Леший и Кикимора - Копейко Вера Васильевна (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Один поворот ключа — дверь распахнута. На пороге стоял он.
— Ты дома! Ты вернулась! — Он раскинул руки, готовый обнять ее.
Анна колебалась всего секунду, потом сделала шаг навстречу. Он тоже сделал свой шаг. Они столкнулись на пороге. Засмеялись. Анна почувствовала знакомый запах крема для бритья. Она давно не покупала его, но знала, что он продолжает покупать тот, который она в самом начале выбрала для него. С запахом ромашки, для чувствительной кожи. Она отступила в комнату, чтобы закрыть дверь. Витечка не разнимал руки, словно боялся, что жена ускользнет.
— Я так ждал, так ждал. — Он качал головой. — Я думал, что мне придется всю жизнь ждать, когда ты вернешься. Я приготовил тебе такой подарок…
— Но это ты приехал… — сказала она. — Ты вернулся…
— А ты уехала первая, — не отступал он. — Тебя не было так долго, Анна. Так…
— Раздевайся, — сказала она, пытаясь выйти из его объятий.
— Нет, подожди. Дай мне… почувствовать тебя… Я так давно хотел…
Она стояла молча, тихо, не шевелясь. Анна чувствовала, как от него идет тепло, входит в нее, она расслабляется.
— Анна, я привез тебе подарок, — тихо сказал Витечка.
— Правда? — так же тихо спросил Анна.
— Да. Только не говори сразу «нет», когда узнаешь, что это, ладно?
Она усмехнулась:
— Мне известно, что ты…
— Известно? — Он не дал ей договорить. — Неужели Светлана Петровна тебе рассказала?
Анна увидела, как Витечка побледнел. Потом порозовел.
— Светлана Петровна? — удивилась Анна. — А что она… — Неужели ее мать знает? Она ничем не выдала себя, даже не намекнула. — А… что должна была… или могла рассказать мне мама? — спросила Анна настороженно.
— Ты же говоришь, что тебе известно…
— То, что я имею в виду, подарком назвать трудно, — бросила Анна.
Она попыталась нахмуриться, как хмурилась и возмущалась, догадавшись о том, что сделал Витечка. Но после разговора с Сухининым в мозгах что-то повернулось. Поступок мужа она увидела в ином свете. Теперь, глядя на его счастливое лицо, Анна не могла заставить свое лицо быть хмурым и подозрительным.
Как давно она не видела Витечку таким, как сейчас. Перед ней стоял человек, у которого есть причина радоваться. Она знала его. Понимала, что если бы он совершил то, в чем она его заподозрила, у него было бы другое лицо.
— Ты прекрасно выглядишь, Витечка, — похвалила Анна.
Он часто-часто заморгал, неотрывно глядя на жену.
— Правда? Я тебе нравлюсь?
— Да. Мне нравится, когда ты доволен чем-то. — Она улыбнулась.
— Я рад, что вижу тебя… так близко. — Он засмеялся.
— Спасибо, — сказала она. — Ты говорил о подарке, — напомнила она ему и слегка отстранилась.
Витечка молча достал бумажник, вынул из него пластиковую карту и протянул ей.
— Что это? — спросила Анна, не решаясь принять.
— Вот. Это тебе. И твоим прекрасным голубым шиншиллам.
Еще несколько дней назад Анна ехидным топом напомнила бы ему, что он говорил о шиншиллах. Спросила бы: разве не они испортили ему жизнь? Разве не их он не может терпеть? Но слова Сухинина о том, что нет смысла вспоминать о неприятностях, если они произошли полгода назад, поразили ее, удивили. Она помнит свой вопрос: «Потому что будут новые?» «Нет, — сказал он, — потому что прошлое — в прошлом».
Анна взяла карту, молча покрутила ее. Она понимала, что на карточке деньги. Но до сих пор никогда не держала се.
— Объясни, — попросила она.
— Тебе объяснить все… или только то, что касается карты? — спросил Витечка осторожно.
— Все, — повторила она.
— Тогда… тогда давай сядем.
— Куда? — спросила Анна, чувствуя, как странно замирает сердце. Оно останавливается, потом пускается вприпрыжку.
— За стол, — сказал он. — Я привез очень хорошее вино. Достанешь бокалы?
Витечка вынул из сумки коробку вина.
— Это французское. Чтобы объяснить все, что я должен, без него никак не обойтись.
— На трезвую голову трудно? — не смогла отказать себе в ехидном замечании Анна.
— Нет, — просто сказал муж. — Это вино — тоже часть объяснения.
Анна достала из серванта два хрустальных бокала. Посмотрела на свет, они были безупречно чистые. Хорошо потрудилась над всем своим хозяйством, как будто чувствовала, что бокалы пригодятся. Анна вымыла их со специальным средством для чистки стекла и хрусталя.
Витечка открыл вино и налил в бокалы.
— Сперва попробуем, — предложил он.
Они отпили, вино было сухое, красное.
— Так вот я начну с самого начала…
Анна слушала о Никите, о своей матери, о Дарзике… И удивлялась. Она жила своей жизнью и ничего не знала о его жизни. А Витечка, оказывается, думал о том, как сделать так, чтобы она получила то, что хочет.
Анна почувствовала, как глухо стучит сердце.
— Тебе понравилось? — спросил он.
— Вино? Очень.
— Нет, то, что я рассказал.
Она усмехнулась:
— В общем, да. Почти все.
— А почему «почти»?
— Я сама себе не понравилась, Витечка, — призналась она.
Он молча смотрел на нее.
— Но тебе не надо нравиться самой себе, Анна. Ты нравишься мне.
Она улыбнулась.
— Я себе нравилась, — говорила она. — До тех пор, пока один человек не открыл мне глаза.
— Кто он? Я с ним разберусь! — Витечка подскочил.
— Не надо с ним разбираться, — остановила его Анна, взяв его за руку. — Он открыл мне глаза на тебя.
— Да кто он такой? Откуда он меня знает?
— Он знает мужчин. Он знает женщин. То, чего они не знают сами о себе и друг о друге.
Анна рассказала ему о встрече с Сухининым.
— Понимаешь, — сказал Витечка, — дело не в нем, а в тебе. Он сказал то, что ты готова была услышать, Анна.
Она недоверчиво смотрела на мужа.
— Ты… ты… такой умный?
— А разве ты вышла бы замуж за глупого? — спросил он, улыбаясь. — Еще я очень удачливый. — Он указал на карточку. — Ты спроси, сколько здесь.
— Сколько? — повторила Анна.
Он назвал сумму. Серые глаза изумленно округлились.
— Но в бумаге, которую я нашла между тетрадей… другая сумма.
— Каких тетрадей? — Витечка вскинул голову.
— Бабушкиных. Вместо тетради номер девять лежал документ, из которого я узнала, что тебе принадлежит…
— Господи! Анна! Ты нашла ее! — Витечка наклонился и поцеловал жену в щеку. — Я собирался перерыть весь дом. Так вот откуда ты узнала? — Он замер. — И ты… Представляю себе, что ты подумала. Анна, ты… любишь меня. Точно!
Она открыла рот.
— Не говори ничего. Если бы не любила, ты бы вышвырнула меня из своей жизни после того, что нашла.
Анна наклонила голову набок.
— Конечно, люблю. Ты такой… талантливый. Такой решительный. Ты…
Витечка открыл рот не веря своим ушам. Все эти слова произносит его жена? Анна?
Он обнял ее. Она не противилась, потом сама обхватила его за шею и прижалась лицом к шершавой щеке. От Витечки пахло вином. Она накрыла его губы своими, он открыл рот и засмеялся.
— Почему ты смеешься? — спросила она.
— Я вспомнил про Дарзика.
Она захихикала.
— У него были такие теплые, бархатистые губы, как у тебя…
У них, оказывается, очень удобная постель, думала Анна. На ней так хорошо лежать с мужем, отдыхая…
Она привстала на локте.
— Значит, ты не будешь против, если все деньги я пущу на устройство фермы для голубых шиншилл? — спросила Анна.
— Нет, — сказал он. — Если не хватит, я готов вынуть деньги из дела.
— Нет, — сказала она. — Я подумала вот о чем. — Она вздохнула. — Может быть, напротив, я обойдусь меньшей суммой, а остаток ты вложишь в дело. Если оно так хорошо идет.
Витечка засмеялся:
— Я готов.
Она наклонилась и поцеловала его.
— Слушай, Витечка, — она сощурилась, — мне кажется, что в твоей продаже есть какая-то хитрость.
— Почему ты так решила?
— Потому что ты сказал — голубых шиншилл. Но если ты продал бабушкину тетрадь, то откуда мне знать, как их вывести?
