Миг бесконечности. Том 2 - Батракова Наталья Николаевна (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— Даже за молоком? — продолжая гладить по голове, Катя принялась игриво почесывать его за ухом.
— Предпочитаю сметану! — открыл он один глаз. — Предупреждаю: я боюсь щекотки.
Однако Катя не только не послушалась, но стала теребить и другое ухо, которое лежало прямо на ее ладони, затем спустилась к шее.
— Ах вот ты как! Ну подожди!
Не оставив ей ни секунды на раздумья, Вадим перевернулся, обхватил ее за плечи и потащил на себя. Взвизгнув, Катя и не заметила, как оказалась распростертой на диване, а спустя еще мгновение — прижатой к нему мужским телом.
— Вот так-то! — издал победный возглас Вадим, оперся на локти, потерся о ее нос свои носом, коснулся губами губ. — Мне нравится, когда ты улыбаешься, — заглянул он ей в глаза. — Тебе идет улыбаться.
— Рядом с тобой ничего не остается, как улыбаться, — легким движением притянула она к себе его голову и уложила на грудь. — Мне нравится, когда ты рядом… Вот только как-то нереально все: два месяца, как познакомились. Сказка какая-то… Страшно, что эта сказка неожиданно закончится и…
— А мы не дадим ей закончиться, — поднял он голову и, став абсолютно серьезным, добавил: — Во всяком случае я… Катя, я понимаю, что с тобой творится, и очень хочу, чтобы ты мне поверила.
— Постараюсь, — улыбнулась она, снова уложила его голову себе на грудь и принялась гладить по волосам.
— Зиновьев, наверное, уже на подъезде, — подал голос Вадим.
— И завтра все сотрудники будут знать, с кем шеф встречал Новый год, — усмехнулась она.
— Вообще-то Саша не из болтливых, чем и ценен. Однако это мысль! — привстал он. — Надо его попросить сообщить эту новость Зиночке. А то, видите ли, увольняться надумала! Еще и заявление сдуру напишет! — проворчал он. — Как же я без Зины?.. Ну что, на старт? — поднялся он и протянул руку Кате. — Ты так и не переоделась. И что мне с тобой делать?
— Может, я лучше у Нины Георгиевны переоденусь? Платье с открытыми плечами как-то не смотрится с сапогами, — смущенно пояснила она. — Да еще в куртке.
— Чуть не забыл! — Вадим хлопнул себя ладонью по лбу и быстрым шагом направился в кабинет. — На-ка, примерь! — вернулся он с чехлом. — Примерь, примерь, это тебе! Давай, давай, распаковывай!
Несмело взявшись за лапку молнии, к которой были прикреплены красивые бирки с вензелем «Е» Катя потянула ее вниз и, заметив блеснувший коричневый мех, замерла.
— Подарок Екатерине от салона кожи и меха «Екатерина»! Да шуба это! Не бойся, не кусается! — засмеялся он.
Перехватив чехол, Вадим быстро расстегнул его до конца, снял с плечиков шубу, набросил ей на плечи и подтолкнул к зеркалу.
— Ну как? Нравится? — довольный собой и отражением, спросил он. — Ты очень правильно поступила, что отказалась от прежней шубы. Зато мне не пришлось ломать голову, что тебе подарить.
— Ты с ума сошел! — только и смогла вымолвить ошарашенная Катя. — Я такой красоты еще не видела.
Что правда, то правда, шуба была великолепна: длинная, легкая, роскошная, самого модного фасона из самого модного салона. В сравнении с подаренной Виталиком она, безусловно, выигрывала. Во всем.
— Ты с ума сошел… — повторила она. — Как тебе в голову такое пришло? Когда ты успел?
— В голову пришло еще вчера, когда подобрал тебя замерзшую в Боровлянах. Все утро потратил на поиски не столько кастрюль, сколько вот этого, — кивнул он головой в зеркало. — А нашел неподалеку, на Победителей. Я хочу, чтобы тебе всегда было тепло! — склонившись, прошептал он ей на ухо и тут же добавил: — У нас перебор по времени!..
— Катенька! — всплеснула руками Нина Георгиевна, взволнованно вытерла руки о передник. Рядом, в приступе невероятной собачьей радости, норовя лизнуть гостей в нос, крутился и подпрыгивал Кельвин. — Вадик, ты почему не поможешь девушке раздеться! Здесь тапочки… — суетливо согнулась она к тумбочке с обувью, однако собака ее опередила и принялась один за другим вытаскивать щлепанцы всех мастей и размеров. — Кельвин, не мешай! Фу! — прикрикнула она на него, присела на банкетку и приложила пальцы к вискам. — Ой, да что это я… Совсем разволновалась…
— Мама!
— Нина Георгиевна! — бросились к ней Катя с Вадимом. — Вам плохо?
— Хорошо! Вы себе даже не представляете, как мне хорошо! — отмахнувшись, вытерла она выступившую на глазах слезу. — Это я от радости.
— Значит, так, — спрятав в шкаф верхнюю одежду, взял под контроль ситуацию Вадим. — Ты, Катя, разбери, пожалуйста, пакеты, а я займусь мамой. Не хватало еще, чтобы с ней на радостях гипертонический криз случился.
Кельвин уже вовсю изучал содержимое брошенных на полу пакетов. Прислушиваясь к тому, что творится в соседней комнате, Катя перенесла на кухню те, где были продукты, и осмотрелась: в духовке что-то запекалось, на плите варилось, на столе, судя по продуктам, все было приготовлено для нарезки салата оливье. Отнюдь не диетического, зато традиционного.
— Ну что, Кельвин? — обратилась она к запрыгнувшему на табуретку пуделю. — Вроде как неудобно без спросу хозяйничать, надо бы получить ЦУ и разрешение. Ты, как хозяин, не возражаешь?
— Тяв! — подал голос пес, крутнулся на табуретке вокруг своей оси, снова сел, вскочил, сделал стойку, не удержавшись, спрыгнул и опять заскочил на табурет.
— Вот и славно, — рассмеялась Катя. — Ну, что там? — с беспокойством обернулась она, услышав скрип двери за спиной.
— Терпимо. Но укол я на всякий случай сделал, — успокоил Вадим. — Вот, обуйся, а то мама переживает, — вытащил он из целлофанового пакета новенькие комнатные шлепанцы. — Оказывается, утром, как только я сообщил, что с тобой приеду, она умудрилась вместе с Кельвином сбегать в ближайший магазин и купить их специально для тебя, — улыбнулся он. — Теперь волнуется, понравятся ли.
— Ой, и зачем было себя утруждать? — покраснела Катя, сунула ноги в шлепанцы и сделала несколько шагов. — Ну как такое может не понравиться? Одно отношение чего стоит. Мистика какая-то: сначала я тебе шлепанцы подарила, теперь мне — твоя мама, — растерянно взглянула она на Вадима. — Традиция это теперь, что ли? Надо ее поблагодарить… Я могу к ней заглянуть?
— Еще как можешь, она ждет. Сама рвалась на кухню, да я не пустил. Пусть немного полежит. Н-да… — глянул он на стол, затем на плиту. — Судя по всему, приготовлением праздничного ужина придется заняться нам с тобой.
— Кельвин тоже готов помочь! — шутливо заметила она. — Кельвин, ты как насчет ужина?
Пес лишь одобрительно взвизгнул.
Как повелось со времен Союза, за стол решили сесть ровно в десять вечера. Общими усилиями управились даже раньше. Заканчивая сервировку стола, Вадим в который раз за день отправил Катю переодеваться.
— Какая красота у вас получилась! — восторженно оценила стол Нина Георгиевна. — И как давно за этим столом не встречали Новый год втроем, — с теплотой посмотрела на сына.
— Вчетвером, — поправил ее тот, глянув на запрыгнувшего на стул Кельвина.
— Неужели дождалась? Был бы жив отец, как бы он был счастлив! — продолжила хозяйка и перевела взгляд на портрет, стоявший за стеклом секции.
— Ма-ма-ма! Ну-ка прекрати! — предупреждающе поднял руки Вадим, обнял ее за плечи и, улыбнувшись, шепнул: — И не гони лошадей, а?.. Кать, ну где ты там застряла? Очень кушать хочется! — прокричал он в открытую дверь гостиной.
— Иду, иду! — тут же появилась она в красивом вечернем наряде. Заколотые на макушке светлые волосы как нельзя лучше подчеркивали нежную шею, ровный овал лица. — Ну как? Я не очень тут вырядилась? — смущенно поправила она бретельку на плече и опустила ресницы. — Это Вадим настоял на платье…
— Жуть как люблю открытую женскую спину! — поддакнул тот.
— Да ну тебя… — окончательно смутилась она. — Нина Георгиевна, — словно попросила она защиты у улыбающейся женщины, — как вам? Не очень откровенно?
— Девочка моя, да вы просто красавица! Ах, с каким удовольствием я носила бы подобное платье в вашем возрасте! — продолжая любоваться гостьей, заметила хозяйка. — Но тогда и в помине не было ни таких фасонов, ни таких тканей… Правда, мужчины, способные ценить женскую красоту, находились всегда! Как приятно, что у моего сына наконец-то обнаружился хороший вкус! — она игриво погрозила пальчиком в его сторону. — Наконец-то женская составляющая в этой семье оказалась доминирующей! Так что держись теперь у меня! То есть у нас, — заговорщицки подмигнула она Кате.
