Цена притворства (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка" (библиотека книг txt) 📗
Герметичная дверца захлопнулась одновременно с открывшейся дверью его кабинета.
— Какая же ты мразь! — полковник скептически усмехнулся, глядя на недавнего гостя, так небрежно бросившего ему на стол деньги.Направив в полковника ствол, удлинённый трубкой глушителя, тот сделал один выстрел, после чего плотно прикрыл дверь и направился в подвал, где располагался изолятор временного содержания.
Пребывая в беспокойной полудрёме, я мучилась кошмарами. Лучше бы вообще спать не ложилась. В голове мелькали обрывки картинок вчерашнего вечера, а память то и дело услужливо подкидывала новые. Вот я недоумённо смотрю на резко захлопнувшуюся дверь, сидя почему-то на полу. Только что на улице была, а теперь снова внутри. А вот жуткий хруст — звук, когда нож натыкается на кость, его ни с чем не спутать. Он донёсся до моих ушей за секунды до резкого толчка назад. Всё случилось слишком быстро, чтобы что-то понять. Резкое движение за спиной, а падаю на пол я уже внутри, оставляя за дверью непонятный шум и дикий ужас, наподобие того адского страха, когда в моём доме развернулась настоящая бойня. Всё то же самое: глаза не видят ничего, а сердце замерло в тисках липкого ужаса. Только сейчас он возник внезапно, а из-за быстрой смены событий испугалась по-настоящему я уже в объятиях Данилы.
Потом были его руки, люк в деревянном полу, замаскированный так, что о его наличии я раньше даже не догадывалась.
— Боевые, — сказал он, вложив мне в руку знакомый «глок» и фонарик, а в карман куртки полную обойму.
«Выйдешь у поваленного дерева. На дорогу не суйся, иди параллельно и следи за метками».
«Почему ты не можешь пойти со мной?»
«Я должен их задержать, потом приду за тобой! Полковник Попов, запомнила?»
Автоматная очередь прошила стену, кто-то ломился в запертую дверь, а за окнами что-то громыхнуло в тот момент, когда мои ноги уже повисли в воздухе. Последнее, что запомнилось, — это как держусь за его руку, опускающую меня в темноту, а Даня ободряюще мне подмигивает, перед тем как крышка люка над моей головой захлопывается. Наверное, его спокойствие и собранность заставили меня поверить, что не всё так плохо. Так, мелкие неприятности. Сейчас, возвращаясь мыслями назад, я корила себя за то, что ушла без него. Потом, вспоминая, что и так собиралась уйти, я корила себя за собственную противоречивость. Ведь не любовь же это, на самом деле! Только почему-то без него мне было плохо, и дело тут не в безудержном страхе, который не отпускал ни на минуту.
Дальше подземный ход, дрожащий свет фонарика в моей руке, и вот я уже продираюсь через сухие ветки и комья земли наружу. Оцепенение сменилось решимостью во что бы то ни стало выбраться отсюда. Выбраться из этого леса, и из всех этих проблем заодно. Надоело бегать, надоело прятаться и вечно кого-то бояться. И я бежала, спотыкаясь о корни и перепрыгивая поваленные ветки. Усиливавшийся озноб разогревался скоростью, на бегу всегда теплее.
Стреляли в меня или нет, с уверенностью сказать не могу, потому что ничего не слышала и не видела, кроме мрачного тёмного леса впереди. Фонарик Даня сказал выбросить ещё под землёй, и я не осмелилась ослушаться. А ведь совсем недавно ночной лес, с его загадочными звуками, наводил панический ужас, он и был для меня декорацией к фильму ужасов. Воображение всегда рисовало жуткие картины диких хищников, затаившихся в темноте, или же неизвестных науке и здравому разуму тварей. Только жизнь – это не чёртово кино. Сейчас тёмный, дремучий лес казался мне спасением, чём-то родным и близким. Сейчас мы с ним были заодно, точнее, единым целым. Мир вокруг бешено крутился, а потом в один момент вдруг замер, подавляя мрачной тишиной, — я бежала так долго, пока звуки стрельбы не стихли, а в боку не начало нещадно колоть. Остановившись, я сжала рукоять пистолета и не спеша начала пробираться вглубь, в скудном свете луны на ощупь проверяя стволы на наличие зарубок. Повезло мне не сразу, и всё это время я стоически подавляла нарастающую панику: потеряться ночью в лесу – не самый лучший вариант.
В районном центре я оказалась уже под утро. Долгое блуждание по лесу сказывалось гудящими ногами и дрожью во всём теле. Несколько раз сбивалась с пути, почти наощупь возвращалась к рубцам на стволах деревьев и снова блудила. Спрятав в сухой листве оружие и полную обойму, которые мне так и не пригодились, я долго наблюдала за спящим городком из-за кромки леса. В отделении даже не пришлось рассказывать, кто я и откуда. Моё фото висело прямо на входе. Ещё одно внутри. Правда, я приврала немного, сказав, что плутала в лесу гораздо дольше, а где находится охотничий домик, не знаю и показать не смогу.
Я всё больше проваливалась в непонятное полусонное состояние, когда размытые образы произошедшего всплывали в памяти, внося сумятицу и хаос, но мысли снова и снова возвращались к Даниле. Он выжил! Он ведь терминатор, ему всё нипочём, конечно же он выжил и вот-вот придёт за мной! И так по кругу: угрызения совести, что бросила его там; злость на себя же саму, за то, что о нём вообще переживаю, и надежда, что он вернётся, как и обещал. Ужасная комбинация. А ещё я не поверила ни единому слову из того, что рассказал о Дане следователь. Даже в мыслях, перед самой собой я только и делала, что очищала его имя ото всей этой лжи. Только почему же так не спокойно на душе? Почему ноет у сердца и терзают дурные предчувствия? За него боюсь или всё же за себя? На этот вопрос у меня не было ответа.
От звонкого скрежещущего звука лязгания решётки я подскочила. Внутрь вошёл дежурный вместе с типом жуткой наружности, от одного вида которого хотелось лезть на стенку. Оставив нас наедине, дежурный молча удалился, а я забыла, как дышать.
— Не бойся, не обижу, — хмыкнул верзила в ответ на мой испуганный взгляд.
Сев на пустую шконку, он вынул из одного кармана батон, а из другого добрую половину палки колбасы и принялся с аппетитом есть.
Он ел, а я его разглядывала. Назвать его симпатичным могла лишь женщина с богатым воображением. Если исходить из того, что шрамы украшают мужчину, то его разукрасили на славу, а тот, кто на скорую руку зашивал, и слыхом не слыхивал об эстетике. Нос, широкий от природы, был перебит, что придавало лицу особый «шарм».
Тип повернулся ко мне и улыбнулся с присущим ему «очарованием». Странно, но все зубы при этой физиономии выглядели целыми — если они настоящие, конечно.
— Лицо твоё мне знакомо. Не могу вспомнить, где видел, — бросил мне этот «красавчик» после пятиминутного молчания. Как раз за это время он и умял свой обед.
Вестимо где. Небось по всему городу сейчас висит. А я, дурёха, тут вчера спокойно прогуливалась.
— Я Лёха.
Молчу. Может, отцепится? Для надёжности ещё и отвернулась в другую сторону.
— Ты бы отошла от решётки, красивая. Поганое место, лучше пересесть.
«Ага, — подумала я, — я именно такая дура». Отсюда мне хотя бы дежурного видно, а ему меня.
— А разукрасил тебя кто? Муж? — не унимался Лёха.
Тут у дежурного на столе зазвонил телефон. Взяв трубку и выслушав невидимого собеседника, он немного озадаченно посмотрел в мою сторону.
— Пылёва, к тебе пришли, — сказав это, он направился к решётке, прихватив с собой связку ключей.
Даня!!!
Мгновенно подскочив к выходу, я застыла: а если это не Даня, а Нинэль или, того хуже, Бестужев?
— А кто пришёл? — решилась спросить, когда мужчина приблизился.
— А это не моя печаль, — отозвался дежурный, — моё дело малое.
Чёрт, что делать-то, а?
— Начальник, — вклинился в разговор Лёха, — обед когда?
— Обед по расписанию, — повернув ключ в решётчатой двери, дежурный отворил её, оставаясь снаружи.
— Э нет. — Лёха соскочил со своей шконки и преградил мне дорогу, — обед неси, с утра маковой росинки во рту не было!
Я невольно покосилась на Лёху, который только что нехило так подкрепился. И тут случилось что-то невообразимое. Лёхина спина заслонила весь обзор, и всё, что удалось увидеть, это подкосившиеся ноги дежурного.
