Запутанные отношения (Риск эгоистического свойства) - Алюшина Татьяна Александровна (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
— Не прямо вот сейчас, он еще не скоро с работы придет, — разрешила подросток. — Чайку вон с пирогом попейте, что ж на голодный желудок бегать!
— Соня, хватит! — строго оборвала их пикировки Катерина.
Что за дела такие! Совсем дитя распоясалось! И Тим тоже хорош, туда же!
— Ты уже вполне достаточно нахамила! Домой! А Валентине сейчас позвоню, чтоб спустилась чай пить.
— Ну-у пожалуйста-а-а, — взялась за новую театральную роль девочка. — Не прогоняйте! Простите девку глупую! Пирога-то хочется!
— Тебя папаня пороть не пробовал? — спросила Воронцова.
— Не-а! Отдает предпочтение другим методам воспитания, а именно: собеседованию по душам, — усаживаясь за стол, довольно сообщила она. — А вот Валентина утверждает, что пороть меня не мешало бы за слишком «вострый» язык! Чайком-то с пирожком угостите дитя неразумное?
— Сначала придется извиниться за хамский наезд! — строгим тоном поставила условие Катерина.
— Ох и не люблю я этого, — скорбно вздохнула резвящаяся девица.
— Домой, — предложила альтернативу Катерина. — Папины нервы закалять!
— Ну ладно, ладно! — теперь играя торопливую покорность, дурашливо. — Простите великодушно подростка глупого! Чего с меня взять!
И, развернувшись на стуле всем корпусом к Тимофею, уверенная в полученном прощении, спросила:
— А как вас зовут?
— Тимофей, — представился он, как на приеме.
— Краси-и-иво!
— Софья! — предупредила новую атаку Катерина таким голосом, что баловаться дальше соседке расхотелось сразу же.
— Валентину позову! — поняв, что перегнула и сейчас выгонят насовсем, заспешила девочка, доставая сотовый из кармана шорт.
Та образовалась на пороге через несколько секунд после звонка, никак за дверью ждала приглашения. Появление русской красавицы таких телесных форм произвело на Тимофея неизгладимое впечатление, а «простодушие необычайное» покорило навсегда.
— Валентина, вы прекрасное, чудесное творение природы! Красота и доброта в чистом виде! — понесло неизвестно куда его.
Он встал и даже поцеловал ей ручку, чем вызвал временный коллапс богатырки, выразившийся ступором, восхищенным взглядом на галантного мужчину и алым румянцем, залившим все лицо.
— О! — тут же подхватилась Соня, принявшись практически прямым текстом за сватовство. — Она еще знаете как готовит! Все умеет, и учится сейчас на компьютерных курсах, а считает, как Лобачевский…
Валентина от похвалы выдала более густой окрас смущенного лица, ставшего расцветочкой ближе к свекольному, начала что-то лопотать, оправдываться, Тимофей еле сдерживал смех, чтобы не обидеть девушку, Сонька, дрянь такая, трындела без остановки, расхваливая любимую домработницу!
Дурдом крепчал! Катерина не знала, смеяться ли вместе с ними или разогнать эту шарашку, а особенно неугомонную деточку Соню Бойцову.
— Стоп! Все замолчали! — приказала таким тоном, которого слушались беспрекословно даже боевые генералы, были и такие в числе отцов ее пациентов.
Воцарилась тишина благодатная, трое виновников шума производимого уставились на доктора Воронцову с нескрываемым восхищенным трепетом. Вернее, две девицы с восхищением, а Тим, как обычно, с понимающей спокойной улыбкой.
— Значит, на сегодня театра хватит, Софья! — строго командовала Катерина. — Тим, тебя тоже касается, нечего ей подыгрывать, она и так беспардонная, что благополучно сейчас и продемонстрировала. Валентина, познакомься, это мой брат Тимофей. А теперь поставим чайник, порежем пирог и все дружно сядем за стол.
— Бра-а-ат? — почему-то перепугалась Сонька. — Ой, простите меня, пожалуйста, Тимофей Анатольевич! Я же не знала!
— Николаевич, — поправил тот. — У нас с Катериной разные отцы.
Они так привыкли, за столько-то лет, представляться незнакомым людям братом-сестрой, что делали это автоматически, не задумываясь.
Что задумываться-то? Они и есть самые близкие брат-сестра!
А приему про «разных отцов» Тимофей научил Катьку, когда ей было десять лет, а ему, соответственно, тринадцать:
— Люди, — учил он, — невнимательные и тупые. Мы говорим с тобой правду: разные отцы. Для них этого достаточно, ни один человек никогда не спросит, а одна ли у нас мать. Понимаешь?
Понимала. Действительно невнимательные и ограниченные. Ну, вот вам скажут: «У нас разные отцы», какой естественный вывод сделаете вы? Брат-сестра, отцы разные, ясно же, что мама одна, два мужа, по ребенку от каждого. А то, что они могут быть двоюродными, троюродными или вообще чужими…
Словом, срабатывало всегда беспроигрышно! Как, впрочем, и все приемы, которым обучал Тимофей.
После выяснения родства посиделки потекли в дружеской, радостной, легкой атмосфере, быстро переросшей в сплошной хохот. А как иначе, когда Валентина начинала что-то рассказывать? Сегодняшнее повествование было об учебе на курсах по освоению компьютерной грамотности, куда ее в приказном порядке отправили дети Бойцовы. Тимофей с Соней вставляли свои комментарии в повествование и хохотали так, что чашки на столе подпрыгивали.
Разбушевавшееся веселье прервал звонок в дверь.
За столом образовалась живописная картина одного из русских художников-передвижников под названием: «Не ждали!»
Почтальоны, скажем прямо, в такое время не ходят, как и сантехники в содружестве со всем жилищным управлением. В их доме без предварительного звонка от охранника снизу вообще никто не шастает!
Предположение о незваном госте возникало в единственно возможном варианте.
Причем у всех присутствовавших за столом, но открывать ломанулась, как лось через кусты, шумно задевая стулья, Валентина.
Кирилл Степанович Бойцов вошел в кухню вслед за собственной домработницей, довольно улыбавшейся.
— Добрый вечер, — оценив одним взглядом обстановку, поздоровался сосед. — Вы так смеетесь, что слышно у нас на кухне, особенно Соню, — пояснил свое незваное вторжение господин Бойцов.
— Па! Как здорово, что ты пришел! — подскочила со своего места девочка и повисла на отце. — У нас пирог обалденный, и Валентина рассказывает про учебу!
Кирилл коротко поцеловал дочь в макушку, отцепил от себя и поставил на пол.
— Я вижу.
Все видел, а что подумал — другой вопрос. Но следовало соблюсти все предписанные «ритуальные танцы». Бойцов шагнул вперед, Тимофей поднялся со стула и шагнул навстречу, мужчины протянули и пожали руки.
— Тимофей, брат Катерины, — представился, снимая лишние вопросы, неожиданный гость.
— Кирилл Степанович, сосед, — коротко и официально представился Бойцов.
Мужчины, продлив рукопожатие несколько секунд, оценивали друг друга. Мнение составили. Разошлись.
— Присаживайтесь, Кирилл Степанович, — пригласила «соседским» тоном Катерина. — Действительно, чай, пирог.
Электрические провода напряженности тихонько, предупреждающе зазвенели. Сонька ринулась спасать положение:
— Ну, что дальше, Валентина?
Домработница налила чай новоприбывшему в большую чашку, отрезала ломоть-кусище пирога, положила на тарелку, поставила на стол перед Бойцовым — быстро, сноровисто, проворно, при этом продолжая прерванное повествование.
— Он мне, значица, говорит, преподаватель то есть: «Вы на клавишу не давите, а нажимайте». Я и нажимаю, а он как заореть: «Вы мне клавитуру сломаете! Вы, говорит, не жмете, вы с ними боретесь!» А я чой-то не пойму, чего он хочет. А он говорит: «Смотрите на экран, у вас вместо одной буквы сразу пять получаются! Нежнее!» Тю, я говорю, так бы сразу и сказали, что не жать, а ласкать ваши клавиши надо!
Ну слава тебе господи! Спасибо, Валюха, напряжение исчезло, или спряталось на время, уступив место продолжившемуся смеху.
Семь дней он вспоминал о ней, Катерине.
Когда не работал, думал только о ней. Работал — отодвигал, забывал, выкидывал мысли, поэтому и работал как можно больше.
А что тут думать? Думай не думай, а решений возможно только два: вступить в любовные отношения суть роман или поостеречься, ограничившись состоявшейся уже одноразовой любовью.
