Пять лет замужества. Условно - Богданова Анна Владимировна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
– А такое! – взвизгнула Арашкова и даже на диване подпрыгнула. – Мы вообще не знаем, кто она такая! Может, она вовсе и не служит этой... Ну этой... – она натужно пыталась вспомнить, кем и где работает Анфиса, – заведующей отделом по внешним связям с заграничными партнёрами в фирме под названием «Коркес»! Может, и фирмы-то такой вовсе не существует! – с каждым словом глаза прокурорши округлялись от ужаса и страха. – Скорее всего, никакая она не заведующая, а приехала к нам в город из Москвы с проверкой! Инкогнито! Может, по части моего Пал Палыча, а может, относительно, относительно... – тут Катерина Андреевна запнулась, видимо, сомневалась говорить ей то, что она хотела сказать, или всё-таки не стоит.
– Что относительно? Относительно – чего?
– А может, и относительно вашего Савелия Дмитриевича! – напыщенно и весомо заявила прокурорша.
– Бат-тюшки! – и Светлана Тимофеевна в бессилии откинулась на спинку кресла, обтянутого гобеленом с аляповатыми красно-оранжевыми тюльпанами.
– Да! Никакая она не заведующая. Она – проверяющая из Москвы, вот кто она! – выпалила Катерина Андреевна эти последние слова так, будто открыла градоначальнице имя серийного убийцы, которого не могут найти несколько лет.
– Ох! – всхлипнула Коловратова и лишилась чувств, но прокурорша быстро привела её в нормальное состояние, обдав холодной водой из графина, что стоял на столе.
– Что будем делать-то, мать родная, спасительница вы наша?!
– Ждать, – отрезала «спасительница». – Там видно будет.
– А как же с днём рождения Митеньки? Она ведь приглашена!
– Вот и ладно! Пусть приходит. И смотрите мне! Если кто-нибудь хоть каким-то действием, словом или взглядом ей намекнёт, что знает об их с Митенькой романе – уничтожу! – пригрозила Коловратова, бросив яростный взгляд на прокуроршу.
– Я поняла, поняла, поняла! Это очень разумно! Очень! – Пригнув голову и стараясь не смотреть на «мать родную», прощебетала прокурорша и попятилась к выходу, – До завтра, до вечера!..
– И не смейте пить эту свою крушину для похудания! – раздраженно бросила ей Светлана Тимофеевна напоследок.
– Ни в коем случае! Ни в коем случае! – заверила её Катерина Андреевна и бесшумно закрыла за собой дверь.
Следующим вечером Анфиса, разодетая и блистательная – пуще, чем в прошлый раз, на банкете по случаю четырёхсотлетия города N, подъехала к дому мэра на своей серебристой новенькой машине и велела Люсе ждать тут, у подъезда, до тех пор, пока она, Анфиса, не выйдет, и никуда не отлучаться.
– А если я в туалет захочу? – спросила та, приоткрыв от удивления рот, отчего лицо её стало ещё глупее.
– Потерпишь! – раздражённо бросила Анфиса и, выйдя на улицу, хлопнула дверцей.
Нет смысла утомлять уважаемого читателя подробным описанием празднования дня рождения сына градоначальника, поскольку оно проходило по тому же плану, что и банкет, посвящённый четырёхсотлетию основания города, ну, может, за некоторыми незначительными исключениями, о которых автор обязательно упомянет.
У дома мэра было полно машин, нарядно одетые люди (уже знакомые читателю) толпились на лестнице. Белла Львовна Форшмак одной рукой крепко вцепилась в мужа, другая её рука, замурованная в гипсе, безжизненно болталась на перевязи. Семейство Косточкиных было сегодня в сборе – Антон Петрович как-то странно отмахивался руками, будто пытаясь защититься от кого-то, Инночка стояла рядом с отцом с трясущейся головой – видать, ещё не совсем оправилась от падения, а Агнесса Даниловна играла роль санитарки, успокаивая то дочь, то мужа.
Тютюркины, по обыкновению, ругались. Захар Олегович всё бубнил:
– Тут почти все во фраках! Зря я тебя послушал и фрак не надел! Вечно ты лезешь со своими советами!
– На всех фраки сидят нормально, а на тебе, как седло на корове!
– Дура!
– Сам неумный!
Супруги Коноклячкины стояли поодаль и смотрели друг на друга влюблёнными глазами – такое было впечатление, что они только что встретились и поняли, что их дальнейшее раздельное существование невозможно.
Пётр Миронович Долгополов насвистывал что-то себе под нос, в то время как его сожительница – Аглая Швабрина, облачённая в несуразное ядовито-зелёное платье с неровным, будто разорванным собаками подолом, отрешённо смотрела не пойми куда... Думала она тоже не пойми о чём – может, о местном гении и самородке Якове Жгучкине, может, о его необычных, странных картинах, может, о том неординарном способе, каким тот создавал эти самые полотна, а может, о своей коллекции насекомых... Бог весть о чём она думала!
Отец Афиноген что-то говорил вице-мэру – наверное, приводил очередную цитату из писаний святых отцов на тему борьбы с блудом и скверными помыслами, которые нередко посещают голову слабого грешного человека. Матушка Перпетуя внимательно слушала супруга, сложив ручки на своём огромном круглом животе.
Прокурорша тенью ходила за Светланой Тимофеевной, время от времени шепча ей что-то на ухо.
И вдруг на пороге появился виновник торжества, одетый в строгий чёрный костюм, чрезвычайно худивший его, оглядел всех присутствующих и, узрев объект своих страстных желаний, решительно направился к нему, схватил за руку и потащил в дом. Анфисе было несколько не по себе, когда все те люди, с которыми она уже была хорошо знакома, называли её при Митеньке «Анфисой Григорьевной», на «вы», однако именинник не обратил на это никакого внимания – он вообще, кроме своей невесты, никого и ничего не видел и не слышал. Распекаева, в отличие от жениха, чувствовала себя, словно на вулкане – ещё мгновение, и грянет неминуемый скандал. К тому же от её проницательного, острого взгляда не ускользнули любопытные, подчас даже наглые взгляды окружающих, таившие в себе знание о взаимоотношениях между сыном градоначальника и залётной пташкой из Москвы. Надежды на то что дело выгорит, у героини нашей оставалось с каждым шагом под руку с Митенькой всё меньше и меньше, несмотря на то, что собравшиеся ей приветливо улыбались и любезно перед ней расшаркивались. Анфиса сердцем чувствовала провал – всё её существо наполнилось дурным ожиданием чего-то страшного и неизбежного.
– Ой! Совсем забыла! Я тебе ведь подарок принесла! – как ни в чем не бывало воскликнула она и вручила Митеньке бархатную коробочку с яшмовыми запонками, которые конфисковала у тётушки после её кончины и которые, видимо, торопясь, случайно оставил у той один из её многочисленных поклонников. Жених подарку несказанно обрадовался, хотя и не понял для чего ему, собственно, могут понадобиться серёжки.
Гости сели за стол, тут же последовали тосты в честь Дмитрия Савельевича. Все пели дифирамбы молодому Коловратову и пили шампанское. Савелий Дмитриевич – пожалуй, один из всех присутствующих знать ничего не знал и ведать не ведал о сложившихся щекотливых отношениях его сына с Анфисой, а потому пребывал в великолепном расположении духа, смеялся, острил, насколько мог, и пыжился от гордости за достойного своего отпрыска. Светлана Тимофеевна тоже пыталась улыбаться, но это у неё плохо получалось, потому как в момент улыбки она становилась похожей на Бабу Ягу и своим видом пугала Инночку Косточкину, которая то и дело пыталась спрятаться от градоначальницы под стол. Ещё надо добавить, что госпожа Коловратова в этот знаменательный вечер не выпила и капли за здоровье и счастье сына, предпочитая остаться к концу вечера в здравом рассудке и твердой памяти.
После обильного и длительного ужина последовали танцы. Танцевали все, за исключением наученной горьким опытом госпожи Форшмак да её мужа, который весь вечер так и продержал супругу за локоть здоровой руки.
В лото на сей раз не играли. Вместо этого гости высыпали на улицу посмотреть на фейерверк, во время которого Митенька умудрился поцеловать Анфису в щёку и шепнуть, что вот сейчас всё у них и решится. Супруги Коноклячкины, держась за руки, в умилении смотрели на разноцветные огни, как на диво дивное. Тютюркины снова ругались:
