление предпринимает срочные меры, что не надо паниковать, надо верить банку и что за текущий месяц выплатят компенсационные проценты сверх положенных по договору.
