Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗

– Девочка моя, сладенькая.

– Ты не натрахался, опять секса хочешь? – догадываюсь я.

– А ты сейчас можешь? – поднимает он одну бровь, это меня заводит. Обожаю его брови, брови это же так сексуально.

– Да не вопрос, – отвечаю я и опускаюсь перед ним на коленки. Даже не спрашиваю, хочет он или нет. Для меня всё и так очевидно.

– Это же тебе эрекция нужна, а мой ротик может сосать хоть сутки напролёт, – беру рукой его громадный член и медленно начина надрачивать. Параллельно целую его головку. Провожу языком по стволу, кончиком язычка пытаюсь проникнуть в крохотную дырочку.

Если бы меня спросили: нравится ли мне член и считаю ли я его красивым. То я бы однозначно ответила, что нет. Но какой же кайф его сосать, чувствовать, как он поднимается у тебя во рту, твердеет в твоих руках.

– Кончишь мне в ротик, – говорю, – или на лицо. – Нежно захватываю его губами и начинаю жадно сосать, втягивать в себя его как можно сильнее. Он крепнет прямо у меня во рту. Я, уже языком ощущаю этот горячий ствол, который как поршень входит в моё горло, доставая, наверное, до самых гланд.

– Ты меня так скоро всего засосёшь, – смеётся Толик, глядя на то, как я стараюсь. А я не могу сейчас смеяться, я сосредоточена. Я же хочу, чтобы он поскорее кончил. Вообще минет всегда поражал меня своей несправедливостью. Девушка сосёт, старается, у неё устают губки, язычок, шея затекает. А парень в этот момент просто кайфует, в крайнем случае подмахивает ей или же насаживает его голову на свой член. Нет, мы возбуждаемся, конечно, но не до такой степени, чтобы кончить.

И главный прикол, что именно эта несправедливость, чувство, что тобой пользуется и привлекает меня в минете. Обожаю чувствовать себя униженной, использованной и выброшенной (не по-настоящему конечно). Это так щекочет душу.

А ещё я скучаю по девочкам, как же я давно я не лизала киску, не прикасалась язычком к нежной розовой плоти между лепестков «кисульки».

– Эй, не отвлекайся, что ты там размечталась, – читает мои мысли Толик. Он вынимает и моего рта свой член и шлёпает меня им по лицу, а я всё пытаюсь захватить его губами. И когда мне это всё-таки удаётся, Толик грозит мне пальчиком.

– А сейчас без рук.

«Типа это легко. Всё время какие-то усложнения».

Стою перед ним на коленках (конечно на коленках, здесь же песок кругом, а не асфальт, и так я не сдеру колени) и сосу одними губами вожу по его стволу своим ртом туда-сюда. Жутко однообразная вещь. И тут он хватает меня за скулы и начинает натурально дрочить моей головой.

– Э-э-э, э-э-э, м-м-м, м-м-м, – молчаливо сопротивляюсь я, но без рук. И так мне кайфово, когда он за меня всё решает. Когда я целиком в его власти в его подчинении. Я бы хотела, чтобы он меня ещё и душить начал, как же я соскучилась по всем этим садо-мазо.

– Та-ак… та-а-ак… моя хорошая, – глубоко дышит он. – Ещё чуточку, ещё чуть-чуть.

– У-у-у, – изо всех сил гужу я и тут он начинает кончать. От потоков спермы у меня из глаз текут слёзы (хорошо хоть тушь не потекла, потому как я не накрашенная). А Толик вынимает из моего рта свой обмякший член и размазывает сперму по моим губам.

– Красавица моя, Юлечка, любимая моя. – Он тянется ко мне поцеловаться, но я отворачиваюсь. Предпочитаю проглотить всё и сполоснуть ротик от спермы, прежде чем целоваться.

– Юлька ты чего? – складывает он бровки домиком.

– Ничего, – игриво улыбаюсь я. – Идём купаться.

– Идём.

Мы заходим в воду, а она горячая как днём, даже ещё теплее. У меня такое чувство, что она парит и светится изнутри, как будто это бассейн с подсветкой и подогревом. Это луна так светит или светлячки. В море живут какие-то бактерии или рачки, я не ботаник я не знаю. Я только вижу иногда, когда иду по пляжу, как они сверкают.

Толя накидывается на меня, мнёт мои крохотулечки, целует сосочки, целует меня, исследуя своим язычком мой ротик. А там уже нечего исследовать. Там и так всё лизано перелизано. Вкус его поцелуев, правда, не сравниться со вкусом Викулиных поцелуев. Господи, как же я по ней скучаю, у меня даже голова кружится. Я сейчас заплачу. Целуюсь с ним, а думаю о ней. Неужели я опять становлюсь лесбиянкой. Да ладно. Всё никак не могу определиться. Хочу позвонить ей прямо сейчас, хочу написать ей хочу прижаться к ней. Хочу мою девочку.

– Юль, ты чего, – опять читает мои мысли Толик.

«А может признаться?»

– Я скучаю по ней… – говори и вниз смотрю на воду.

– Тебе не нужно стесняться своих чувств.

– Правда, – виновато поднимаю глаза. – Думала, ты меня ревновать к ней станешь.

– Не-е-ет. Что ты, к девушке – никогда.

– А можно я делиться с тобой буду. Мне просто так тяжело это в себе носить… – он гладит меня мокрыми руками по плечам и опускается вниз до попочки.

– С радость послушаю. Не бойся мне ничего рассказывать, я не хочу, чтобы у тебя от меня были какие-то тайны.

«Ну какие-то всё равно будут».

– Я сейчас с тобой целовалась и думала о ней, ты не ревнуешь?

– Да думай, о чём захочешь, мне-то какое дело, главное, что ты со мной, – целует меня в плечо. – Главное что ты здесь, – целует меня за ушком.

– А если я захочу переспать с девушкой, понимаешь, мне с парнями всё время чего-то не хватает.

– И чего же? – улыбается он, но сразу становится серьёзным. – Главное не скрывай это от меня, сначала со мной обсуди. А после… после можешь делать всё что захочешь.

– Как же давно я не лизала «киску» как давно не засовывала в неё свой пальчик, как давно не целовала «лепесточки». – Смотрю на Толю и улыбаюсь. – А до себя я не дотянусь.

– А в чём прикол «киску» лизать? – Не особо понимает он.

– Когда её любишь, то есть прикол.

– А-а-а, я понял, главный прикол в любви.

– Ну да, как-то так, – киваю я. – Когда обнимаешь её, чувствуешь, как она вся дрожит от прикосновений твоего языка и губ. – У мня при этом инстинктивно закрываются глазки и сжимаются пальчики на ногах. Ничего не могу с собой поделать. От простых разговоров уже возбуждаюсь. Что с моим либидо, когда я уже натрахаюсь?

«А что если у тебя нимфомания, это болезнь когда ты всё никак не можешь натрахаться». Говорит мой внутренний голос.

«А нормальных предположений нет?»

Мы выходим на берег и наперегонки бежим до палатки.

– Тише, тише, – постоянно мне шепчет Толик. – Танюху и Тёму не разбуди.

А я и так всё время пытаюсь быть как можно тише. Не шумная я. Мы заваливаемся в палатку, голые и мокрые, и пытаемся забраться в спальники. Надо было высохнуть, а то с мокрой кожей это трудно сделать. Но вместо того чтобы закрыть в палатку вход, Толя накидывается на меня и начинает меня целовать.

– Ты что не натрахался? – отталкиваю я его, но нащупав Толин твердеющий член, пронимаю, что нет.

– Нет, нет, – говорю, – ничего не будет. Не сегодня, не со мной.

– Почему? – искренне удивляется Толик. – Ты же можешь.

– Я не хочу. Ищи себе другую, – прикалываюсь я.

– Прям здесь искать? – Опускает он с досады руки. – Ты просто лежи, ничего делать не надо.

– Нет, я же сказала, и завяжи поплотнее вход, чтобы меня не покусали комары. А то у меня к утру что-то опухнет.

– И сильно опухает?

– Ага, – говорю. – У меня, когда я мелкая была, ножка опухла. Так родители скорую вызывали.

– Родители? Ты же говорила, они расстались.

– Это было последнее лето, когда мы ещё были нормальной семьёй, а третьего сентября мой отец сдрыснул в свой Израиль.

– Что реально? – удивляется он и начинает шёпотом петь. – Я календарь, переверну, и снова третье сентября.

– Тихо, тихо, – закрываю ему рот рукой, а сама давлюсь от смеха. – Ты сам говорил Танюху и Артёма не будить.

– Юлька. Мы же с тобой впервые ночуем в палатке. Ты что спать собралась?

– А что мне ещё делать? – Возмущаюсь я.

– Ну-у-у, можно же погнать… в конце концов нас двое, мы вместе… – не знает он что ещё придумать. Сколько же в нём энергии.