Все запутано (ЛП) - Чейз Эмма (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗

Ее глаза становятся большими от представившейся возможности. Она смотрит на мою сестру, а потом заговорщически шепчет:

— Можно мне пони?

О, Господи.

Думаю об этом ровно секунду.

— Конечно.

Она обнимает меня еще крепче и взвизгивает.

— Только… не говори маме, пока его не пливезут, ладно?

Как бы мне не пришлось после этого проситься в программу по защите свидетелей.

Макензи целует меня в щеку, и я ставлю ее на ноги. Она скачет назад к Александре, и я машу им, когда они идут к выходу.

Глава 25

Шагаю к офису Кейт, как солдат, сошедший на нормандский берег. Она сидит за своим столом и что-то строчит в желтом блокноте.

— Я вернулся. Скучала по мне?

Она не поднимает глаз.

— Ужасно.

Сарказм — старинное средство защиты, часто описываемое в книжках. Подыгрываю ей:

— Я знаю, что я тебя достал. И что же меня опять вознесло на вершину? Сестра Би?

Кейт отталкивается назад от своего стола, и кладет ногу на ногу. На ней новые туфли. Я не видел их раньше. Black Mary Janes на шпильках и ремешком вокруг щиколотки. О, Боже. Идеальное сочетание порочности и изысканности. Кроткости и сексуальности. И мой бедный отверженный член бьется в конвульсиях, когда я представляю всякие фантастичные — и полу-легальные — вещи, что я мог сотворить с ней, когда она в этих туфлях.

Никогда не был фетишистом, но сейчас подумываю, может, стоит начать.

Голос Кейт возвращает меня из грязных мыслей.

— Нет. По правде говоря, это был визит твоей сестры. Деликатность, смотрю, в вашей семье не водится?

Умм… ох. Этого я и боялся.

— У Александры серьезные психологические проблемы. У нее неустойчивая психика. Тебе не следует слушать, что она говорит. У нас в семье все так и делают.

— Она выглядела абсолютно вменяемой, когда была здесь.

Пожимаю плечами.

— Душевная болезнь — коварная штука.

Она с сомнением прищуривает глаза.

— Ты это не серьезно, ведь так?

Черт. Никакой лжи.

— Технически, она никогда не обследовалась. Но ее идеи о справедливости и возмездии можно считать ненормальными. Только представь. Долорес… в десять раз умнее, чтобы усовершенствовать свою технику.

Лицо Кейт становится напряженным от понимания моих слов.

— Ох.

Вот так. Добро пожаловать в мой мир, дорогая.

— Она принесла мне кофе, — говорит Кейт, — стоит его пить?

Мы оба подозрительно смотрим на стаканчик с кофе из Старбакс.

Когда мне было тринадцать, я продал с аукциона нижнее белье Александры в мужской раздевалке. Нестиранное белье. Когда она об этом узнала через сарафанное радио среди старших сестер, она вела себя спокойно, никак не показывала, что она в курсе. А потом она сдобрила мой Coco Pebbles ²⁸слабительным с шоколадным вкусом. Я три дня не вылезал из туалета.

Ну да, я понимаю, что она вряд ли принесла это сюда из ненависти к Кейт, но все же…

— Я бы не стал.

Она сдержанно кивает и отодвигает от себя стаканчик.

— Что ты думаешь о Маккензи? Мне, правда, хотелось присутствовать при вашем знакомстве.

Сейчас ее улыбка теплая и искренняя.

— Она замечательная.

— Уверен, тебе будет приятно узнать, что она испробовала твой калькулятор на мне, когда я столкнулся с ними внизу.

Ее улыбка становится шире.

— Это хорошо.

Я качаю головой, а Кейт говорит:

— Теперь я понимаю, почему Александре понадобилась банка для плохих слов, поскольку ты проводишь много времени с Маккензи.

— Ты о чем?

Она пожимает плечами.

— Она говорит, как ты. Знаешь, не каждый день можно услышать, как четырехлетка говорит, что Прекрасный Принц это просто придурок, который только мешает Золушке.

Моя девочка.

— Плохие слова — хороши для души.

Кейт сдерживается, чтобы не засмеяться. И она такая соблазнительная. Не могу больше терпеть и склоняюсь над ее стулом, своими руками завлекая ее в ловушку. Хватит болтать. Пора переходить к делу.

— Пошли, прогуляемся.

Говорю тихим, убедительным голосом.

— Ни за что.

И абсолютно безэффективно.

— Давай, Кейт, это займет всего минуту. Хочу тебе кое-что показать.

Она фыркает.

— Что ты сделаешь? Наймешь цирк Братьев Ринглинг для представления в фойе? Организуешь торжественный парад в мою честь?

Я смеюсь:

— Не смеши меня. Я бы не сделал ничего подобного.

Кейт скептически ведет бровью.

— Ну, ладно, ты права. Я способен на такое. Но не сегодня.

Она отталкивает меня назад и встает. Я не возражаю.

— Ты ведь не боишься, да? — спрашиваю я, — Боишься, что не сможешь себя контролировать, когда окажешься со мной наедине?

Для таких людей, как я и Кейт, вызов — это как проститутка среди группы сексуально-озабоченных. Практически нет никакого шанса, что их это не заведет.

— Если ты говоришь о боязни прибить тебя, пока вокруг нет свидетелей, чтобы выступить против меня, тогда мой ответ «да». Хотя, должна признать, от двадцати до пожизненного мне кажется не такой уж и высокой ценой сейчас.

Думаете, ей нравится словесная прелюдия также сильно, как и мне? Должна нравится. Она хорошо с этим справляется.

Она начинает ходить кругами, при этом теперь ее стол находится между нами.

— Слушай, Дрю, у меня новый клиент. Ты знаешь, как это бывает. Я не могу позволить себе… отвлекаться прямо сейчас.

Воспринимаю это как комплимент.

— Я тебя отвлекаю?

Она начинает раздражаться.

— Я не это имею в виду.

Потом выражение ее лица меняется. И она начинает меня упрашивать:

— Тебе надо это прекратить, — она машет руками в воздухе, — эту твою миссию. Просто перестань. Пожалуйста.

Когда Стивену было одиннадцать, на заднем дворе своего дома он врезался в дерево во время игры в тачболл, и рассек себе лоб. С тех пор я не могу забыть, как он умолял свою мать не возить его в больницу. Потому что он знал, что ему будут накладывать швы. А швы — это хреново в любом возрасте.

Но Джейни Ранхарт не сдавалась. Она все равно отвезла его к врачу. Потому что, не смотря на то, что Стивен был напуган, даже если он этого не хотел, она знала, что ему это необходимо.

Понимаете, к чему я веду?

— Сейчас дело за тобой, Кейт. Я же тебе говорил с самого начала. Хочешь, чтобы я ушел, тогда сходи со мной куда-нибудь в субботу.

Она закусывает губу. И смотрит вниз на свой стол.

— Ладно.

Еще раз?

— Прости? Можешь, пожалуйста, повторить?

Она встречается со мной взглядом. Нерешительным, но смиренным. Как у тех, кто стоит в очереди на карусель. Готовы на нее сесть, но не совсем понимают, нахрен им это нужно.

— Я сказала «да». Я поужинаю с тобой в субботу.

Все. Это официально. В аду наверно все покрылось льдом к чертовой матери.

— Поговорив с твоей сестрой, я кое-что поняла…

Что любишь меня? Что я тебе нужен? Что не можешь без меня жить?

— …Я думаю, тебе нужен какой-нибудь заключительный этап, Дрю, чтобы обрести ощущение завершенности.

О, нет. Никаких заключительных этапов. Все, что угодно, только не это.

Заключение — это вымышленное слово, которое придумали женщины, чтобы они могли обдумывать что-нибудь и говорить об этом, пока оно не скончается. А потом, после того как это благословят и похоронят, заключение дает им оправдание откапать это снова и поговорить об этом еще.

Ребята, не делайте этого. Никогда.

Все кончено. Затмение. Конец.

Вот такое чертово заключение нам надо.

— Заключительный этап?

Она подходит ко мне.

— Я думаю, что отношения между нами начались и закончились так стремительно, что у тебя не было времени, чтобы как-то адаптироваться к этому. Может, если мы проведем еще немного времени вместе… если мы поговорим за пределами офиса… ты поймешь, что после всего, что случилось, самое лучшее, на что мы можем надеяться — это остаться друзьями.