Ангел с рожками (СИ) - Хоуп Амели (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Оба неумолимо мчатся вперёд. С приближением финиша напряжение только нарастает. И даже на расстоянии чувствуется их решимость навсегда вписать эту схватку, невероятно харизматичный поединок, наполненных страстью и жаждой победы, в мировую историю мотогонок. Пускай и придётся чем-то пожертвовать — они вероятнее всего готовы на всё.
И я считал, что тоже готов на всё, но к этому меня жизнь точно не готовила.
За несколько метров до последнего поворота соперник неожиданно обходит Риту и закрывает перед ней калитку, выигрывая для себя драгоценные секунды отрыва. И всем очевидно, что Рита прощаться с победой и мириться с проигрышем не собирается. Это, увы, не про неё. От того, мы все дружно соскочили со своих мест. Мы ждали. А чего именно, никто из нас не подозревал.
С увеличением скорости Ритиного байка до сумасшедших показателей моё сердце лишь сильнее сжималось. От дискомфорта оно не находило себе места. И лишь молило о своём скорейшем освобождении. Просило больше не держать его внутри, не носить при себе, мол с меня хватит, зреть стало тупо невыносимо.
И только я приготовился его усмирять, видя, как Рита возвращает лидерство и, выезжая на прямую, уверенно движется к своей победе, оно резко срывается и падает вниз. А следом за ним и единственное жалкое протянутое мною слово «нет».
Всё вокруг замедляется. И никто никуда больше не торопится. Я на миг закрыл глаза — обнадежить себя в том, что это просто на просто безумный сон, и открыв глаза, я снова увижу смотрящую на меня и улыбающуюся самой искренней улыбкой Риту, мою Риту. Однако никого чуда не случается, и лежащее на асфальте бездыханное тельце моего ангелочка, которому медленно стекаются люди, не рассеивается как дым.
Я медленно на своих трясущихся ногах спускаюсь по лестнице вниз, раздвигая руками собравшуюся в проходе толпу. Крики людей заглушаются возникшим в моей голове жутким пульсирующим шумом. Во мне образовывается огромная дыра.
Я будто шаг за шагом вхожу в адскую бездну. Мрачность её затягивает меня целиком. Сейчас айсберг не покажется настолько холодным. Никакое цунами не сумеет так сильно всколыхнуть моё сердце, и никакое двенадцатибальное землетрясение не способно так выбить землю из-под моих ног, как это сделала моя девочка своими собственными маленькими руками.
Зная, что это точно она, с абсолютной уверенностью в этом я умолял всевышние силы исправить это чёртовое недоразумение. До последней секунды я надеялся на их благосклонность, пока не приблизился слишком близко.
Я всячески пробивался через баррикады. Кричал, просил пропустить. Я в миг перестал давать своими действиям отчёт. Мне было на всё наплевать, лишь бы оказаться рядом с ней. Стремящийся за мной друг впервые в жизни не сдерживал меня, а ломился вместе со мной, помогая добраться до неё как можно быстрее.
Моя смелость угасла в тот миг, когда я спустился к ней, упав на колени, и судорожно прижал её тело к себе. Таким хрупким мой ангел ещё никогда не был, словно она не весила ровным счётом ничего.
Слёзы стекали по щекам. Внутри для них уже не хватало места.
Мой ангел оказался совсем без рожек. К тому же с обломленными крыльями. Рита не двигалась, но пребывала в сознании. Шлем на её голове отсутствовал. Лицо было полностью разбито. Экипировка стёрта, и кожа сильно сточена об асфальт. Видеть свою девочку в таком состоянии было хуже любой пытки.
Я держал Риту на руках до прибытия машины скорой помощи. Её еле приоткрытые глаза сквозь тяжёлое дыхание постоянно пытались что-то сказать, а губы вымолвить.
И за несколько часов до того, как её положат на носилки и увезут в больницу, где она впадёт в кому, она успеет с трудом произнести лишь «Прости меня…».
Глава 53. Макс
Пока Рита находилась двое суток в коматозном состоянии, а затем, придя в себя, не слазила с операционного стола, меня по-тихому гнали из больницы каждый раз, когда я туда наведывался. Даже щенка молча пустили бы внутрь погреться, но я, к сожалению, совсем не щенок, а потому выпихивали меня из медучреждения без зазрения совести.
Безусловно, о посещении пациента в отделении реанимации, находящегося в критическом состоянии, и речи не шло. Разрешение выдавалось только близким родственникам, то бишь матери Риты. На что мог рассчитывать я, так это на возможность присутствовать в расположенном рядом кабинете и лицезреть ангелочка через стекло. Однако меня и этого лишили, вернее лишила. Мать Риты была ко мне непреклонна — врагам нет места возле её дочери.
Как и полагает любящей матери, после получения ужасной новости Света вместе с моим отцом незамедлительно вылетели из Арабских Эмиратов в Англию. Настиг ли её шок? Это мало сказано. Она не могла поверить в то, что Рита снова ввязалась в мотогонки. Света постоянно твердила об ошибке — в аварию попала не её девочка. Твёрдо стояла на своём, выдерживая все приведенные доводы, причисляемые к неоспоримым. Ей пришлось проходить по тому же пути, что и мне — пути неверия. На моих глазах развернулась трагедия. Мне довелось увидеть причину Ритиной черепно-мозговой травмы, множественных переломов, включая позвоночника и нижней челюсти — её удар о бетонную конструкцию мне никогда не забыть. Но в те самые адовые минуты я отказывался доверять своим глазам и принимать за правду всё, что они видели. Так и Света до немой встречи с дочерью до последних сил вела с собой борьбу, запрещая себе кого-либо слушать, а свои уши что-либо слышать.
Однако с приходом осознания, с появлением способности быть в настоящем, мать Риты начала задаваться вопросами, на которые, увы, я имел ответы. И скрыть их было бы подлостью по отношению ко всем связующим звеньям. Моё нахождение в Англии, моя выпирающая изнутри боль, моральная поддержка отца, разделенная между мной и Светой в равной степени — сказали всё за меня, мне оставалось лишь подтвердить подозрения Ритиной матери словами. Реакция ожидаема, вот только её разрушающий эффект хлёстко коснулся нас. Узнав нашу с отцом причастность к злополучной гонке, она велела нам убраться из их жизни как можно скорее. Видеть и знать нас она больше не желала. Разум был солидарен с нею, а вот сердце воинственно билось внутри меня за нас двоих. Чувство несправедливости росло внутри него.
Англию я был не намерен покидать. Я старался быть ближе к Рите настолько, насколько это было в моих силах. Гостиничный номер неподалёку от больничного комплекса стал моим вторым домом. Если будет надо, станет и первым.
Я редко выхожу за пределы четырёх стен, потому дни тянутся мучительно долго. Больница пока что непреодолимая преграда. Уличный воздух излишество для одного меня. Я и так многим довольствуюсь — тем, чего она лишена. По словам дяди Вани, Рите предстоит еще несколько операций, которые в общей сложности займут месяц, после чего ей будет нужно пройти непростую реабилитацию. Врачи особо не распространяются. Дают общую картину. Ну хоть что-то. Иначе я бы попросту сошёл с ума, ежедневно изводя себя от неизвестности. А так всего-навсего страдаю обычной бессонницей.
Каждую ночь, лёжа на кровати, я гляжу на безмолвное белое полотно, надеясь, что оно в один прекрасный день раскрасится в цвет радуги и вызовет у меня улыбку или хотя бы перестанет быть жутко молчаливым. Потому что я устал быть в одиночестве. Мне мало того, чтобы меня безукоризненно выслушивали, мне хотелось, чтобы мне ответили, и, желательно, также как это может Рита: дерзко, но до безумия мило. Только вот, оно больше двух недель ни разу не окрашивалось и не становилась разговорчивым. Иногда на него ложилась еле заметная красочная тень, когда на этом месте получал новость о том, что Рита вышла из комы или сообщения об успешно прошедших операциях.
Боже, как я соскучился по своей девочке. Как я мечтаю дотронуться до неё, взять её ладонь и приложить к своему сердцу, принадлежащему только ей. Она давала мне множество возможностей влюбиться в неё. Соглашаясь на мой договор о семи свиданиях, Рита была невероятно честной со мной, хотя и не обязана была быть такой. Делясь неподдельными эмоциями, она щедро наполняла меня ими. У меня не было шанса устоять перед ней. Сопротивление было бесполезно.
