Хранитель ключей - О' (бесплатные серии книг txt) 📗
— Ты видела… дверь?
Кэт сбросила одеяло и спрыгнула с кровати. Глаза Рея расширились. Она вспомнила, что, кроме бикини, на ней ничего нет. На Рее были семейные трусы. Свет заставлял его кожу мягко светиться.
— Очаровательная ты девушка, не так ли? — проворчал он.
Воздух в комнате дрожал.
Она посмотрела на него, стоящего в этом ужасном дверном проеме: волосатая грудь и ноги, трусы, руки, покрытые гусиной кожей…
Их охватило тяжелое взаимное желание.
Рей не двигался с места, просто стоял там, полный устрашающей мужской силы, которая обычно сражала ее на месте.
Испытывая такое страшное возбуждение, она услышала, как в тишине тонкий голосок пропищал: «Нет, нет».
Возможно, Рей услышал такой же голосок и отвернулся.
— Не уходи, пожалуйста. Подожди меня, — попросила она, натягивая джинсы и футболку. — Все, пошли.
Выбравшись из подвала, она плотно закрыла дверь и подперла ее стулом.
— Если бы мы сейчас что-то сделали, — сказал Рей, пока они шли к гостиной, где еще тлели угольки в камине, — то все бы разрушили.
Он натянул фланелевую рубашку, которую снял с вешалки возле входной двери. Она была ему почти до колен. Наверное, это была рубашка Джеймса Хаббела, который был человеком немаленького роста.
Она кивнула. Ей стало лучше, когда она уселась возле камина. Светло, джинсы надеты и застегнуты.
— Да, — согласилась она.
Рей поворошил угли, чтобы стало теплее. Они сидели на полу, пододвинув ноги к углям так близко, как только могли. Наконец согревшись, Кэт сказала:
— Я думала, что ты не был уверен, в чем она ушла из дому.
— Теперь уверен. Взгляни.
Они поднялись в верхнюю спальню. На подушке лежала фиолетовая рубашка с вырезом мысом.
— Это ее. И она здесь недолго. Ее просто так бросили. Остальная одежда сложена.
Кэт подняла рубашку. Она была вывернута навыворот и помята. Кэт разложила ее и внимательно рассмотрела.
— Боже мой. Что это?
Она поднесла рубашку к свету, и даже он теперь увидел — дырки, порыжевшие пятна. Какого черта? Рей осмотрел рубашку.
— О нет, — нахмурился он. — Я этого не заметил. Боже, нет.
— Она была ранена.
Надтреснутым голосом, словно кто-то ударил его в живот, он наконец выдавил из себя:
— Да уж.
— Что с ней случилось?
После долгого молчания Рей сказал:
— Но она оставила рубашку здесь. Значит, с ней все в порядке?
Кэт, держа в руках рубашку, не могла ответить на этот вопрос.
— Может быть, позвоним в полицию?
Рей, казалось, был в замешательстве.
— Я и сам не знаю. Может, она работала своими инструментами? Такое раньше бывало.
— О нет, Рей. Это похоже на… следы от ножа. Их слишком много. Это не может быть несчастным случаем.
Они долго спорили, пока не решили взять рубашку с собой и отвезти ее в полицию, как только доберутся до Лос-Анджелеса.
— Она оставила ее здесь. С ней все в порядке, — повторял Рей.
— Дай Бог, чтобы было так, но им все равно виднее, — настаивала Кэт.
Вот наконец у них что-то появилось. Им тяжело было смотреть друг на друга, потому что оба думали об одном и том же. Рей принес спальные мешки и устроился на диване в гостиной, невдалеке от зловещей двери, ведущей в подвал. Кэт осталась в спальне наверху с открытой дверью и включенным светом. И все равно она не могла нормально заснуть: призраки, мертвые тела, старые дома и окровавленные рубашки теснились в ее снах.
У нее заканчивались ингредиенты для коктейля «Манхэттен», которые она купила в винном магазине. Эсме плеснула еще немного в кофе и сделала глоток. Да, она привыкла к более изящной посуде. О чем она думала, наливая кофе в такую грубую посуду? Даже Рей бы не одобрил.
Она налила полный бокал. Сегодня был длинный день. Начался он с того, что она позвонила в магазин и сказала, что плохо себя чувствует и не сможет выйти на работу. Она устроилась на диване.
Не надо было ничего готовить: она не испытывала голода.
Пару лет их совместной жизни мир казался открытым, а возможности безграничными. То, что она не нравилась родителям Генри, ее почти не заботило. Какая разница, что они думают? Ее отец давно умер, а мать тяжело болела. Она, а также ее бабушка и дедушка не одобряли их отношений, но никто и не ожидал от них другой реакции. Боже, эти люди родились в начале столетия — так давно!
Если бы они объективно оценивали Генри, а не смотрели на него как на сумасшедшего, влюбленного молодого человека, который не ведает, что творит, то поняли бы, что он — очень выгодная партия. Генри окончил школу с золотой медалью, два года проучился в университете. Он почти защитился, когда они женились. Они планировали, что он закончит магистратуру, чтобы получить право преподавания. Но потом все пошло наперекосяк.
Кто же мог предположить, что этот высокий мужчина с такими чарующими голубыми глазами резко отвернется от нее?
Налив себе еще одну чашку и выйдя в сад, она вспомнила, что была так молода. Генри хотел ее, правда. Он любил ее пушистые волосы, ее невинность, ее сладкую юность.
О, если бы у Рея была такая девушка, какой она была тогда! Перед ней невозможно было устоять!
Потом у нее появился Рей. Она раздулась с пятидесяти килограммов до семидесяти пяти. Хенк работал в государственном университете ассистентом преподавателя. Он возвращался домой в конце дня недовольный работой, резкий, сердитый.
— Другие женщины следят за фигурой, — говорил он. — Другие женщины сразу же возвращаются на работу после рождения ребенка.
Он хотел, чтобы она помогла ему закончить магистратуру и получить степень. Он не понимал, когда она отказывалась признавать эти цели главными.
Теперь ее уже не беспокоили более симпатичные женщины или его образование. Она не пойдет снова работать до тех пор, пока ее ненаглядный сын не станет проводить большую часть дня в школе. Ей было наплевать на фигуру.
— Настоящие мужчины хотят, чтобы их жены сидели дома и заботились об их драгоценных сыновьях, — отвечала она.
Эсме гадала, куда девался Рей. Она уже дважды звонила ему сегодня. Он не отвечал. Она отправила ему сообщение на мобильный.
Остатки напитка перекочевали из бутылки в ее бокал. Она выпила все без остатка. Хотя Эсме еще туговато соображала, она была уверена, что ее водительские рефлексы были в норме. Конечно, ее переполняли эмоции. Она взяла ключи, закрыла входную дверь, открыла дверцу машины и забралась внутрь.
Она вставила ключ, но мотор не завелся.
Но она не верила в Господне вмешательство. Она не верила в судьбу. С четвертой попытки ей все-таки удалось завести мотор. На ее взгляд, она вела немного нетвердо, но достаточно уверенно, чтобы не вилять по проезжей части. Осторожно! Она широко открыла глаза и положила обе руки на руль. Эсме не переставала напоминать себе, что направляется в Топанга Кенион.
Она выехала из Уиттье через лабиринт нумерованных дорог.
Это часто напоминало ей о тех лабиринтах, которые люди обозначали камнями и которые вели от центра к какой-то далекой цели. Люди утверждали, что прогулка пешком полезна для духа и поучительна. Она со смешанными чувствами пыталась бродить по этим лабиринтам. Они раздражали и сердили ее. Если надо было делать выбор, то она обязательно выбирала ложный путь.
Как тогда, когда выбрала Генри, который оказался таким подлецом.
Теперь она следовала по знакомому пути и, когда попадала в пробку, слушала радио-шоу.
— Я ненавижу моего отца! — сказал дрожащий голос дозвонившегося в студию.
— Давайте выясним почему, — предложил спокойный голос ведущего.
Вероятно, ведущий в этом совершенно ничего не понимал. Скорее всего, у него есть три бывших жены и семеро детей, которые не знают друг друга. Все они, видя его жалкое существование и отчужденность, гадают, что же значит любовь.
Эсме подъехала к дому Рея около семи. Субботний вечер. Вполне возможно, что сына нет дома.
