Все запутано (ЛП) - Чейз Эмма (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
В прямом смысле этого слова.
Знаете, согласно кодексу Этой Сучки, она может трахать мне мозг сколько угодно, но другим запрещено. Теперь понимаете, почему я беспокоюсь.
— Ты была у Кейт, так?
Макензи отвечает за нее.
— Да, Дядя Длю. Она классная. Она дала мне эти салики и калькулятол! Видис?
Она машет им над головой, словно это Кубок Стэнли, и я не могу сдержать улыбки.
— Невероятно, Макензи.
Потом опять смотрю на Александру.
Она спокойна.
— Ты же сам хотел, чтобы Макензи познакомилась с Кейт.
Если в одну клетку посадить пару беременных самок хомяка, знаете, что они сделают? Сожрут друг друга. Женские гормоны — это как неразорвавшийся снаряд. Никогда не знаешь наверняка, когда рванет.
— Да, я хотел, чтобы Макензи встретилась с Кейт. Я не хотел, чтобы ты с ней встречалась, пока все не уладится, к чертям собачьим.
Макензи достает мою дорогую подружку — Банку Плохих Слов из своего рюкзачка и поднимает ее вверх. Кладу туда пару долларов.
Она заглядывает в банку, а потом смотрит на меня, хмурясь.
— Умм… Дядя Длю? Плохие слова больсе не стоят доллал. Тепель они стоят десять.
— Десять? С каких это пор?
Она оживилась.
— Это идея Кейт. Она говолит, сто макономика — это плохо.
Что за хрень такая — макономика?
— Она называет это ин… ин…
— Инфляция, — улыбаясь, заканчивает Александра.
— Да, это.
Инфляция.
Здорово.
Спасибо, Кейт.
Поднимаю брови, обращаясь к Макензи.
— Ты принимаешь Американ Экспресс?
Она смеется. Плачу свой штраф наличными.
— Может, посчитаешь все остальное на своем калькуляторе, милая?
Ей он пригодится. У меня чувство, что эта маленькая беседа влетит мне в копеечку.
— Что ты сказала Кейт? — спрашиваю я Александру.
Она пожимает плечами.
— Мы поговорили, как женщина с женщиной. Мне импонирует ее деловое чутье. Тебе, правда, не надо знать детали.
— Почему ты не позволяешь мне самому решать, что мне надо знать. Учитывая то, что ты вообще не должна была с ней говорить, черт бы тебя побрал.
Шлеп-шлеп-шлеп стучит калькулятор.
— Какая неблагодарность! Я просто пыталась помочь.
Доктор Кеворкян тоже пытался помочь своим пациентам. И мы все знаем, что с ними случилось.
— Мне не нужна твоя помощь. У меня есть план.
Александра упирает руки в боки.
— Точно. Твой главный план, который включает в себя что конкретно? Сводить с ума Кейт, пока она не согласится пойти с тобой? Собираешься кричать ее имя на детской площадке тоже? Или дергать за косички? Должна признать, Сестра Беатрис — интересный приемчик. Не могу поверить, что Кейт не упала на колени, умоляя тебя принять ее назад. Очень романтично, Дрю.
Сжимаю свою челюсть.
— Это. Работает.
Она приподнимает бровь.
— Кейт говорит другое.
А вот и она. Посмотрите.
Эта Сучка во всей красе.
А вы думали, что я преувеличиваю.
— Она тебе что-то сказала? Обо мне? Что она сказала?
Она машет своей рукой в воздухе.
— О, то, да се.
Знаете, как некоторые дети любят дразнить свою собаку, показывая ей косточку, а потом, убирают ее прежде, чем та успеет схватить? Моя сестра была одной из этих детей.
— Какого черта, Лекс?
Шлеп-шлеп-шлеп.
— Кстати, она мне нравится, — говорит она, — она не ведется на всякую хрень, да?
Шлеп-шлеп-шлеп.
— Откуда ты это знаешь, что она не ведется на всякую хрень?
Шлеп-шлеп-шлеп.
— Ты что, наговорила ей всякой чуши?
Шлеп-шлеп-шлеп.
— Что за херню ты ей сказала, Александра?
Шлеп-шлеп-шлеп.
Она смеется.
— Мой Бог, да расслабься ты. Я не видела тебя таким побитым уже… ну, никогда. Сейчас, когда ты не такой ничтожный и печальный, это даже как-то весело.
В настоящий момент мое положение с Кейт, как карточный домик. Я сумел подняться на несколько этажей, но легкий трепет и вся эта фигня развалится.
— Если ты мне там испоганила все, я…
Шлеп-шлеп-шлеп.
— Знаешь, стресс способствует раннему поседению. Будешь продолжать в том же духе, будешь выглядеть, как отец еще до тридцати.
— Рад, что ты находишь это забавным. Я нет. Мы сейчас говорим о моей чертовой жизни.
Это ее отрезвляет. Она склоняет голову на бок. Оценивая меня. И голос ее больше не такой дразнящий.
Он нежный, искренний.
— Я горжусь тобой, ты знаешь. Держишься. Идешь до конца. Ты… такой взрослый. — Она нежно улыбается. — Никогда не думала, что доживу до такого.
Она меня обнимает.
— Все будет в порядке, Дрю. Обещаю.
Когда мне было восемь, у отца случился сердечный приступ. После того, как родители уехали в больницу, Александра пообещала мне, что все будет в порядке.
Но не было.
— Тебе это Кейт сказала?
Она качает головой:
— Не так буквально.
— Тогда откуда ты знаешь?
Она пожимает плечами:
— Это все эстрогены. Они наделяют нас экстрасенсорными возможностями. Если бы у тебя была вагина, ты бы знал тоже.
Макензи гордо поднимает руку вверх.
— У меня есть багина.
Широко улыбаюсь.
— Да, милая, есть. И однажды она поможет тебе править миром.
— У Джонни Фицжелальда есть пенис. И он говолит, что его пенис лучсе, чем моя багина.
— Джонни Фицжеральд — идиот. Вагины всегда побеждают пенисы. Они как криптонит. Пенис против них беззащитен.
Моя сестра прекращает наше обсуждение.
— Лад-но. Заканчивайте свою милую беседу. Хотя, я уверена, что воспитатель Макензи будет рада послушать все это. Как раз перед тем, как заявить на меня в органы опеки.
Я поднимаю вверх руки.
— Я просто пытаюсь рассказать ей, как оно на самом деле. Чем скорее она познает свою силу, тем богаче она будет.
Смотрю на часы. Мне надо наверх. Смотрю на Макензи.
— Ну что там, милая?
— Восемьдесят доллалов.
Ох!
Надо бы мне брать со своих клиентов больше. Или разработать какой-нибудь график платежей.
Когда купюры отправляются в банку, Александра берет ее за руку.
— Пойдем Макензи, зайдем в магазин Американка и потратим немного денег Дяди Дрю.
— Ладно!
Они проходят через холл, но останавливаются перед двойными дверями. Макензи шепчет что-то Александре и отдает ей свои шарики.
Потом опять бежит ко мне.
Хватаю ее на руки и крепко прижимаю к себе, а она обнимает меня своими ручками и сжимает в объятиях.
— Я люблю тебя, Дядя Длю.
Вы когда-нибудь пили брэнди? Я сам обычно предпочитаю виски. Но хороший стаканчик брэнди согревает вас всего, изнутри. Вот также и сейчас, прямо здесь.
— Я тоже люблю тебя, Макензи.
Она отклонятся назад.
— Знаес сто?
— Что?
— Кейт, сплосила меня, кем я хочу стать, когда выласту.
Я киваю.
— И ты сказала ей, что хочешь стать принцессой?
Она так замечательно морщит лобик и качает головкой.
— Я не хочу быть Плинцессой.
— Ну, это облегчение. А кем ты хочешь быть?
Она улыбается.
— Банкилом.
— Классный выбор. Почему ты поменяла свое мнение?
Она играет своими пальчиками с воротником моей рубашки, когда говорит мне:
— Ну, Кейт инвестионый банкил, а ты говолис, сто будес мной голдится, если я буду как она. Вот поэтому я и хочу.
Когда ее слова оседают в моей голове, я спрашиваю ее серьезно:
— Макензи, а ты говорила Кейт, что я хочу, чтобы ты стала, как она, когда вырастешь?
Видите эту улыбку? Это улыбка не четырехлетнего ребенка. Это, леди и джентльмены, улыбка гения.
— Да.
Закрываю глаза. Усмехаюсь. Не могу поверить, что я сам до этого не додумался. Макензи — идеальное оружие. Моя собственная малышка Борг 27Сопротивление бесполезно.
— Милая, — говорю я, — ты оказала Дяде Дрю огромную услугу. Все, что хочешь на рождество, только скажи и оно твое. Что угодно.
