Окольцованная птица - Копейко Вера Васильевна (электронные книги без регистрации TXT) 📗
— Нет, он в отъезде. Я жду тебя.
— Уже выезжаю. Целую, мама. — Она положила трубку. А если она выезжает, то это значит, надо садиться за руль и ехать немедленно на конечную станцию, тогда она успеет на поезд, который проскакивает мимо Ужмы без остановки.
Она побросала в зеленую дорожную сумку вещи, подарок матери уже с зимы готов — Дика вытропила куничку, Ульяна ее добыла и сама выделала. Мать очень любит классические костюмы, отороченные мехом. Вот пускай и порадуется.
Ульяна встряхнула шкурку, хорошая, пушистая. Загляденье.
Вжикнув молнией, она нацепила сумку на плечо, позвала Дику, заперла дверь на замок, и они отправились к машине.
Мать давно просила привезти Дику, которую она очень любила. Уже с порога Ульяна оглянулась на телефон. Сколько раз она говорила себе: надо купить с автоответчиком — да все никак руки не доходят. Вот! В этот раз, может, она все-таки найдет в городе такой телефон и купит. А то Купцов без нее сегодня позвонит — и никого…
Если позвонит, поправила она себя.
— Дика, рядом! — скомандовала Ульяна, и собака уселась на сиденье рядом с водительским. Ульяна улыбнулась. Вот ведь какая, все понимает, только не разговаривает. Сидит прямо, смотрит вперед, а сколько достоинства в осанке!
Дорога в этот час была пустынной, ехать недалеко, всего-то восемь километров. На станции она оставит машину у начальника во дворе, а на обратном пути заберет.
Любила ли она ездить к матери? Да, любила, но всякий раз, отправляясь к ней, она чувствовала себя так, как будто готовилась к исповеди. Хотя никогда на самом деле не испытала, что это такое — исповедоваться.
Мать, казалось, видела ее насквозь. Чем дальше, тем прозрачнее для ее взгляда становилась Ульяна, хотя они давно не живут вместе, встречаются не так часто, но, наверное, в том и заключается одна из причин — издали лучше видно. А другая причина — Ульяна знала и это, — она все больше становится похожей на отца. А мать отца прекрасно понимала и чувствовала.
Мать открыла дверь и всплеснула руками:
— Дика! Ну и красавица!
Собака кинулась к ней, она подпрыгивала и улыбалась, подтверждая наглядно, что и собаки умеют улыбаться, да еще как!
— А я, мам? — Ульяна изобразила этакую сиротку и исподлобья смотрела на мать.
— Ой, о тебе я вообще молчу. Просто загляденье. — Она раскрыла руки, принимая в объятия дочь, которая была выше ее на две головы. Худенькая, изящная женщина исчезла в объятиях дочери.
— Поздравляю, мам. Мы с Дикой поймали тебе подарок.
Она отпустила мать, чмокнув ее в последний раз в щеку, и дернула молнию сумки. Искристый мех заблестел в свете люстры, точно так же засветились глаза матери.
— Ох, моя мечта, — прошептала она и накинула себе на шею, как горжетку. — А мя-ягкая…
— Кто мастер? Я мастер.
— Ты сама выделала? — изумилась мать.
— Сомыч дал рецепт. Там не нужна высшая математика, как ты понимаешь. А терпение и аккуратность — это известно, от кого мне перепало. — Она подмигнула матери.
— Да уж, перепало немного.
— Да ты что, мам? У меня адское терпение.
— Перестань говорить о том, чего не знаешь.
— Ты про ад? — сощурилась, усмехаясь, Ульяна.
— Не ерничай, ладно? — тихим голосом попросила мать.
— Как скажешь, я твоя шелковая девочка.
— Мойте руки, лапы, — засмеялась мать, — и за стол. Дика тоже поплелась в ванную и стояла, подняв нос, ловя брызги, слетавшие с рук хозяйки.
— Мы не будем мыть тебе лапы, мы обманем, что их помыли, — прошептала Ульяна Дике прямо под нос.
Дика чихнула, соглашаясь.
Мать всегда готовила прекрасно, а с недавних пор — просто изысканно. В еде всегда заметно настроение хозяйки, это Ульяна уже поняла по себе.
— Ты счастлива, мама, я вижу, и дай Бог тебе продолжать оставаться в таком же состоянии души, — произнесла Ульяна, поднимая бокал с шампанским.
— Спасибо, Уля. Я правда счастлива. — Глаза матери излучали небывалый свет, и Ульяна ощутила легкую зависть. А у нее так же светились глаза, когда она была у Купцова? Она не знала.
— Уля, — мать положила Ульяне на тарелку кусочек севрюги горячего копчения, — я наконец научилась покупать продукты.
Ульяна подняла брови:
— Как это?
— А вот так. Продукты наилучшие. — Мать хитро улыбнулась. — Сейчас в магазинах всего полно, но кто, кроме продавца, знает, какая сметана, например, самая свежая?
— По дате на банке видно, — пожала плечами Ульяна, — проще простого.
— А вот и нет. — В голосе матери слышалось торжество, она сейчас напомнила Ульяне девчонку, которая знает секрет, который не знает никто. Челка на лбу подпрыгнула, мать подула на нее снизу, и Ульяна увидела под поднявшимися на секунду волосами морщинки, и ее сердце сжалось. — А вот и нет, — повторила мать, разрумянившись от вина. — Я подхожу к продавщице и тихо-онько говорю: — Я знаю, у вас вся сметана свежая. Делаю паузу и, не моргая, смотрю на нее. Но какая из них свежа-ай-шая? Понимаете ли, мне для особенного торта, который я пеку по очень сложному рецепту, необходима свежайшая. И что ты думаешь? Она мне говорит как на духу: «Видите, у этой сметаны срок годности полмесяца. Она не может быть свежайшей. Вот у этой — два дня. Берите ее». Так же и с этой рыбой. Прекрасная, да?
— Значит, и ты тоже устраиваешь другим проверочку! — Ульяна потерла руки, захмелев и почувствовав расслабление.
— А что значит — тоже? — подняла брови мать.
— Да я тут одно дельце проворачиваю, — засмеялась Ульяна. — Хочу проверить, что нужнее, что важнее: мое ружье или я сама!
— Расскажи, — попросила мать.
Ульяна рассказала, не все до деталей, но близко к правде. Матери и не нужны детали, она чуткая женщина.
— Значит, ты его… обманула?
— Да нет, я его не обманула. Я запустила дезу, чтобы он меня не обманул. Понимаешь? Я хочу узнать истину.
— Ты хочешь избежать страданий, — усмехнулась мать.
— А может быть, я хочу выполнить твой наказ?
— Какой из них? — В глазах матери возникло любопытство.
— Кто мне говорил, не выходи замуж за того, кого ты все равно бросишь? Вот я и хочу выяснить, чтобы потом его не бросить. А если я выйду за него, а потом узнаю, что он женился на мне из-за ружья…
— Но разве ты сама себе не веришь?
— Сама себе я, конечно, верю. Но…
— Уля, ты хочешь сделать то, чего не удалось еще никому. Поверить алгеброй гармонию, как писали таланты.
— Они давно это писали, — отмахнулась Ульяна.
— И еще я хочу тебе сказать одно: о чем думаешь, то и будет.
— Объясни.
— Ничто не проходит бесследно, даже мысль. Ты выпускаешь эту мысль в пространство, она уже не принадлежит тебе, ты не хозяйка ее больше. Мне жаль, — она сложила печально губы, — но я не удивлюсь, если у тебя ружье украдут на самом деле.
— Ох, ну ты и скажешь, мамочка! — Ульяна вспыхнула.
— Господь может захотеть проверить тебя. Поскольку ты сама решила проверить — обманом — другого человека. Ты смутила его душу.
— Ой, ма-ам, ну не надо. Я обычная, земная женщина. Никто ничего не украдет. А если он мне больше не позвонит или не захочет продолжать отношения, то и слава Богу. Меньше печали, меньше слез.
— Не надейся прожить жизнь без слез и печали. Ими питается наша душа.
Ульяна положила себе на тарелку кусок мяса и сделала вид, что занята только им. Что-то в словах матери ее задело, хотя она не соглашалась с ней полностью, но и ее в собственной выдумке что-то смущало.
— Посмотри, какая книга вышла у Георгия. Его лекции.
— «Христианская этика», — прочитала название книги Ульяна и отложила нож и вилку. — Солидно издано.
— Замечательная книга. Вот если бы ты ее почитала…
— Мам, почитаю. Но сейчас я готовлюсь к конференции в Лондоне…
Мать просияла.
— Я так рада… И знаешь, это кольцо… — она покачала головой, — знак. Я уверена.
— В чем уверена?
— В том, что в твоей жизни будут перемены. Серьезные.
— Ага. А если не будет, то я возьму и открою Зинаидину шкатулку.
