Подружка №44 - Барроуклифф Марк (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Перед встречей я набросал себе список примерных тем для беседы на случай приступа косноязычия, чтобы не молчать, как восьмилетний мальчик при вопросе тетушки, кто из девочек ему нравится. Я знал: если успею выпить три-четыре кружки пива, не зарекомендовав себя круглым идиотом, то потом будет существенно легче, я расслаблюсь и перестану беспокоиться. Потому я принял меры предосторожности. Продумать план беседы заранее – все равно что проглотить таблетку успокоительного, чтобы снять первичную нервозность. Еще так бывает, когда играешь на бильярде: три-четыре кружки – и ты в форме. Правда, в определенный момент, после шестой или седьмой, ты начинаешь мазать, но тогда тебе уже все трын-трава. Можно было предоставить выбор темы разговора Элис, но мне не хотелось отвечать на ее вопросы о себе, потому что тогда есть опасность увлечься, и она не сможет вставить ни словечка. Посему из учтивости я решил задавать вопросы сам, начав беседу с ее новой квартиры, проблем переезда и обустройства.
– Спасибо, все нормально, – ответила она. – Я собиралась тебе звонить. Не могла вспомнить, есть ли у тебя мой новый телефон.
– Есть, ты дала, – заверил я. – Так что там за квартира?
Разговор о квартире девушки всегда нужно начинать в самом начале вечера. Если завести его ближе к концу, это будет слишком откровенным намеком на то, чтобы она пригласила вас ее посмотреть. А вот если выразить любопытство сразу, то вернуться к теме незадолго до выхода из паба совершенно прилично.
С другой стороны, что плохого в откровенности? Почему обязательно надо спрашивать, не хочет ли девушка зайти к вам на чашку кофе, а прямой вопрос: «Не зайдешь ли ты ко мне заняться сексом?» так всех шокирует?
Дело, вероятно, в том, что женщины считают подобные вопросы слишком грубыми. Сам процесс им отнюдь не кажется грубым, но говорить об этом вслух – увольте. И почему приглашают именно на кофе? Почему не чай, не бренди, не печенье, не сыр, наконец? Нет, сыр – это я уже сгоряча…
– Квартира обычная, но отделывать ее будет весело.
Элис глотнула пива. Она взяла целую пинту, не жеманясь. Это меня порадовало: идеальная девушка – мальчишка в юбке. Не буквально, разумеется. И вообще неправда. Идеальная девушка пьет, как парень, любит гулять по ночам, как парень, наделена мужским чувством юмора и отвращением к магазинам, но не пытается быть парнем. Ничего нет противнее женщины, которая рассказывает пошлые анекдоты и поет похабные песенки. Хотя, если уж на то пошло, мужчины, которые рассказывают пошлые анекдоты и поют похабные песенки, приводят меня в неменьшее замешательство. Из моих друзей никто так не делает.
Честно говоря, я, наверное, хочу, чтобы женщины вели себя как мужчины не во всем, а только переняли бы их эмоциональные особенности, их уверенность в себе и не задавали бы столько вопросов о своей внешности. Ответ на вопрос: «У меня в этом платье очень большая задница?» такой же, как и на вопрос: «Не алкоголик ли я?» Если есть нужда спрашивать, то ответ утвердительный. Мужчин обычно волнует другое – «Не слишком ли я малого роста?» – но театрального представления из этого они не устраивают, а честно и открыто вымещают свою тревогу на окружающих, в то время как она тихо грызет их изнутри. Реакция женщины на собственные недостатки – самобичевание, мужчины – диктаторство. Будь Гитлер женщиной, для самоутверждения ему не потребовалось бы завоевывать континент за континентом: он постоянно ловил бы свое отражение в зеркалах и витринах, проверяя, не топорщатся ли усики. Понимаю, я договорился до того, что женщинам следует быть больше похожими на Гитлера, но я вовсе не то имел в виду. Им просто не хватает уверенности в себе. Или пусть хотя бы не задают вопросов, на которые мы не способны ответить.
В дальнем углу зала какой-то парень делал вид, что слушает свою подругу, но смотрел на Элис. Даже «голубые» у стойки, кажется, были взволнованы ее присутствием и явно говорили о ней.
– Я не совсем понял, где ты работаешь, – перешел я к теме № 2.
– Занимаюсь лицензированием на ТВ. Продаю все всем создателям программ.
– А в какой компании?
– Сейчас в Би-би-си, но подумываю открыть свое дело. В этой области столько перспектив, а я, по-моему, нашла нишу, где могу развиваться. Это очень интересно, и потом, я действительно верю в результат.
Спохватившись, я с трудом отвел взгляд от ее груди. Однако официанта, сновавшего между столиков, совесть не так мучила, и Элис пришлось поставить его на место суровым взглядом.
– Знаешь, это как в Китае, где английский изучает больше народу, чем живет в Штатах. Непочатый край возможностей, и потом…
Она еще что-то говорила о связи роста благосостояния в новых экономических зонах с развитием телевизионной рекламы.
– Ты говоришь по-китайски? – спросил я.
– Хао ци ний мандарин, – ответила она (воспроизвожу приблизительно). – Учила в колледже. Думаю, к тридцати пяти годам это поможет мне стать миллионером.
– А правда, что по-китайски «дайте мне, пожалуйста, шесть яиц» только высотой тона отличается от «дайте мне, пожалуйста, шесть детских пенисов»?
Я слышал, что на рынке в Гонконге очень легко так ошибиться, если как следует постараться.
– Никогда не слыхала, – улыбнулась Элис, облизнув губы кончиком языка, и я вынужден был сложить руки на коленях, дабы она не увидела, что делается с моими штанами. – Нет, кажется. Во всяком случае, на путунхуа – нет.
– А как на путунхуа «дайте мне шесть пенисов» на случай, если я вдруг окажусь там на рынке?
Элис издала ряд странных звуков, будто подзывала собаку. Я предпринял две неудачные попытки воспроизвести их, чем весьма ее насмешил. Я был рад, что она развеселилась. Понятия не имею, как быть с серьезными девушками, как создавать романтическое настроение в беседе на экономические темы. В песнях Барри Уайта, которого я очень люблю цитировать, вы не найдете ни единой ссылки на нужды британской промышленности или долговые обязательства физических лиц. Одному богу известно, как в эпоху бурного развития экономической науки будет продолжаться род человеческий.
– К тридцати пяти годам я стану миллионершей. Не веришь, да?
– Верю, – сказал я. – Но это ведь еще дожить надо, правда?
Модно и дорого одетый юнец за соседним столиком подался к нам.
– О, китайский, – уважительно протянул он. – Научи меня, как будет: «Вы оскорбили честь моей семьи» и «Вы оскорбили честь храма Шаолинь».
У него были пламенно-рыжие волосы и бородка, удачно гармонировавшие с майкой «Кул кэт» и синими очками. В Лондоне таких типов пруд пруди, но в пабах обычно можно от них отдохнуть. Оригинальность его наряда, однако, никак не улучшала его сообразительности. Ему не пришло в голову посмотреть на себя непредвзятым взглядом и сказать себе: «Постой, шут гороховый, эта девушка пришла с другим».
С добытой в бою девушкой беда в том, как справедливо заметил один мой друг, что добытое в бою надо держать дома, под замком. Сейчас я начал понимать, что он имел в виду. Защитить Элис я не мог, поскольку никогда прежде в таком положении не бывал. К девушке класса «В» или «С» никто не пристает, если она с мужчиной. Но рядом с девушкой класса «А», казалось, я сам стал невидимым. Это усугубило мое и без того плачевное психическое состояние. Я ждал, что вот-вот, в любую минуту Элис может повернуться ко мне со словами: «Слушай, мне очень стыдно, но встретиться с тобой я согласилась только на спор» – и уйти прочь в компании какой-нибудь поп-звезды или просто нормального мужика.
– Как тебя зовут? – спросила Элис.
– Зак, – протягивая руку, ответил клубный завсегдатай.
– Иди ты на фиг, Зак, – широко улыбаясь, пропела Элис. Она явно умела обращаться с такими, как он. Я постарался сделать суровое лицо: вдруг он просто так не отстанет? Толку от этого было не очень много. Хотя в школе я часами торчал перед зеркалом, тренируя лениво-угрожающий взгляд, моя полярная подружка Эмили говорила, что так старый спаниель смотрит на любимого хозяина. Выгнать из комнаты потенциальных обидчиков при помощи взгляда мне вряд ли удалось бы.
