Золотой мираж - Дейли Джанет (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Кит неловко сжала его крупную костлявую руку. Она ничего не могла ему сказать, но поняла, почему он навещал Бонни Блэсдел.
– И все же мама страдала, – наконец сказала она.
Отец в ответ лишь крепко сжал руки Кит.
– Кит!
Поле пришлось дважды повторить ее имя, прежде чем Кит очнулась.
– Прости, – извинилась она, моргая, словно хотела освободиться от миражей прошлого. – Я не слышала. Ты что-то сказала?
– Ничего особенного. Просто мне показалось странным, что ты осталась с отцом. Дочери обычно предпочитают быть с матерью, когда родители разводятся.
– Мои предоставили мне самой решать это. В тот момент мне показалось, что отец больше нуждается во мне. Возможно, это так и было. Теперь я в этом уже не уверена. – Она недоуменно подняла плечи. – Впрочем, мы с отцом очень похожи и всегда были близки. Поэтому, мне кажется, я винила мать за то, что она была не той женщиной, которая ему нужна, и еще за то, что она сделала его несчастным. Мне никогда не приходило в голову, что она просто не могла быть иной.
Над этим после смерти отца Кит задумывалась все больше. В шестнадцать лет она многого не знала. Возраст и жизненный опыт помогли ей понять, что своевременный совет и помощь помогли бы ее матери преодолеть определенную закомплексованность в интимных отношениях. Но Кит знала, что гордая и скрытная Элейн Мастерс не согласилась бы на вмешательство в свою личную жизнь. Теперь трудно судить, что было причиной ее личной трагедии: психологические ли факторы или появившиеся симптомы неизлечимой болезни – рассеянного склероза.
Однако Кит знала, что, как и отец, сама она не могла бы любить на расстоянии. Ей нужна близость, возможность коснуться любимого человека, целовать его и любить. Этого хотел и ее отец.
Как и он, она узнала, что любовь – это не только огромное всепоглощающее чувство радости, но и невыносимые печаль и боль, столь невыносимые, что причиняют почти физические страдания, когда кажется, что сердце не выдержит и разорвется.
Прошлое... Не слишком ли часто оно возвращается к ней?
Стук чашки, которую Пола поставила на блюдце, снова вернул Кит к действительности. И очень кстати.
– Господи, – вздохнула Пола, – что бы я отдала за горничную, лишь бы не возиться самой с этими чемоданами.
– Помечтай, помечтай, дорогая. – Кит допила чай. – Увы, оттого, что мы будем сидеть и сокрушаться, дела не сдвинутся. Я лично знаю, с чего начну.
Она встала и окинула взглядом гостиную. Глаза ее остановились на старом бюро с закрывающимся верхом, в углу около шкафа с отцовскими ружьями. Впереди целый день. Но сначала она позвонит Мэгги и узнает, как себя чувствует мама, а потом займется разборкой бумаг отца. Возможно, если повезет, она найдет что-либо, что поможет ей самой узнать истинную стоимость отцовского ранчо. Расхождение между цифрами, названными Бенноном и Джоном, слишком уж велико.
13
Солнце, уходя за горы, окрасило легкие облачка над ними в нежнейшую гамму оттенков – от светло-сиреневого и бледно-розового до пурпурного. В воздухе повеяло холодком, верным предвестником близящегося вечера. Кит и Пола вышли на веранду. У каждой в руке была чашка горячего кофе. Пола тут же в самой грациозной позе устроилась на широком, со спинкой, сиденье качелей. Она выглядела почти как рекламная картинка в своей теплой вельветовой пижаме шоколадного цвета, столь выгодно подчеркивающей живую яркость ее рыжих волос.
Подавив зевок, Пола отпила из чашки горячего кофе и поежилась.
– Кажется, сегодня я наконец смогу уснуть без мучений, – промолвила она.
– Ты уже привыкла к высоте, Пола, – заметила Кит, подходя к широким перилам веранды. Она чувствовала странное беспокойство, мешающее ей расслабиться подобно Поле. Сев на перила и вытянув ноги, она обвела глазами пустынные осенние луга.
– Возможно, ты права. Головная боль, во всяком случае, у меня прошла. – Пола охватила ладонями чашку с кофе, согревая руки. – Это был ужасно длинный день.
– И не менее длинный будет вечер. – Кит спрыгнула с перил и подошла к ступеням, ведущим во двор. – После того как я провела весь день, разбирая бумаги отца, я окончательно убедилась, что никогда бы не смогла зарабатывать хлеб насущный в конторе.
И тем не менее Кит испытывала удовлетворение оттого, что справилась с серьезной задачей, хотя и не нашла ничего, что могло бы внести ясность в то, что ее интересовало. Проведя взаперти большую часть дня, теперь она чувствовала, что неистраченная энергия мешает ей на чем-либо сосредоточиться.
Ветерок с гор зашелестел листвой осин. Пола снова поежилась.
– Становится прохладно.
Кит, напротив, с удовольствием подставила лицо ветру и набрала полные легкие бодрящего холодного воздуха со снежных вершин.
– Разве? – удивилась она, ибо никогда не боялась холода.
– У тебя горячая кровь, Кит, чего не скажешь обо мне.
– Возможно, – ответила Кит и прошлась по веранде. Толкнув кресло-качалку, она долго смотрела, как оно раскачивается. Это не помогло, беспокойство не проходило. Она окинула взглядом двор и остановилась сначала на амбаре, а потом на загоне рядом. Гнедой Дружок мирно жевал сено. И в эту минуту в голове Кит созрело решение.
– Закат прекрасен, – промолвила Пола, вставая. – Однако я, пожалуй, допью свой кофе в доме, где тепло и уютно. А ты?
– Нет, – решительно ответила Кит, уже зная, что она сделает. – Я намерена прогуляться верхом. Поедем? Дружок выдержит нас обеих.
Пола остановилась и посмотрела на Кит округлившимися от удивления глазами.
– На ночь глядя ты собираешься совершить верховую прогулку? Посмотри, как быстро темнеет.
– Я люблю вечерние прогулки верхом. Это лучшее для них время.
– Я думаю иначе, и вообще я не люблю ездить верхом. Останусь дома, почитаю что-нибудь или посижу перед телевизором, – ответила Пола, а затем встревоженно спросила: – А с тобой ничего не может случиться?
– Конечно, нет, – успокоила ее Кит. – Только оставь свет на крыльце. Я могу вернуться поздно.
– Сумасшедшая, – сказала на прощание Пола и вошла в дом.
Зная, что после захода солнца похолодает, Кит взяла в прихожей куртку и перчатки.
Закат из нежно-розового стал багровым. Оседлав Дружка, Кит вывела его из загона.
Темные очертания гор на рдеющем небе казались вырезанными из коричневого картона. Застоявшийся Дружок, не дожидаясь приказа, тронулся. Кит пересекла двор и направила лошадь через осиновую рощу к тропе, ведущей в горы.
Светлые стволы осин в сгущавшихся сумерках были похожи на свечи. Кит быстро нашла старую охотничью тропу. Сухие листья громко шуршали, потревоженные копытами лошади. Конь, учуяв знакомый след, шел весело и споро. Кит опустила поводья, предоставив ему полную свободу. Ей и Дружку тропа была одинаково знакома.
За рощей она пошла в гору, и вскоре Кит углубилась в сосновый бор. Толстый многовековой слой хвои заглушал стук копыт. Было темно и тихо, слышались лишь пофыркивание лошади да скрип седла. Вскоре ее слух, привыкнув к тишине, стал улавливать лесные звуки – пение ветра в высоких верхушках сосен, отдаленное журчанье ручья, хлопанье крыльев вспугнутой вечерней птицы, земные шорохи.
Бор кончился, тропа круто огибала край утеса. Дорога стала труднее, появились камни, выбоины. Кит предоставила Дружку самому определять темп подъема. Несмотря на то что быстро темнело, Кит не испытывала ни тревоги, ни неуверенности. Эти места она хорошо знала.
На самом гребне она остановила Дружка и дала ему отдохнуть перед спуском в долину, а сама залюбовалась индиговым небом, на котором среди россыпи звезд рождался молодой месяц, заливая землю своим бледным светом. Можно было различить зубчатые вершины окружающих гор и долину внизу, по дну которой струился серебристый поток.
Кит удовлетворенно улыбнулась. Это был ее край, и она любила его. Здесь она родилась и выросла и не променяет эти места ни на какие другие. В этом вечернем покое был свой ритм жизни, и он уже проник во все существо Кит, постепенно освобождая ее от суетной напряженности. Она полной грудью вдыхала горный воздух, с удовольствием чувствовала на своем лице обжигающее прикосновение охлажденного снегом ветерка с горных вершин и прислушивалась к величавому молчанию природы. Гнедой, повернув голову к тропе, тихонько заржал. Вдали, в двух милях от них, уже светились окна ранчо «Каменный ручей».
