Цугцванг (СИ) - Тес Ария (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗
— О, какие высокие отношения.
— То, что было сегодня, нельзя обозначить иначе. Это был не секс, а ебля. Я ее ебал, потому что в противном случае…
Замолкаю. Мне сложно в таком признаться, ведь я страшно боюсь увидеть разочарования в глазах своей старшей сестры, как бы глупо не звучало. Хотя и нет в этом ничего глупого: Марина видела гораздо больше, чем я, она была старше и больше запомнила. И что сейчас? Мне надо признаться в том, что то, за что она так ненавидит нашего отца, передалось и мне? Что я действительно похож на него? Нет. Я не могу. Но это и не требуется — Мара все поняла сама.
— Я думала, что ты ее ударишь сегодня за то, что было.
— Я очень этого хотел, — тихо говорю, жду, что она отстранится и жду разочарования, но Марина пару раз кивает и смотрит в свой бокал.
— Понимаю. Она перегнула конкретно. Хотя ты виноват сам.
Я знаю, что виноват сам. Знаю! То, чего я так боялся, свершилось — Амелия в курсе, и я без понятия как это исправить. Как мне ей объяснить, что все давно не так, как было изначально? Что тот спор ничего не значит теперь…Она мне ни за что не поверит!
— Зачем ты это сделал? — спрашивает тихо Мара, словно читает мысли, а я хмурясь смотрю на виски в стакане, который слегка болтаю.
Залпом выпиваю все, что осталось, отставляю стакан и нагибаюсь чуть вперед, уперев голову в основания ладоней. Сестра не мешает мне собираться с мыслями, тихо ждет, и когда я снова отклоняюсь и поднимаю глаза, говорю истинную причину зачем нужен был этот сраный спор.
— Потому что в тот день, когда мы заключили этот спор, я приехал домой по просьбе отца, а он трахал ее на своем столе. Он знал, что я приеду, и делал это специально.
— Я думала, что ты переболел ей.
— Я разозлился, и так родился спор.
— Ты не ответил о Ли…
— Не произноси ее имя, — грубо отрезаю, хмурюсь, — Я не хочу его слышать.
— Ты ее до сих пор любишь что ли?! Серьезно?!
— Мара, я только что сказал…
— А кто ее сестра тогда? — перебивает также грубо, дернув плечами, — Замена?
— Ты ее защищаешь что ли?!
— Она меня ударила, еще чего!
Фыркает, но я вижу в глубине глаз намек на уважение, и приподнимаю брови — это очень неожиданно, мягко говоря.
— Вот что нужно, чтобы тебе понравится? — усмехаюсь, — Ударить тебя?
— Один: один, но я вообще-то не об этом говорила.
— А о чем?
— В чем смысл держать ее рядом, Макс? — наклонив голову на бок, Мара щурится сильнее, — Мне казалось, что ты на ней подвис, поэтому она здесь. Мы же оба понимаем, что она ничего не сделает. Амелия слишком сильно ненавидит нашего отца, к тому же там замешена ее мать и…
— Только недавно ты утверждала, что ее невозможно прочитать.
— Но это лежит на поверхности. Его она презирает гораздо больше тебя.
— Очень мило.
— Хочешь милостей? Амелия любит тебя. Это тоже лежит на поверхности.
— Она никогда меня не простит.
— Простит, если ты этого захочешь. Но если ты этого действительно хочешь, отсылать ее обратно в город худший способ…
— Если она будет рядом, я ее убью.
Марина замолкает резко, а я перевожу взгляд на улицу и хмурюсь. Пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить, что я чувствую, но не могу их найти. Словно ничего не осталось, кроме ее чертовых глаз. Тру свои, чтобы избавиться от картинок, и тогда Марина делает ко мне аккуратный шаг, шепча.
— Макс, ты не навредишь ей, я почему-то уверена.
— Тогда ты ошибаешься, — прерываю жестко, — Сегодня я был на грани от того, чтобы ее ударить. По-настоящему ударить.
— Бред…
— Я ее толкнул. Сильно. Ты видела ее, она меньше меня раза в три, и меня это не остановило. Бред ли? Хм, не думаю.
— Справедливости ради, Амелия сама тебя выводила и делала это намерено.
— Она хотела сделать мне больно, потому что я сделал.
— Да.
— Вот именно, Мара…да. Я должен был держать это в голове, но когда она разделась перед Лексом, все просто растворилось. Меня так повело, что я не помню, как тащил ее до комнаты. Ты понимаешь это?
— Будешь дальше говорить, что не влюблен в нее? Просто смешно… — пытается пошутить, слабо улыбаясь, но я отбиваю и это.
Снова перевожу взгляд на улицу, глубоко вдыхаю, а потом тише продолжаю.
— Она меня дико раздражает, а когда начинает исполнять…Я думаю, что могу не сдержаться в какой-то момент. Рядом с ней я полностью теряю над собой контроль, не могу думать, действовать рационально — одни эмоции.
— С Ли…с ней было также.
— Нет, не также. Я всегда знал, что остановлюсь. Амелия же вызывает во мне желания и чувства, которые мне не нравятся. Она делает меня похожим на него.
— Ты говоришь, что тебя кроет, но, Макс, тем не менее ты ничего ей не сделал.
— Уверен, что после секса, все ее тело было сплошным синяком. Я себя не контролировал.
— Ты их видел?
— Кого?
— Синяки.
— Я на нее не смотрел.
— Значит ты не можешь этого знать…
— Мара, да брось…
— Это ты брось, Макс. То, что все говорят о вашей схожести, не значит, что она действительно есть. Как по мне, ты больше всех похож не на него, а на маму…
Фыркаю, хотя на душе тепло, пусть одновременно и больно. Я хорошо помню маму, особенно ее мягкость и нежность, трепет, хоть и не люблю о ней думать. Мара это знает, она чувствует тоже, поэтому смягчается. Вообще, увидеть мою сестру мягкой, надо сильно постараться — она давно перестала такой быть. Для нее мягкость значит слабость. Для меня тоже, да и для всех остальных. В нашей семьей мягким быть нельзя, с таким то отцом это чревато пожизненными кандалами…
— Ты ее не ударил, Макс, даже в том состоянии бешенства, до которого она тебя довела. Думаю, что Амелия в силу своего возраста не до конца понимает…
— Она гораздо умнее своего возраста, и она все прекрасно понимает.
— Девчонка не дура, но я говорю не об этом. Она неопытна и слишком юна, чтобы знать, когда еще можно дергать льва за усы, а когда нужно затормозить. Ты был в бешенстве, тебя конкретно накрыло, но ты ее не ударил. Отец бы поступил иначе, поверь мне.
— Сегодня я ее не ударил, а что будет завтра никому неизвестно. Нам лучше держать дистанцию.
— И что ты будешь делать дальше, а? Запрешь ее в квартире?
— Именно это я и сделал.
— Ты слышал, что она сказала о своей матери. Если все так, как ты рассказывал — ее угрозы реальны.
— Я разберусь.
— Мне это не нравится.
— Что поделаешь?
— Может есть смысл отпустить ее?
Застываю. Челюсти моментально сжимаются, а сердце ухает в груди. Марина молча изучает мою реакцию, потом слегка улыбается и пожимает плечами.
— Сам подумай. Если ты не можешь находиться рядом с ней, то какой в ней вообще смысл? Договоримся, может дадим денег…
— Она не возьмет деньги.
— Посмотрим.
— Не на что смотреть. Амелия не возьмет деньги.
— Можно договориться как-то иначе…
— Нет.
— Макс, милый, да. Всегда можно договориться, разве что есть другая причина, по которой ты не готов ее отпускать?
Я молчу. Потому что, сука, есть! Я просто не могу этого сделать! Знаю, что если отпущу ее, она может навсегда пропасть с моих радаров, и от одной только мысли, что я ее больше никогда не увижу — внутренности скручивает. Мара все это, естественно, видит. Улыбается шире, делает глоток из своего бокала, провоцирует молчанием, и я наконец сдаюсь.
— Ну хорошо! Они есть! Ты довольна?!
— Орать необязательно. И давай разберемся, окей? Ты не хочешь ее видеть, потому что она доводит тебя до бешенства, но не можешь отпустить ее, потому что…?
Марина разводит руки, давая мне возможность окончить фразу, но я не хочу этого делать. Отворачиваюсь к экрану ноутбука и открываю свои графики, а еще тянусь к стакану, чтобы снова притупить все, что сестра разворошила внутри.
— Это типа «разговор окончен»?
— Именно так. Все останется так, как я сказал.
