Женщина-зима - Знаменская Алина (книги бесплатно .txt) 📗
– Господи! – ахнула Полина. – Беги, сынок, за участковым.
Тимоха убежал, а Полина так с отодранной пуговицей и полетела вниз.
В танцзале дискотека была в самом разгаре. Девчонки подпрыгивали, визжали. Парни выкобенивались друг перед другом, кто как мог. Музыка оглушала. Но все же, как охарактеризовала бы мероприятие заведующая, «было тихо». Полина прошла через зал и прильнула к окну. Она сразу увидела несколько машин. У одной горели фары, и в их свете два здоровенных парня дубасили друг друга. Третий рядом мочился на колесо. В машине наверняка находились еще несколько, но они были уже не в состоянии принимать участие в активной жизни. «Не выйду, – решила Полина. – Но и в клуб не пущу». Она стремительно вышла в фойе и встала у входа. Но шум на улице, звуки драки доносились до нее, и она все больше начинала нервничать. Тимоха не возвращался. А если он не нашел участкового и теперь пришел к клубу один? И эти отморозки придерутся к нему?
Полина не выдержала и вышла на крыльцо. Ивановские парни лупцевали друг друга так, что звуки ударов, как в индийском кино, смачно дополняли хаос доносившейся из клуба музыки. Полина издалека увидела сына. Он шел один, как она и предполагала. Парень, который только что мочился на колесо, что-то сказал в сторону Тимохи. Полине показалось – позвал его.
Она не стала дожидаться продолжения, опередила ивановского, быстро двинулась навстречу сыну, взяла его под руку.
– Ну что?
– Да он в бане моется. Обещал подойти…
– Понятно… – Полина осторожно уводила сына от клуба.
Но тот, что стоял у машины, был не согласен с таким ее действием.
– Эй, пацан! Я чё-то не понял… Я, кажется, тебя позвал… Ты чё борзеешь?
Полина и Тимоха одновременно обернулись. У парня были красные глаза, как у кролика. И как назло, белесые ресницы. Это делало его лицо невыносимо отталкивающим.
Полина почувствовала где-то внутри зарождающееся звонкое, опасное напряжение. Как начало грозы. Она знала в себе это дремлющее до поры свойство, эту ненависть, в крайних случаях всегда готовую встать на защиту любви.
– В чем дело? – немного не своим голосом спросила она. – Вы что-то хотели? Сейчас участковый подойдет, с ним и побеседуете. Лучше по-хорошему увозите отсюда своих.
– Ты чё, мать, выступаешь? – удивился ивановский. – Ты чё, бочку на меня катишь?
– Я тебе не мать, – отозвалась Полина. – И слава Богу. А вот ему – мать. И мой тебе совет – увози своих отсюда. Плохо они себя ведут…
Парень не успел ответить Полине, его внимание отвлекли дерущиеся. Один из них, держась за багажник некогда белой «Волги», начал сползать на землю, оставляя на светлой поверхности машины бурую полосу крови. Второй зачем-то направился в клуб. И хотя ему было весьма непросто преодолевать ступеньки, все же каким-то образом он их преодолел, ввалился в фойе.
– Колян! – позвал тот, что разговаривал с Полиной, красноглазый.
Но Колян никого не слышал. Как растерзанное привидение, шатаясь, он двигался через фойе к танцзалу.
– Тим, быстро домой! – бросила Полина и даже толкнула сына в сторону дома. А сама кинулась в клуб. За ней поковылял ее собеседник. Она влетела в фойе и первым делом увидела кровавые следы, оставленные Коляном. Сзади его друг споткнулся о порог, растянулся там и продолжал звать:
– Колян! Колян!
Тот, похоже, ничего не слышал. Полина побежала звонить. Она была зла на участкового, решившего расслабиться в субботу. Прекрасно знает, что танцы в клубе, нет, ему в баню понадобилось! А она тут одна, хоть разорвись!
Как ей теперь вытащить из клуба этих ивановских «колянов»?
Между тем в танцзале не сразу заметили «привидение». Завидовская молодежь отрывалась и колбасилась. Было темно, и только блики специального фонаря высвечивали белое на одежде. Поэтому на пьяного, избитого в кровь, никто не обращал внимания. Только когда он упал и на него наступили, поднялся визг, кто-то выбежал. Сразу не сообразили, откуда он здесь взялся и сколько пролежал. Кто-то истошно заорал:
– Труп!
И как в игре «испорченный телефончик», покатилось: «Труп! Труп!»
В зале поднялась кутерьма. Кто-то визжал, кто-то рыдал у дверей, кто-то выбежал и стал блевать на крыльце. Диджей включил свет.
Молодежь прилипла к стенам. В самой середине, лицом вниз, странно вывернув руку ладонью кверху, лежал Колян. Все смотрели на него, не отрываясь, не шевелясь. Его земляк, который придирался к Тимохе, шатаясь, приблизился к другу и опустился на пол. Кругом было намазано кровью, будто нарочно.
– Колян… – громко позвал красноглазый и дернул товарища за руку. Рука безвольно шмякнулась на пол. – Колян! – жалобно и безнадежно повторил он и вдруг истошно, по-бабьи завыл, качаясь из стороны в сторону. Затем он воспаленными глазами окинул зал. Он явно не понимал, где находится. Он только видел, что его дружок бездыханный лежит в луже крови и эти враждебные лица уставились на него. – Падлы! – вдруг заявил он. Какая-то простая мысль забрела ему в голову, и он там ее прокручивал. – Падлы, суки! Коляна убили! Всех замочу! Кто Коляна убил?!
Он довольно резво для своего состояния поднялся и кинулся в толпу.
Его оттолкнули. Он проехал по полу и остановился возле Коляна. Девчонки в панике бросились к двери. В это время в клуб вплыла крупная, внушительная фигура местного участкового Мухина. Мухин был распаренный, красный, важный.
– Всем стоять! – пробасил он, заслоняя выход.
Полина спускалась ему навстречу со второго этажа. К ней подлетела Марина. Танцорка тряслась как осиновый лист.
– Там труп, Полина Петровна! Ивановский у нас посреди зала умер! Я «скорую» вызвала…
Полина кинулась в зал, но Мухин поймал ее за руку.
– Всем оставаться на своих местах. Составим протокольчик…
– Какой протокольчик? Дай я к человеку подойду, может, ему помощь нужна?
– Ему уже ничего не нужно. А вот этого мстителя народного вязать придется…
Кое-как удалось повязать красноглазого. Его усадили на лавку, Мухин достал блокнот.
– Будем производить опрос свидетелей, – важно изрек он.
Полину потряхивало мелкой дрожью. Народу в клубе заметно поубавилось, несмотря на приказ участкового.
Красноглазый ругался и плакал, звал Коляна.
– Ну, рассказывай, чё у вас тут и как? Кто этого-то уделал, видела? – спрашивал Мухин Полину.
– Эти вообще на улице дрались, ивановские. Я сразу за тобой послала.
– Дрались на улице, а порешили его в клубе… – бубнил участковый, икая рыбой и пивом. – Нестыковочка… Куда ты его девать будешь? – Он кивнул на Коляна.
– Я? – поразилась Полина.
– Ну а я, что ли? Мне с этим что-то делать до утра. – Он кивнул на красноглазого. – Эх, плакала моя рыбалка… Я, Петровна, завтра на карася хотел идти. А теперь этого мухомора в район везти.
– Кто Коляна порешил, начальник? – захлебываясь слезами, спросил красноглазый.
– Разберемся, – успокоил Мухин. – Свидетели! Подходи по одному.
В то время как свидетели выстраивались в очередь, чтобы дать показания, а «мухомор» безутешно рыдал, связанный, все как-то отвлеклись от трупа. И когда тот слегка зашевелился, дрыгнул конечностями, встал на четвереньки, никто не обратил внимания. Его увидели, только когда он, шатаясь, подошел к двери в фойе. Кто-то охнул и показал пальцем. Все обернулись. По танцзалу прокатился дружный вздох, и повисло молчание. В этом гробовом молчании Колян спокойно доплелся до выхода, выбрался на крыльцо и направился к одной из машин. Еще секунда – все три ивановские машины взревели, как взбесившиеся звери, и с ревом умчались прочь.
Нужно было видеть лицо красноглазого. У него покраснели даже ободки век. Ресницы совсем пропали.
– Коля-ан! – истошно заорал он вслед. – А я-то! Меня-то!
Он вскочил с лавки, забыв, что связан, сумел проскакать несколько шагов, но все же грохнулся, сильно при этом ударившись головой.
– Колян! Коля-ан! – зарыдал он пуще прежнего.
Завидовским стало жалко смотреть на него. Его хотели поднять, но он брыкался и пытался укусить любого сочувствующего.
