Вторая молодость любви - Осипова Нелли (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Вошли в парадное. Ореховы отметили как большое преимущество для Петра Александровича, что никаких ступенек, ведущих к лифту, столь обычных для других домов, здесь нет.
Квартира располагалась на третьем этаже. Там их уже ждал риэлтер. Митя и Сашенька тщательнейшим образом обошли и осмотрели всю квартиру, особенно придирчиво женским глазом проверила все в туалете и в ванной Сашенька. Небольшой застекленный балкончик выходил на восток.
Словом, квартира понравилась, особенно порадовали свежесделанный ремонт и вполне пристойная сантехника.
Риэлтер, довольный, что сделка состоится, собрался уходить, предварительно договорившись с Генрихом встретиться в понедельник.
— Тогда и оформим все документы и финансовые дела. Да, чуть не забыл — на квартиру, которую вы мне показывали в хрущевке, я уже нашел покупателя, так что эта, — он обвел рукой пространство комнаты, — вам обойдется совсем недорого.
Все вместе вышли, риэлтер запер квартиру и распрощался с клиентом.
— Вот это темпы, вот это скорость! — восхитилась Сашенька. — Только бы Петру Александровичу понравилось.
— Так я вчера уже смотрел квартиру, потом съездил к нему, привез сюда. Он в восторге. Теперь остается все оформить и перевозить вещи.
— Ты скажи когда, а мы приедем, поможем — там же книг уйма, — сказал Митя.
— В любое время, когда сможете. Книги придется увязывать, а полки я куплю готовые, застекленные — его самодельные пусть так и остаются в старой квартире, им уже столько лет, да и возиться с ними никакого времени не хватит.
Пошли пешочком к метро, беседуя на ходу.
В глубине души Генрих надеялся, что разговор так или иначе коснется Тани. Нет, конечно, он и не ждал, что она приедет вместе с родителями смотреть квартиру, — что она в этом понимает! Но когда говорили об упаковке книг, посуды, одежды, он полагал, что участие Тани значительно ускорит этот кропотливый процесс, и рассчитывал, что Митя и Сашенька тоже понимают необходимость еще одной пары рук и скажут что-нибудь о ее готовности помочь или по крайней мере о ее занятости и невозможности включиться в работу.
Но Ореховы о дочери ни слова не проронили, и это глубоко ранило Генриха.
Прощаясь, Митя неожиданно обратился к нему:
— Ген, ты смог бы подъехать на встречу на часик раньше, к трем, пока народ еще не набежал?
— Нужна помощь с капустником?
— Нет, тут все уже сделано, хотя есть некоторые непреодолимые сложности.
— Какие могут быть сложности в капустнике, да еще непреодолимые? — удивился Генрих.
— Не в самом капустнике, а в ребятах, которые заняты в нем.
— Точнее было бы сказать — бывших ребятах, — вставила Сашенька.
— Ну да, конечно. Понимаешь, все стали важными, солидными, ну просто чистоплюи и ханжи. Простые, обиходные русские слова, видите ли, коробят их, звучат неприлично. Вот, к примеру, я предложил переделать некоторые пословицы, ну, скажем, известное выражение «Свежо предание, а верится с трудом» можно переосмыслить так: «Свежо питание, а серится с трудом». Наш известный остряк Витька аж перекосился весь, выпятил губу и говорит: «Это звучит скабрёзно, это не пойдет!» При этом букву «ё» произносит, как немецкое «ӧ» — «умляут». Противно смотреть. И еще один роскошный прикол с его легкой руки отвергли, даже не прикол, а реальный факт, который можно легко обыграть. У нас работает дежурантом молодой парень, закончивший медфак Университета дружбы народов. Толковый, с хорошими руками. Он не то из Индии, не то из Бангладеш, не помню. Женился здесь на русской девушке, говорит вполне прилично по-русски, но иногда, конечно, ошибается. Так вот, прихожу утром после его дежурства, читаю запись в истории болезни поступившего ночью мужчины с диагнозом «непроходимость кишечника». Там написано так: «Больного не оперировали, потому что после два раза очистительной клизмы у него было много-много стульев, и он стал совсем здоровый».
Сашенька с Генрихом расхохотались, невольно привлекая внимание прохожих.
— Неужели так и записал в истории болезни? — сквозь смех спросила Сашенька.
— Ну да, в том-то и дело! Кстати, все сделал правильно, грамотно и своевременно. Но мне не дали включить это в текст — тот же Витька, снова выпятив свою слюнявую, красную, как у вурдалака, губу, заметил: «Это пахнет натурализмом». Тут я вконец разозлился и сказал, что если это чем-то и может пахнуть, то только говном и его, Витьки, неизвестно откуда взявшейся щепетильностью… Самое забавное, что в годы учебы он слыл самым ярым матерщинником. Вот такие у меня сложности… Но я не об этом. Мне просто надо с тобой потрепаться.
— О’кей, буду в три часа, — ответил Генрих и распрощался, направляясь к «Белорусской»-радиальной.
Митя и Сашенька поехали по кольцевой линии. Войдя в вагон, Сашенька спросила у мужа:
— Зачем ты все это вывалил на Генриха?
— А ты не заметила, что, несмотря на явную удачу с квартирой, он был очень напряжен и в плохом настроении? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Я просто хотел немного растормошить его, отвлечь.
— А о чем ты собираешься в три часа с ним говорить?
— Сашенька, не учиняй допрос, это так на тебя не похоже. Могут два мужика, которые не виделись десять лет, потрепаться без свидетелей? Вон Татоша и то, стоит появиться Лильке, сразу — шмыг в свою комнату и дверь закрывает. Обыкновенный мужской разговор старых друзей.
Генрих пришел к шестьсоткоечному корпусу, который студенты окрестили крокодилом из-за зеленоватой окраски здания и его непривычной высоты на фоне старых клиник, за десять минут до назначенного Митей времени.
Митя уже ждал его.
Они решили не заходить в помещение, чтобы никто не мешал их разговору, а пройтись в сторону Новодевичьего монастыря.
— О чем будет треп, о великий и неповторимый автор капустников? — с несколько напускной и деланой беспечностью спросил Генрих.
— Помнишь, несколько дней назад ты сказал, что мы поговорим, если возникнет необходимость?
— Конечно, помню, — ответил Генрих.
— Ты не находишь, что такая необходимость уже возникла?
— И да, и нет…
— Может, расшифруешь свою формулировку…
— Пожалуй, да, хотя я связан обещанием ничего тебе не говорить. Но меньше всего мне хотелось бы выглядеть в твоих глазах подлецом. Видишь ли, я сделал предложение Татоше, а она отказалась выходить за меня замуж. Вот все, что я могу сказать.
Митя сглотнул, остановился, не зная, как реагировать на новость.
— Ген, скажи мне честно, она объяснила тебе причину своего отказа?
— Ни единым словом, — ответил Генрих.
— Но ты мог потребовать объяснений, — взволнованно заметил Митя.
Генрих улыбнулся, с горечью сказал:
— По какому праву я должен у нее что-то требовать? Я объяснился ей, прости, что не просил по всем правилам у отца руки его дочери. Она сказала, что любит меня, но замуж выйти не может.
— Так и сказала? Не может? — переспросил Митя.
— Именно так, слово в слово.
— М-да…
— Митя, — Генрих взял его за руку, — пожалуйста, скажи мне теперь ты: разве ты не знаешь разгадки такого поведения?
— Догадываюсь, но сказать ничего не могу. Это ее жизнь, это ее решение. Я был бы только рад, да что говорить — счастлив, если бы этот брак состоялся…
— Спасибо, Митя, на добром слове. А Сашенька?
— Муж и жена — одна сатана. Но что мы? Это проблема Татоши. Даю тебе честное слово — я ничего не могу изменить, не могу повлиять на нее, к сожалению.
— Я бы хотел увидеть ее, — нерешительно проговорил Генрих и взглянул вопросительно на друга, словно просил у него разрешения.
— Конечно, — с готовностью отозвался Митя. — Завтра воскресенье, вот и приходи к обеду.
У него мелькнула робкая надежда, что встреча может изменить решение дочери.
Они повернули обратно и молча, медленным шагом дошли до «крокодила».
— Что ж, спасибо за приглашение. А теперь надень на себя улыбку — как-никак тебе вести капустник, — посоветовал Генрих.
