На веки вечные - Андерсон Кэтрин (книга бесплатный формат .txt) 📗
Хит принял подарок и почувствовал в горле ком. Боже! Распустить нюни из-за обрывков бумаги и заколок для волос! Что с ним такое творилось? Он поднес подарок к глазам, но так и не сообразил, какие цветы изображали мятые комочки.
— Клянусь, — воскликнул он, — красивее цветов мне никто не дарил! — И не солгал, потому что ему еще ни разу не дарили цветов. — Говоришь, сама сделала?
— Да. Тебе такие нравятся?
Хит кивнул. Грязновато-красный внезапно сделался его любимым цветом.
— Как раз такие я очень люблю.
Сэмми сложила губки бантиком.
— Спорим, что ты не знаешь, как они называются.
Шериф каким-то образом заранее знал, что услышит этот вопрос, и быстро ответил:
— А вот и знаю, — и, взглянув на мангал, который он поставил под навес амбара, неожиданно для себя добавил: — круглобумажные хитачи.
Девочка была разочарована.
— Нет, это розы. Наверное, я их сделала не очень хорошо.
Хит повертел разлохмаченный цветной катышек на одном из стеблей.
— Что ты, малышка. Они самые красивые круглобумажные хитачи, какие я только видел. — Он подмигнул Сэмми. — Разве ты не знала это обманное название роз?
Девочка наморщила носик.
— А… что такое «манное»?
— Это значит самый великолепный сорт.
Он сам был великолепен, когда требовалось вешать лапшу на уши. А с тех пор как рядом поселилась Мередит, сделался великолепен еще и в обращении с дамами. Но у него закралось подозрение, что вот эта маленькая леди что-то выпрашивала. Мило, но выпрашивала. Хит и сам в детстве, когда чего-нибудь хотел от отца, старался подлизаться — подносил кофе или находил тапочки. Розы Сэмми были частью той же самой стратегии.
Чего же она хотела? Интересный вопрос. Но у Хита не было времени размышлять. Мередит все еще затравленно металась по комнатам, и надо было как можно скорее отвезти к ней дочь.
— Ну ладно, малышка, поехали к маме. Она тебя заждалась.
— Подожди! — Лицо девочки сделалось упрямым. — Давай сначала поговорим.
— Поговорим? — Упрямство Сэмми оказалось для Хита полной неожиданностью. — О чем, сладкая?
— Я хочу купить у тебя Голиафа. — Сэмми вытянула руку и раскрыла ладонь, показывая свои тринадцать центов. — Если этого недостаточно, буду платить каждый месяц по счету, как мама в электрическую компанию.
Хит не знал, что сказать. Он медлил и смотрел на монеты, которые девочке, без сомнения, представлялись целым состоянием.
— Что ж, предложение интересное.
— Я копила на платья для Барби, но лучше куплю Голиафа.
Шериф не знал, как объяснить девочке, что собаку нельзя купить, потому что формально она являлась собственностью округа.
— Видишь ли, малышка, это дело сложное. Я не могу продать Голиафа. Никому.
— Ты должен. Не хочу тебя обижать, но Голиафу нужно, чтобы я его купила.
— Неужели?
— Да. И стала его хозяйкой. Я одна.
— Понимаю, — пробормотал Хит, хотя ровным счетом не понимал ничего.
— Если я стану хозяйкой Голиафа, я ни за что не отдам его усыпать.
Наконец в сознании шерифа забрезжил свет.
— Я знаю, что такое «усыпать». Взрослые говорят «усоп», когда кто-нибудь умирает. Мой папа умер, и моя кошечка. Их зарыли в землю. И еще рыбка, но она не в счет. Ее, кажется, смыли.
Хит пожалел, что рядом нет Мередит. Он не мог сообразить, как ему выкрутиться.
Сэмми посмотрела на него долгим взглядом.
— Друг — он друг навсегда, что бы ни случилось. Ты знаешь об этом?
Шериф скрыл улыбку.
— Пару раз слышал.
— Мне это мамочка сказала. А она знает, что говорит.
— Верю.
Девочка подалась вперед и залопотала:
— Мамочка говорит, что другом быть непросто. Настоящих друзей так и узнают — они остаются друзьями, несмотря ни на что. — И коснулась маленькими пальчиками его огромной руки. — Даже когда очень плохо. Например, когда кого-нибудь кусает собака. Хит, Голиафа нельзя посылать усыпать, а потом засыпать землей. Человек, которого он укусил, был плохой. И Голиаф хотел меня защитить.
Хита заворожил ее взгляд. Таких невероятно голубых и невероятно больших глаз ему никогда не приходилось видеть.
— Ты сам говорил, что Голиаф всегда был хорошей собакой: спасал маленьких детей и слушался. Его нельзя усыпать из-за того, что он сделал один раз плохо. Разве ты сам не делал плохих вещей?
Конечно, делал, и не раз. И если бы не выговор Сэмми, совершил бы очередную глупость. В штате Орегон допускается один укус, поранивший кожу. Так почему же отказывать в этом праве Голиафу? Иски, правила, приказы… Он настолько во все это погрузился, что перестал замечать, что ценно на самом деле.
Хит взглянул на Голиафа и вспомнил, сколько раз, «несмотря ни на что», собака оказывалась верным другом. Сэмми просто помогла ему очнуться. Спасая хозяина, пес, не раздумывая, бросился бы в любое пекло. И Хиту, если он хочет жить с чистой совестью, надо сделать в ответ не меньше. К черту размышления о возможном риске, к черту формальности и законы штата! Пусть будет драка, но Голиаф стоит того, чтобы за него сражаться! Хит слишком многим ему обязан. Жаль только, что напомнил шерифу об этом ребенок.
Он сунул «цветы» в карман. — Иди сюда, Сэмми.
Зажав деньги в кулачок, девочка выползла из будки, и Хит посадил ее к себе на колени.
— Ну пожалуйста, Хит, не посылай Голиафа усыпать.
— Не пошлю, — решительно заявил он. — Ты права, малышка. Несмотря ни на что, надо оставаться верным другом Голиафу.
Хит колебался. Если округ будет настаивать на своем, можно обратиться в суд, но и в этом случае не исключено, что решение будет принято против шерифа. Что тогда? Подавать апелляцию и драться до последнего.
— Обещаю, — наконец проговорил Хит.
Девочка расцвела в улыбке и громко чмокнула его в подбородок.
— Видишь, Голиаф, ты долго-долго не умрешь.
Шериф потрепал собаку по холке. Повизгивая, пес лизнул сначала Сэмми в лицо, потом хозяина в руку, как будто понимал их слова.
— А теперь о том, чтобы купить Голиафа. Понимаешь, Сэмми, он отставной полицейский пес. — Девочка кивнула, и шериф продолжал: — Это значит, что на самом деле он не мой пес. Я просто его опекун и не могу продать никому. Но если бы мог, то не нашел бы покупателя лучше, чем ты. Ты ведь его любишь?
Сэмми торжественно кивнула, а потом широко распахнула руки.
— Вот так!
— Очень сильно, — согласился Хит.
— Да. И поэтому захотела его купить. Не надо, чтобы он умирал.
— Можешь мне поверить, этого не случится. — Шериф всмотрелся в лицо ребенка. — Послушай, Сэмми, раз я не имею права продать тебе Голиафа, будь его почетным опекуном.
Глаза девочки засияли от восторга.
— А что это такое?
— Ну, станешь как я, что-то вроде владельца, но неофициально.
— И буду его хозяйкой?
Хит еле сдержал улыбку.
— Станешь давать советы в качестве хозяйки номер два.
Ну как, идет?
— А решать, посылать его усыпать или нет?
— Будешь помогать принимать решения мне. — И, заметив разочарование на лице Сэмми, быстро добавил: — Вот как сегодня. А ведь ты еще не почетный опекун.
— Я буду важной?
Хит посмотрел на нее и даже испугался: настолько малышка стала важной в его жизни. После того, что он узнал о Мередит, испытывать подобные чувства к дочери или матери казалось не слишком благоразумным.
— Ужасно, — проговорил он, и его голос задрожал от волнения. — Важнее, чем ты думаешь. Заботиться о собаке — серьезное дело. Требует много времени, а у меня его нет. До тех пор, пока я не улажу дело с укусом, придется, когда я на работе, запирать Голиафа на псарне. Кому-то надо за ним приглядывать. Камень с души свалится, если у меня появится помощник — человек, который будет менять ему воду, играть и выводить гулять на поводке. Или брать домой, чтобы он не чувствовал себя одиноко. А когда выходишь на улицу, можешь привязывать его во дворе.
— Ладно.
— Тогда по рукам?
— А что такое «по рукам»?
