Красота - страшная сила - Агни Кэти (книги хорошего качества .TXT) 📗

Уоррен по-прежнему высылал мне чеки с потрясающими суммами: это были мои гонорары за ведение передач на телевидении, газетные статьи, озвучивание рекламы каш для завтрака, работу моделью, специальные выступления. Мне, похоже, готовы были платить уже за то, что я вставала с кровати. Иногда скомканные чеки неделями валялись на дне моих роскошных сумок, пока я их наконец не обнаруживала и не передавала Кэти. Я переманила Кэти от Труди и сделала ее своим личным помощником. Кэти прилагала все силы к тому, чтобы каждое пенни поступало на мой счет, который с каждым днем становился все более солидным. А для этого ей приходилось копаться в моих карманах и сумках, и одному богу известно, что она еще там находила. Не сомневаюсь, что какой-нибудь небольшой чек на одну-две тысячи так и остался где-нибудь лежать в скрученном состоянии, после того как я засунула его себе в нос. Но меня это не расстраивало, у меня не было недостатка в наличных. А Уоррен и Кэти стали моими суррогатными родителями. Я становилась все более и более безответственной, и им приходилось следовать за мной повсюду и устранять бардак. Не знаю, кто из них чем занимался, но счета были всегда оплачены, одежда принесена из химчистки, строители получали свой заработок, а у меня в кошельке всегда имелись деньги, причем для этого мне не требовалось идти в банк. А значит, я могла сосредоточиться на том, что у меня лучше всего получалось: на развлечениях.

Я не общалась со своими настоящими родителями с тех пор, как история о моей ссоре с отцом прокатилась по желтой прессе. Даже бабушка, которая раньше всегда меня защищала, была потрясена таким поведением. Как-то ей удалось дозвониться до меня (у меня появилась скверная привычка — я забывала прослушивать автоответчик). Мэгги призналась, что сильно огорчена моим поведением. «Лора, — сказала она, — я всегда горой за тебя стояла, но теперь ты просто сорвалась с катушек, и я больше не могу тебя защищать. Я люблю тебя. И ты это знаешь. Но мне не нравится та девушка, в которую ты превращаешься».

Мне было нелегко услышать эти суровые слова от человека, которого я любила больше всех на свете. Причем эта критика была несправедлива. Ведь в том, что случилось, моей вины не было. Я сама оказалась жертвой коварного предательства. Удивительно, что всего один майский день смог так бесповоротно изменить мою жизнь.

Я проснулась рано утром с ясной головой. Сердце мое то и дело уходило в пятки. Вчера я ушла с вечеринки пораньше, и мне удалось поспать несколько часов в постели Рики, в то время как на всем этаже продолжалась гулянка. Когда уже светало, пришел Рики, и мы сонно и нежно занялись любовью. Сейчас мне казалось, что все это мне приснилось, потому что я тут же вновь погрузилась в сон, счастливая тем, что скоро буду дома.

Я попросила принести крепкий кофе, приняла душ и оделась. Затем я начала трясти Рики, который спал как убитый.

— Что? Что? — застонал он, пытаясь оторвать голову от подушки.

Сейчас Рики Джонса вряд ли можно было назвать красавчиком. На его щеке белели полоски от скомканного белья, а на подушке, там, где только что лежал его рот, виднелось мокрое пятнышко от слюны. От Рики ужасно несло перегаром. Со временем я все меньше и меньше робела перед Рики и его статусом рок-звезды. Я поняла, что все мужчины — забавные существа, неважно, сколько у них денег на счете или поклонниц.

— Мы едем в Эдинбург, — медленно проговорила я, чтобы каждое слово проникло в его одурманенные мозги.

— Ах, да. — Рики осторожно сел и поморщился, словно у него что-то болело.

— Я заказала кофе, — сказала я.

Затем я раздвинула занавески, и яркое весеннее солнце наполнило комнату.

— О боже! — При первых лучах света Рики с воплем забрался под одеяло, как вампир (кем он и был на самом деле). — Каких таблеток ты наглоталась, что такая бодрая?

— Я рада, что еду домой, — объяснила я.

Рики выпил три чашки черного кофе, затем целый час отмокал в душе и наконец появился свежий, как огурчик. Он позвонил администратору и попросил подогнать его мотоцикл к выходу. Я почувствовала себя настоящей рок-красоткой, когда надела мотоциклистскую куртку Рики.

— Готов? — прощебетала я, протягивая ему шлем.

— Почти, — ответил он, приготовив себе кокаиновую полоску на дорогу.

Я отказалась присоединиться к нему. Была половина десятого утра.

Рики, как правило, вставал после полудня, так что мы огорошили папарацци. Они увлеченно болтали и пили кофе, когда мы прошли сквозь вращающиеся двери. Молодой служащий завел мотоцикл, и к тому моменту, когда господа из прессы сообразили, что происходит, мы уехали, оставив за собой хвост выхлопных газов, пыли и журналистов, рвущих на себе волосы из-за упущенных кадров. На бешеной скорости Рики врезался в поток машин, медленно передвигавшихся по улицам Лондона, и вскоре мы выехали на трассу M1. Мы мчались на ревущем металлическом звере со скоростью 110 миль в час, а между своими бедрами я сжимала звезду рока. Я была на вершине счастья. На секунду мы остановились на заправке где-то в Мидлэнде. Нас развеселил автобус с пенсионерами, которые ели шоколадное мороженое и толкали друг друга локтями, узнав молодого красавца-певца и его подружку-телеведущую. Рики сказал, что если тебя узнают те, кому за шестьдесят, значит, ты действительно знаменит. Я позвонила домой и была рада, что трубку сняла мама.

— Мама, это я, — сказала я, — я еду домой. Со мной Рики. Мы приедем во второй половине дня.

В первый момент она была ошарашена этой новостью, но затем ее потрясение растворилось в радости.

— Не могу дождаться тебя, дорогая, — воскликнула она, — я скажу Фионе и отцу, чтобы они тоже были дома. Надолго вы приедете?

— Мы уедем завтра рано утром, — ответила я. — «Шуга Риф» будут завтра снимать клип в моем новом доме.

Мы поехали дальше. Я крепко держалась за Рики, откинувшись назад, и смотрела вперед, наблюдая, как равнины Средней Англии сменяются холмами. Когда мы промчались мимо поворота на Гретна-Грин, я поняла, что почти дома.

— О боже, какая красота! — прокричала я, когда мы свернули на север и понеслись вдоль побережья. Оттуда было видно, как Северное море переходит в залив. Рики не слышал меня из-за рева мотоцикла, впрочем, я обращалась не к нему. Напротив в апрельском солнце переливался залив. Мы сделали крутой поворот, и перед нами на холме возник прекрасный город. Это был Эдинбург. Я гордилась его скалистыми окрестностями и волшебной архитектурой, словно это благодаря мне возвышались в центре города Трон Артура и замок, поражавший своим великолепием, хотя единственным моим достоинством было то, что я здесь родилась. Я кричала, колотила Рики по плечу, указывая то на одну, то на другую достопримечательность, пока мы не углубились в южную окраину. Наконец после недолгого блуждания мы оказались перед вереницей одинаковых бунгало 1930-х годов. Рики снял шлем и с изумлением осмотрелся по сторонам.

— В чем дело? — спросила я. — Да, это непохоже на Херлингэм, но это и не трущобы.

— Здесь все… — он заметил гномов в саду мистера Бакстера, жившего напротив моих родителей, и усмехнулся, — настолько провинциально!

— Не забудь, я здесь выросла, сноб, — ответила я, ударив его по плечу. — Не все же рождаются в особняках.

— Да нет, я понимаю, — засмеялся он. — Мне просто трудно представить, что ты когда-то жила в таком месте. Это комплимент, — быстро добавил он, стараясь увильнуть от моего очередного тумака.

Я порадовалась, что он никогда не бывал в моей квартире в Кентиш-Таун. Если ухоженный домик моих родителей с тремя спальнями казался слишком убогим для его персоны, то что бы он подумал о той дыре?

— И все предместье состоит из одинаковых домов? — спросил он.

— Да, и в этом нет ничего удивительного, — спокойно ответила я.

— И все должны ездить только на «форд мондео»? — продолжал он.

Действительно, у соседних домов в ряд выстроились три «мондео».

— Напротив, мой отец, например, очень гордится своим «ровером», — ответила я, показывая на участок Макнотонов, — это наш дом.