Ноктэ (ЛП) - Коул Кортни (полная версия книги .TXT) 📗

Открываю глаза, и комната вращается. Я снова фокусирую взгляд.

— Калла?

Папин голос тихий и спокойный. Не поворачивая головы, нахожу его глазами сидящим в углу на стуле и с беспокойством наблюдающим за мной.

— Я не умерла?

Он улыбается.

— Нет. Слава богу.

Мои воспоминания смутные.

— Там были орехи, — припоминаю я, — в моей тарелке.

Отец съёживается.

— Да. Прости, Калла. Я не заметил…

— Как давно я здесь? — спрашиваю я. Мой голос скрипучий, в горле саднит. По опыту знаю, что им, скорее всего, пришлось запихивать мне дыхательную трубку.

— Около четырёх часов. Мы вызвали «скорую». Ты всё время пробыла без сознания. Теперь с тобой всё будет хорошо. К завтрашнему дню ты будешь как новенькая, но врачи хотят оставить тебя на ночь, чтобы понаблюдать.

Я киваю.

Чувствую тяжесть, сонливость, заторможенность.

— Что со мной не так? — медленно выговариваю я.

— Тебе дали успокоительное, — нерешительно отвечает отец. Его взгляд сосредоточен на моём лице, словно он боится, что я сорвусь с катушек. Такое уже было?

— Где Финн?

Отец отводит глаза.

— Он не может здесь находиться, дорогая.

— Почему?

Отец вздыхает и снова переводит взгляд на меня.

— Ты знаешь почему, Калла.

Я закрываю глаза. Потому что Финн знает о моей аллергии на орехи. Он знал и всё равно дал их мне.

Это его вариант моего спасения? Спасения от чего? Печали? Сначала он хотел убить меня, а потом себя?

Боль проходит через меня, медленно, а потом быстрее, а потом невыносимо, словно волна.

— Мне нужно его увидеть, — говорю я, слова вызывают резь в лёгких.

— Нет. — Голос отца твёрд.

Я сворачиваюсь калачиком на боку, глядя вдаль, на облака, проплывающие над парковкой.

— Где он? — спрашиваю, не глядя на отца. Он не отвечает, и у меня мурашки бегут по спине.

— Это я виновата, — говорю я и поворачиваюсь так, чтобы смотреть ему в глаза. — Не Финн. Это всё моя вина. Я читала его дневник, знала, что он ускользает, и мне следовало рассказать тебе, но я не сделала этого. Он хочет спасти меня от боли, пап. Он не пытался причинить мне вред. Это не его вина, а моя.

Мой голос приобретает неровные, отчаянные нотки, и папа поглаживает мою руку.

— Успокойся, милая. Всё будет хорошо.

— Нет, — настаиваю я пронзительным голосом. — Не наказывай Финна. Не клади его в больницу, пап. Это я виновата. А не он. Не он.

Я уже практически кричу, извиваясь на кровати и пытаясь встать, но папа, умоляя, удерживает меня на месте. Прежде чем я осознаю, входят медсёстры, по двое с каждой стороны. Одна из них вводит что-то в капельницу, и всё моё беспокойство ускользает. Мой гнев затухает, исчезает разочарование.

— Пожалуйста, позвони Деэру, — шепчу я. — Пожалуйста.

А затем проваливаюсь в темноту.

38

TRIGENTA OCTO

Финн

— Отпустите меня! — кричу я, извиваясь, чтобы увернуться от медсестёр. — Я не причинял ей вреда! Нет! Я просто должен был ей помочь. Разве вы не понимаете?

Никто не понимает и никому нет дела. Они просто обматывают мои запястья резиновыми лентами и прикрепляют их к кровати.

Я всхлипываю в подушку, а затем кусаю её. Я бы никогда не навредил Калле.

Никогда.

Я делаю всё это ради неё.

— Отпустите меня, — умоляю. — Я не могу оставить её одну. Пожалуйста. Я буду хорошо себя вести. Я буду хорошо себя вести!

Но они не обращают на меня внимания, и, когда я поднимаю глаза, то вижу папино лицо, прильнувшее к стеклу.

Я зову его, но он не отвечает. В действительности, его лицо ускользает и не возвращается.

— Вернись, — шепчу я.

Но он не возвращается.

На моих глазах выступают горячие слёзы, когда я думаю о сестре, свернувшейся калачиком где-то в этой больнице, одинокой, напуганной и считающей, что я пытался убить её.

Я бы никогда. Так ведь?

ТыПыталсяТыПыталсяТыПытался. РазвеНеПомнишь? Голоса хохочут надо мной, шипят и визжат. ТыПыталсяТыПытался.

Нет.

Я не мог.

Но мои руки привязаны к кровати, и с этим не поспоришь.

Я накормил её орехами. И этого так же не опровергнешь.

Я закрываю глаза, чтобы не слышать причитаний в своей голове, пытаясь отгородиться от них.

СестроубийцаСестроубийцаСестробийца. ТыНастоящийМонстр. Монстр. МыКонтролируемТебя МыКонтролируемТебя.

Монстр.

39

TRIGENTA NOVEM

Калла

Когда я открываю глаза, то мой взгляд тут же наталкивается на Деэра, сидящего возле меня.

Он развалился в кресле, глаза закрыты, а руки вцепились в подлокотники. Он высокий, стройный и гибкий. Он красив и мрачен, и он здесь.

Деэр здесь.

Я делаю глубокий вдох и моргаю, чтобы убедиться, что мне не померещилось.

Он всё ещё тут.

— Деэр. — Мой шёпот хриплый и болезненный. Я понимаю, что он не услышит меня, но он слышит. Его глаза распахиваются, и взгляд встречается с моим.

А затем он соскакивает со стула и становится на колени возле моей кровати, его лоб прижимается к моему.

— Кэл, — произносит Деэр, его губы слегка касаются моей кожи. — Слава богу.

— Как ты здесь оказался? — в замешательстве спрашиваю я. — Неужели папа…

Деэр кивает.

— Ты попросила его позвонить мне, и он это сделал.

Хвала ему. Меня захлёстывает волна благодарности.

— Где он? С Финном?

— Не знаю, — отвечает Деэр. — Я сказал ему, что посижу с тобой, пока он не вернётся.

Я закрываю глаза и вдыхаю его мускусный запах.

— Не оставляй меня, — говорю ему. — Пожалуйста. Ты пообещал однажды, помнишь?

Деэр кивает.

— Да. И я не оставлю. Не прогоняй меня снова.

Я киваю. Не буду.

Он поглаживает мою руку, его пальцы гладкие.

— Что ты помнишь, Кэл?

— Финн наложил мне тарелку еды, — говорю я. — Я съела три ложки, а затем поняла, что там были орехи. Орехи пекан.

Деэр зажмуривается.

— Тебе повезло оказаться здесь, — говорит он не открывая глаз. — Твой папа сказал, что даже один орешек мог убить тебя. Ты едва дотянула до реанимации.

— Но я же дотянула, — напоминаю ему. — Сейчас я здесь. Пожалуйста, не позволяй им запереть Финна. Он не хотел мне навредить. Я знаю, он не хотел. Он бы никогда…

Но Деэр выпрямляется и принимается раскачиваться на пятках.

— Я не знаю, что они собираются делать, — неопределённо говорит он. — Это не мне решать.

Я закрываю глаза, грудь раздирает боль.

— Может, ты был прав. Может, мне действительно нужно уехать отсюда. Быть может, я для него опора… или, возможно, наоборот, лишь причина беспокойства. Финн ненавидит, что я грущу о маме. Возможно, он просто хотел положить конец моему горю. Если я уеду, то он сможет сосредоточиться на себе… а не на мне.

— А ты бы могла сосредоточиться на себе, — добавляет Деэр.

Я открываю глаза и смотрю на его лицо, такое уставшее, такое осунувшееся. Протягиваю руку и касаюсь его, мой синий больничный браслет сползает на предплечье. Когда я так похудела? Мои руки такие тощие.

— Я доверяю тебе, — неожиданно выпаливаю я. — Я верю, что ты расскажешь мне о себе, когда будешь готов.

Деэр вздрагивает.

— Дело не в моей готовности. Просто… я не могу добавить ещё к твоему бремени, Кэл. После этого, разве ты не видишь?

Это. Моё бремя. Мой брат пытается меня убить.

Неужели это никогда не кончится?

— Прости меня за всё это, — тихо говорю я, глядя в его усталое лицо. — Мне жаль, что моя жизнь — сплошное безумие.

Он обводит комнату взглядом и содрогается.

— Ты чуть не умерла, Калла.

— Я справляюсь, — встаю я на защиту себя и Финна. — Я нужна Финну. И я с этим справляюсь.

— Правда? — Деэр приподнимает бровь. Я отвожу взгляд.