Признания без пяти минут подружки (ЛП) - Розетт Луиза (читать книги полные .txt) 📗
— Мистер Хэллис, у вас есть улики против этого мальчика, о которых я не знаю? — спрашивает офицер Вебстер.
— Директор Чен, пожалуйста, — говорит мистер Хэллис, не обращая внимания на офицера Вебстера, — я был более, чем терпелив. Давайте просто опустим это и будем двигаться дальше.
— Конрад? — говорит директор Чен.
На долю секунды мне кажется, что Конрад собирается все отрицать, несмотря на присутствие в комнате офицера полиции. Он бы, наверно, так и сделал, если бы здесь не было его мамы.
— Коррадо, — еле слышно из-за шипящего рядом с ней радиатора говорит она, — это сделал ты?
Выясняется, что ахиллесова пята Конрада — его мама. Кто бы мог подумать?
Конрад кивает.
— Ладно, хорошо, — говорит директор, довольная хоть каким–то результатом. — Конрад, ты объяснишь нам, что тебя к этому подтолкнуло?
— Я не совсем готов это пересказывать, — говорит он.
— Но это в твоих же интересах, — решительно отвечает она.
Конрад ерзает на стуле.
— Парни из команды по плаванию решили, что я гей. Когда я не стал говорить им обратное, они смешали меня с дерьмом...
— Коррадо!
— ... извини, мам... они доставали меня на вечеринке команды. Потом тренировки превратились в ночной кошмар. Мэтт угрожал мне почти каждый день, поэтому я дал ему то, чего он хотел, и ушел. Потом я раскрасил баллончиком его машину, — говорит Конрад. — И это было самым веселым из всего, что я когда–либо делал.
Теперь каждый боится и пальцем пошевелить. Даже мистер Хэллис, который внимательно рассматривает свои скрипучие ботинки.
— Я не гей, — говорит Мэтт Конраду.
— Это называется ирония. Поищи в словаре.
Директор Чен поворачивается ко мне:
— Роуз, ты расскажешь нам, что случилось на вечеринке?
Нет. Нет, нет, нет. У меня и так было достаточно неприятностей с Мэттом и Конрадом, и честно говоря, я бы многое отдала, чтобы наши жизни переплетались чуть меньше. А рассказ полной комнате взрослых о том, что случилось между ними на вечеринке, вызовет прямо противоположный эффект.
— Конрад довольно подробно все описал, — говорю я.
Мама тянется ко мне и прикасается к моей руке.
— Я бы хотела слышать твою версию, — говорит она.
Я смотрю на нее, думая о том, как она защищала меня от Питера на терапии — даже после того бреда, что я ей наговорила.
Я могу отдать ей должное.
— На вечеринке Мэтт и другие плавательные гиганты...
— Плавательные кто? — говорит мистер Хэллис.
Чувствую, что краснею.
— Ой. Ну, плавательные гиганты. Так называется команда по плаванию в «Юнион Хай».
Мистер Хэллис смотрит на своего сына недоверчиво. Мэтт уже достиг точки стыда и просто пожимает плечами. Я продолжаю, пытаясь сохранить голос настолько нейтральным, насколько это в человеческих силах.
— Они давали Конраду гомофобные прозвища, кидали пивные кружки в его голову, заливали ему в рот воду из шланга, он начал задыхаться и упал в бассейн. Дважды.
Мисси Деладдо рыдает. Конрад закатывает глаза, но, так или иначе, берет ее за руку.
— Мэтт, Роуз все правильно описала? — спрашивает директор Чен.
Часть меня ждет, что он сейчас потребует присутствия адвоката, но он кивает.
— Мне пришлось поверить, что Мэтт и Конрад потенциально могут оказать положительное влияние на «Юнион Хай», каждый по–своему. Вместо того, чтобы исключить их или отстранить от занятий — хотя это лучше вписалось бы в школьные правила — я бы хотела попросить их расплатиться за то, что они сделали. Вот что я предлагаю, если мистер Хэллис и миссис Деладдо согласятся. У Конрада есть год, чтобы возместить семье Хэллисов причиненный автомобилю ущерб. Деньги на это он заработает, помогая полиции бороться с граффити. Мистер Хэллис уже согласился, что ущерб будет возмещаться по графику платежей.
—А наказание Мэтта?— спрашивает миссис Деладдо так громко как это возможно.
—Мэтт отстранен от спорта на оставшуюся часть года
Мэтт вскакивает со стула.
—Подождите!Это не...
Мистер Хэллис рывком усаживает его обратно.
— Сам виноват, — холодно говорит он.
Мэтт опускает голову, закрывает лицо руками и начинает стонать, как раненый зверь. Через его пальцы просачиваются слезы и капают на оранжевый ковер. Директор Чен терпеливо ждет, пока не стихнет шум, чтобы продолжить.
— Мы с офицером Вебстером считаем, что для мальчиков важно сделать что–нибудь вместе, и в связи с этим у мистера Доннелли, нашего преподавателя драмы, появилась блестящая идея. Мистер Доннелли, поделитесь со всеми, пожалуйста, — просит директор Чен.
Мистер Доннелли встает.
— Этой весной, в рамках года толерантности в школе, новый Союз Геев и Натуралов вместе с драматическим кружком собираются поставить «Проект Ларами» в память о Мэттью Шепарде.
Он делает паузу для большего эффекта, но потом, похоже, вспоминает, что это не лучшие подмостки для драматических пауз. Он быстро продолжает:
— Мэтт и Конрад получат роли в этом спектакле.
Голова Мэтта резко отрывается от его ладоней.
Я слышу, как миссис Деладдо шепчет Конраду:
— Кто такой Мэттью Шепард?
— Потом, мам, — отвечает Конрад, не сводя глаз с Мэтта.
— Я не буду играть, — говорит Мэтт.
— Предпочитаешь, чтобы тебя исключили? — живо спрашивает директор Чен.
— Нет, не предпочитает, — отвечает за него мистер Хэллис.
— Чудесно. Итак, все решено? У кого–нибудь есть вопросы? — когда никто не отвечает, директор Чен улыбается и хлопает в ладоши. — Тогда мы пришли к общему решению.
***
— Йо, йо, йо, Юнион Хай, как дела? С Днем Святого Валентина! С вами только ваш Энджело Мартинез — также известный, как DJ Болтун ин да хаус! Вы готовы? Это ваша Дискотека Толерантности, йоу, а значит пора ЗАЖИГАТЬ! О, и отдельный респект прекрасной девушке Стефани!
Поднимается одобрительный шум, когда Стефани хихикает и взмахивает своими идеальными рыжими волосами в знак приветствия Энджело. Энджело стучит по своей груди, изображая что—то вроде сердечного приступа, а потом включает трек Ашера и Питбуля «DJ Got Us Fallin’ In Love».
Ушам своим не верю — в буквальном смысле. Это же парень, который привык быть ходячей рекламой «Металлики» и «Нирваны», если не считать того дня, когда он пришел в футболке с Неко Кейс. Но он, похоже, знает свою аудиторию, потому что практически весь школьный спортзал аплодирует, следуя за Стефани на танцпол и начиная дергаться. Если Стефани так популярна в десятом классе, не могу даже представить, что будет твориться к нашему выпуску. Половина парней «Юнион Хай» умоляют Стефани с ними встречаться. А другая половина ждет, что Холли прозреет и бросит Роберта.
Поднимаю взгляд на полутораметровые черные пластиковые буквы, из которых сложено слово «Толерантность», болтающееся над нашими головами рядом со спонсорскими плакатами Студенческого Совета «Юнион Хай» и «Списка Шика».
Не знаю, что именно делает эту дискотеку «толерантной», но парочки на ней запретили — нужно было придти либо одному, либо с друзьями. Продавались билеты только на одно лицо, и не было скидок для пар. А когда Студенческий Совет пригласил Энджело на роль DJ, его заставили пообещать, что он поставит только одну медленную композицию за весь вечер.
Суть в том, чтобы в День Святого Валентина было весело всем, а не только парам. Неплохая попытка, но влюбленные старшеклассники не могут слишком долго быть друг без друга. Я уже насчитала три пары, которые прижимаются друг к другу и медленно покачиваются, хотя играет быстрая музыка, и вокруг них все отплясывают как ненормальные.
Разве на такой дискотеке не должны приветствоваться все виды пар вместо того, чтобы притворяться, что пар не существует?
Если не принимать во внимание странную политическую подоплеку, зал выглядит неплохо. Студенческий Совет изо всех сил старался превратить его в клуб, арендовав осветительное оборудование и гигантский зеркальный шар, который вращается, отбрасывая островки серебристого света на стены и пол. Танцпол окружают красные круглые столики, на которых стоят маленькие красные лампы, с красными пластиковыми стульями. Несмотря на то, что все красное, сердечек нет нигде.
