Рикошет (ЛП) - Лейк Кери (библиотека электронных книг TXT) 📗
Слеза скользит по его щеке, и он прячет лицо в подушке, словно скрываясь.
— Эй, откуда слезы, дружочек?
— Я не хочу, чтобы ты умирал. Не хочу, чтобы ты или мама когда-нибудь умерли. — Он всхлипывает. — Я буду молиться каждую ночь, чтобы ты никогда не стал звездой.
Его комментарий вызывает противоречивое желание засмеяться и расплакаться при мысли о том, что когда-нибудь мне придется оставить его одного. Я вытираю его щечку и целую головку, позволяя сыну притянуть меня в крепкое объятие, когда он прижимает меня за шею.
— В конце концов, все становятся звездами, Джей. Но что бы ни случилось, и где бы я ни был, часть меня всегда будет здесь, — я кладу руку на его сердце, — с тобой.
— Как?
— Твое сердце сделано из моего.
Он смотрит на свою грудь, а затем на мою.
— Я тоже в твоем сердце, папа?
— Навсегда.
— Ник... что случилось с твоей женой?
Вопрос Обри вырвал меня из воспоминаний, и я почувствовал удары сердца в груди, — словно кто-то долбил снаружи, пытаясь обойти мою стальную броню, которая заключила меня в клетку.
Мне только единожды задавали этот вопрос — психотерапевт — и больше к нему никогда не возвращались. Алек никогда не спрашивал. Лорен никогда не спрашивала. Я никогда никому не говорил об убийстве. Не мог. Это была коробка, которую лучше всего закрыть и спрятать подальше. Я понятия не имел, что может случиться, если открыть эти воспоминания. Словно ящик Пандоры, она содержала мою самую большую в мире боль и мою самую глубокую, самую сильную любовь. Мой сын всегда занимал важное место в моем сердце, а его мать — моя первая любовь — была единственной женщиной в моей жизни, которая обладала способностью уничтожить меня. Потеря их обоих утянула меня в глубины боли, которой я даже не мог вспомнить, в места настолько темные, что я боялся их. Я топил себя в воспоминаниях об их голосах, их прикосновениях, ощущении их в моих объятиях. И когда эти ощущения начали блекнуть, я заменил эту душераздирающую печаль и отчаяние на гнев. Гнев столь ядовитый и смертельный, что я стал больше походить на зверя, нежели на человека. Я мечтал о крови на руках и мучительных криках, но не моих жены и сына, а моих жертв — людей, которые причинили вред моей семье. За каждый пропущенный год, когда я мог бы наблюдать, как растет мой сын, я хотел возмездия в виде моих жертв.
Открывать эту коробку было опасно. Разговоры о них без защитного щита из гнева, который мог закутать мои внутренности, дабы их не растерзало болью, могли стать причиной потери сознания и того, что я проснулся бы на пропитанных кровью простынях, а безжизненные глаза Обри пялились бы на меня в ответ. Достаточно плохо было уже то, что, ничего не зная о моей семье, она проявляла какое-то любопытство, чтобы разузнать и выпытать все, когда я, возможно, отпущу свою броню.
Покачав головой, я собрался уйти, но почувствовал холодную хватку на моем запястье.
— Пожалуйста, не уходи. Я не буду давить.
Мое тело расслабилось, и я снова сел рядом с ней.
Подобно перышку, ее пальцы скользнули по моей шее, по-видимому, прослеживая татуировку скорпиона.
— Ты останешься со мной сегодня?
Я кивнул.
— Я буду прямо здесь. Поспи.
***
Крики. Я не могу выбросить их из головы. Тьма не дает мне видеть, не дает чувствовать. Я мог быть жив. Или мог быть мертв. Крики сотрясают мои кости, подталкивая меня к краю. Причини боль. Убей. То, что делало меня хорошим человеком, превратило в убийцу. Любовь. Мои мышцы напрягаются, когда крики становятся громче, и в темноте я шарю руками вокруг, ища их источник.
Лена! Джей! Их имена отдаются эхом и теряются. Я должен их найти. Я знаю, что последует после этого. Знаю боль, которая последует, если я их не найду. Отчаянно, я пытаюсь нащупать руками стену или пол. Темная комната, кажется, сужается, сжимая меня в этой коробке, где крики становятся громче.
Холодное липкое вещество скользит под кончиками пальцев, пока я ползу — не зная, вверх или вниз, ибо чувства направления нет. Я растираю вещество на пальцах, и каким-то образом вкус меди обжигает заднюю стенку горла, когда запах проникает в мой нос. Чья это кровь?
Крики гудят, ускоряют мое сердцебиение, сводят меня с ума желанием найти их источник. Я нужен им. Отчаяние в голосе говорит мне, что они нуждаются в том, чтобы я нашел их. Помог им. Спас их.
Теплое, но неподвижное тело попадается на пути у моей ладони, и я исследую поверхность, с тревогой обыскивая ее.
— Все в порядке, я здесь, — шепчу я ей.
Крики стихают. Резкий удар приходится на мою челюсть, от чего голову ведет в сторону. Рука захватывает мое запястье, и инстинктивно я отвожу кулак назад.
Включается свет.
Движение, которое я замечаю боковым зрением, притягивает мое внимание влево. Тонкая полоса мелькает в темноте, раскачиваясь как маятник: влево-вправо, влево- вправо. Я сосредотачиваюсь на этом, концентрируюсь.
Обри уставилась на меня широко открытыми глазами, размахивая рукой влево-вправо, влево-вправо. Обри подо мной? Осматривая комнату, я замечаю свет на тумбочке. Я оседлал ее тело, прижав собой. Ее рука вернулась назад, приземлившись возле головы в отчаянной попытке противостоять мне, а другая сжала мое запястье у ее горла. Моя рука была оттянута назад, как будто мы оба замерли в противостоянии.
Бл*дь. Пятясь назад от ее тела, я упал на пол и прижался к стене.
— Прости. — Я уткнулся лицом в руках и принялся потирать голову назад и вперед. — Черт, мне очень жаль, Обри. — Обеими руками сжав голову, я начал раскачиваться, желая вылезти из своей кожи, чтобы убраться от себя самого подальше. Какого хера я сделал? Что бы я мог сделать? Ударить ее?
Я мог бы навредить ей! Агония от этой мысли оставила едкий ожог внутри меня.
Теплые руки, коснувшиеся моей кожи, заставили мои мышцы дрогнуть, а ладони прижаться к полу, мой позвоночник вжался в стену, когда ее грустные глаза нашли мои, и она нежно погладила мою руку.
Я покачал головой — пожалуйста, не спрашивай почему, — но потом Обри взяла меня за руку и поцеловала пальцы.
— Извини. — Прижимая мою руку к своей груди, она крепко сжала ее. — Пожалуйста, не уходи.
Извини? Какого хрена ей сожалеть?
Она склонила голову, и я заметил сверкающую слезу на ее щеке.
— Я проснулась от кошмара. Подумала... Подумала, что ты один из них. Я не хотела ударить тебя.
Мои брови сошлись над переносицей.
— У тебя был кошмар?
Вытирая слезы с щек, она кивнула.
— Ты пытался меня успокоить. И я... я ударила тебя. Мне жаль. — Она хлюпнула носом, подняв взгляд. — Я не хотела ударить тебя, Ник.
Последовала тишина, пока я пытался осознать то, что, черт возьми, только что произошло.
Ее взгляд метнулся в сторону.
— Ты назвал меня Леной.
Господи Боже. Втягивая долгие, поверхностные вдохи, я замедлял громыхающий стук своего сердца.
— Я думал, ей... тебе было больно. Я услышал крики и… кровь. — Мой взгляд упал на мои кулаки, и я разжал их, изучив отметины, где я так сильно впивался ногтями в плоть ладоней. Надув щеки, я резко вздохнул и дважды моргнул. — Зачем ты размахивала рукой?
— Я научилась этому трюку. Помогает отогнать ночные кошмары. — Она отвела взгляд в сторону, а затем повернулась ко мне. — Кто такая Лена, Ник?
Как зовут твою жену? Ты помнишь? Как тебя зовут? — Голос психотерапевта прокатился в моей голове.
Жалящая боль пронзила затылок, и я понял, что поцарапал его.
Обри опустила взгляд, слабый румянец появился на ее щеках, как будто ей было стыдно за свой вопрос. Возможно, она подумала, что это еще одна женщина. Девушка.
— Моя жена. Лена была моей женой. — Я не мог объяснить, почему или как следующие слова слетели с моих уст. — Ее и моего сына… убили. — Я ждал ярости, тьмы, которые обрушатся на меня и толкнут за грань. Живот сжался, когда тело начало покалывать, и тепло нагревало мои мышцы.
