Раздельные постели - Спенсер Лавирль (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Потом загорелые сильные пальцы Клея твердо сжали руки Кэтрин, и она почувствовала влагу на его ладонях и на своих собственных. Где-то далеко монотонно звучал голос священника, и Кэтрин вдруг испугалась посмотреть прямо в лицо Клея.
« — Я выйду замуж за мужчину, который выглядит, как Рок Харсок.
— А я люблю светлые волосы и неистовые глаза…»
Кэтрин подняла глаза на светлые волосы, на серые, рассудительные глаза. В его взгляде было выражение искренности, когда он всматривался в ее глаза в присутствии гостей. Трепещущий свет свечи освещал его лицо, подчеркивая прямой нос и чувственные, слегка приоткрытые губы. Прямо над высоким, тугим абрикосовым воротничком и строгой «бабочкой» просматривался неритмичный пульс. Он держался безукоризненно и убедительно. От этого Кэтрин чувствовала пустоту.
«…Мужчина, который ко мне хорошо относится, светлые волосы и неистовые глаза. К тому же богат…»
Фразы из прошлого звучали в сердце Кэтрин, наполняя его угрызениями совести, доселе ей неизвестными. Но, взглянув на Кэтрин, никто бы даже не смог догадаться о смятении, происходящем внутри ее. Она подыгрывала великолепной игре Клея, глядя в его глаза, а то, как он сжимал ее пальцы, переросло в приятную агонию.
«Что мы делаем? — хотелось ей закричать. — Ты знаешь, что ты со мной делаешь своими глазами? Что я с собой делаю, сжимая твои слишком сильные пальцы, притворяясь, что боготворю твое совершенное лицо. Разве ты не видишь боль девушки, чьи девические мечты каждый раз рисовали эти иллюзии, а когда надвигается действительность, эта девушка убегает в свои давние сны? Разве ты не понимаешь, что я по-настоящему верила, что однажды эти мечты сбудутся? Если ты понимаешь, отпусти мои руки, освободи мои глаза, а самое главное — пусть мое сердце останется свободным. Ты слишком безупречный, и все это так похоже на действительность, что я уже мучаюсь оттого, что нет любви. Клей, пожалуйста, отвернись, а то будет слишком поздно. Ты всего лишь временная иллюзия, и я не должна, не должна затеряться в ней».
Но Клей не отвернулся и не отпустил ни ее взгляда, ни рук. Казалось, что ладонь ее увяла, а сердце разбито. На какой-то миг она познала жестокое жало желания.
Наконец она с трудом опустила глаза. Затем Стью шагнул вперед, вытаскивая из кармана кольцо. Она протянула дрожащие пальцы, и Клей наполовину надел бриллиантовое обручальное кольцо.
— Я, Клей, беру тебя, Кэтрин…
Пока он произносил глубоким голосом слова, обманутому сердцу Кэтрин вдруг захотелось, чтобы это имело какое-то значение. Но это была всего лишь игра воображения. Ее мысли беспорядочно прыгали, в то время как Клей завершал надевание кольца на нужное место рядом с находящейся уже на пальце фамильной драгоценностью.
Она вздрогнула, увидев, что на ее ладонь положили кольцо — Анжела все продумала, — и она снова перевела взгляд на Клея. Еще одна поддержка в игре? — спрашивали ее глаза. Но, вероятно, он выбирал кольцо сам, не Анжела. Беспрекословно она опустила глаза, и его палец украсило широкое, золотое флорентийское кольцо без камней.
— Я, Кэтрин, беру тебя, Клей… — Ее голос звучал неуверенно из-за раздерганных нервов, потерянных мечтаний и ужасного желания плакать.
Теперь им предстояло вынести еще одно испытание, когда они снова повернулись лицом к священнику в ярком одеянии. Кэтрин смутно услышала, как он назвал их мужем и женой. Потом священник великодушно улыбнулся и накрыл сомкнутые вместе руки Клея и Кэтрин своими большими руками.
— Пусть ваша совместная жизнь будет долгой и счастливой, — просто пожелал он, не подозревая о том, как подействуют его слова на находящееся на пределе душевное состояние Кэтрин. Она уставилась на переплетенные руки, потеряв дар речи. Потом руки священника исчезли, и в последний раз он мягко сказал нараспев: — А сейчас вы можете скрепить свою клятву первым поцелуем мистера и миссис Клей Форрестер.
Кэтрин не знала, что делать. Она почувствовала, что за один миг она постарела на целые годы… Клей взял инициативу в свои руки, поворачиваясь к ней, в то время как все смотрели на них. Затаив дыхание, она подняла лицо. Она ожидала всего лишь легкого прикосновения губ, но вместо этого его лицо приблизилось, серые глаза затерялись в близости, и она почувствовала себя в объятиях Клея, ощутила мягко упирающиеся накрахмаленные рюши его рубашки, ощутила мягкие, слегка раскрытые неотразимые, слишком неотразимые губы. Ее снова охватили навязчивые воспоминания.
«Нет, Клей, нет!» — ей опять захотелось плакать. Но он страстно ее поцеловал.
Потом он отпустил ее и отступил назад, глядя в ее встревоженное лицо. Она почувствовала его дыхание. Лицо Клея расплылось в улыбке, которую она ждала с детства. Это было так естественно, что Кэтрин улыбнулась в ответ такой же ослепительной улыбкой. Затем Клей собственнически вложил ее руку в свою и развернул лицом к гостям.
На ее лице все еще оставалась улыбка. Тут на нее посыпались поздравления, пожатия, поцелуи. Стью бессовестно поцеловал ее прямо в губы. Стив прижал ее к себе и, слегка раскачивая, прошептал на ухо:
— Выше нос!
— О Стив, — только и сказала Кэтрин, зная, что он понимает ее.
— Ш-ш-ш, малышка, вы оба все делаете чудесно. Жаль, что ты не можешь увидеть, как вы смотритесь вдвоем.
Появился отец Клея, взял ее за плечи и искренним пожатием и прямым поцелуем — первым его поцелуем за все время — пригласил в свою семью. Через его плечо она видела, как Клей обнимает Аду. Бабушка и дедушка Элджин одарили ее своими волшебными прикосновениями и улыбками, а Элизабет Форрестер подарила ей королевскую улыбку в обе щеки и похлопала своей тростью по ее правому плечу, как будто принимая ее в рыцари.
— Ты красивая молодая женщина. Я буду ждать от тебя красивых детей, — заявила старая орлица, перед тем как уйти, с таким видом, как будто все уже решено. Потом Кэтрин стали передавать по кругу, как божественное блюдо. Наконец ее возвратили Клею. Кэтрин с облегчением перевела дух.
Но Клей, бесстыдно улыбаясь, крепко взял ее за талию и оторвал от пола — она висела как тряпичная кукла. И в самом деле, у нее было право выбора не больше, чем у тряпичной куклы, которую дергает за веревки кукловод. Ей ничего не оставалось как подчиниться губам Клея, а ее гардении так обмотали шею, что она уткнулась в них носом. Она закрыла глаза, кружась, как лист во время урагана, опьяненная сильным ароматом восковых цветов, ужасным ощущением того, что все это — настоящее. В момент, когда он касался ее губ, Кэтрин почувствовала, как почти автоматически его язык движется по направлению к ее языку. Ее язык в нерешительности изогнулся в дугу, не зная, что с собой делать. Она смутно осознавала, что толпа разразилась взрывом аплодисментов, но позволяла себя околдовать ощущением того, что мир вращается с сумасшедшей скоростью. Закрыв глаза и обвив руками шею мужа, она сносила бесконечный поцелуй, а он тем временем поворачивался вместе с ней по кругу. Но поцелуй затянулся — во время такого поцелуя трудно найти место для языка, если он не принимает своего естественного положения — его язык, наконец, коснулся ее языка, а потом, неуловимый, как ртуть, исчез.
Но гости не замечали ничего, кроме того, что жених медленно кружит свою невесту в центре освещенной свечами комнаты, целуя ее и выражая свою радость в рамках приличия. Им ничего не было известно о неуловимом танце языка, который сопровождал объятия.
Кэтрин выпуталась из своих гардений с ярко-красными щеками, что еще больше восхитило всех, кроме ее самой. Она была благодарна Клею за убедительный розыгрыш. Она высвободилась из его рук и увидела знакомые лица с искрящимися глазами, девушек из «Горизонта», засвидетельствовавших весь сценарий с благоговейным трепетом. В первый раз за все время Кэтрин не пришлось играть. Ее восторг был искренним, когда она подлетела, чтоб поздороваться с Мари, Фрэнси, Гровер, а также с Викки.
То, что они здесь, было просто замечательно. Кэтрин была тронута. Она никогда не видела раньше таких блестящих и завитых волос обычно неряшливой Гровер. А Викки чудом удалось слегка отрастить ногти и накрасить их в угрожающий красно-кровавый цвет. И Фрэнси, от которой пахло духами «Чарли». И Мари, по-прежнему крошечная, несмотря на то, что была на сносях. Мари, волшебница, сваха, первая научила Катрин принимать помощь. Сколько раз с тех пор они оказывали ее друг другу?
