Всего лишь папа (СИ) - Спини Кэтти (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

— Да, оставь нас, — сказал он тихо. Когда она удалилась, Дамиано одарил меня тяжелым взором. — Зачем ты здесь?

— Чтобы отвезти тебя домой. Хватит пить вино и шляться по девкам. И работа ждет.

— Я не вернусь.

— Почему?

— Оставь меня в покое, Амато!

— Ты больше не любишь Иоле? — поинтересовался я, приподняв бровь.

Я все еще стоял, поэтому смотрел на Дамиано сверху вниз, как на истеричного ребенка.

— Я не вернусь именно потому, что очень ее люблю.

В одночасье улыбающийся, жизнерадостный оптимист Дамиано превратился в мрачного и депрессивного юношу. Он напоминал уязвимого и беззащитного мальчика, только с бородой и морщинками у глаз и на лбу.

— Это совершенно нелогично, — заявил я.

— Я ничто, Амато. Я разрушен. И хочу, чтобы она была счастлива.

— Без тебя? Мне кажется, это немного нереально, — сказал я мягко, садясь за столик. Уговоры, похоже, предстоят длительные.

— Найдет другого. Полноценного, — голос его сорвался.

— Не неси эту чушь! Для настоящей любви это не повод расстаться. А она тебя любит.

— Лучше не рви мне душу еще больше, Амато! Я не вернусь. — Дамиано упрямо помотал головой.

— Почему?

— Ее самая главная мечта — иметь ребенка. А я не могу, понимаешь?!

Мне казалось, он вот-вот расплачется. Я даже испугался, потому что утешать рыдающих женщин мне приходилось много раз, а вот что делать с рыдающими мужчинами — я не имел понятия.

— Дами, ребенка можно усыновить…

— Он не будет нашим!

— И что?

— Я не смогу его любить.

— Ты ни черта не понимаешь в жизни! Детей родители любят не только за то, что в их жилах течет их кровь! А потому что они растят этих детей!

— Хорошо рассуждать, когда ни разу не был в подобной ситуации, — горько заметил Дамиано.

— Ты тоже не можешь рассуждать об этом: ты не имел детей, — парировал я. — А я их имею и знаю, что люблю не за кровь, а за то, что они есть, какие они есть, потому что растил их! И я знаю случаи, даже у меня имеется такой друг, который растит с женой двоих детей, и один из них — усыновленный. Они любят их абсолютно одинаково.

Это было святой правдой! И я действительно верил в то, что говорил. Любовь к детям, которых растишь с пеленок, безусловна. Но Дамиано мои слова не убедили.

— Как думаешь, возможно любить ребенка от человека, которого презираешь, но на которого этот ребенок очень похож? Ты бы смог? — спросил я пылко. Дамиано молчал, даже не посмотрев на меня. — Если хочешь знать, то Иоле внешне — копия своей матери. Мягко скажем, мне она противна. Ее мать, не Иоле.

Дамиано поднял голову и с любопытством посмотрел на меня. Наконец-то в его взоре зажегся интерес к жизни!

Я продолжил свою психологическую атаку:

— Но я люблю Иоле, потому что растил ее с первых минут, видел ее первую улыбку, первые шаги, слышал ее первые слова, стирал первые слезы с ее щек. И мне безразлично, что она похожа на мать, а на меня — ни капли. И даже если бы мне сказали, что она не моя дочь, я бы не прекратил ее любить.

— Хватит, Амато, все это бесполезно!

— Ты упрям как хороший мул! Я начинаю думать, что тебе просто твоя мужская гордость претит вернуться, — сказал я. Это было жестоко, но я хотел его разозлить, чтобы он выплеснул негатив, и мысли его просветители.

В глазах Дамиано отразилась буря.

— Да, я чувствую себя ничтожеством, ты прав, — произнес он бесцветным голосом.

— Ничтожество — это человек, совершающий низости и подлость. Не путай понятия. Хорошо, я понимаю: тебе сложно принять твой диагноз, который, кстати, не окончательный приговор. Я все понимаю. Но рушить из-за этого свою жизнь — в высшей степени глупо, особенно учитывая, что проблему можно решить! Медики сказали, что ты должен пройти курс лечения, длительный, и, возможно, он даст результат.

— На это могут уйти годы, Амато! А результата может и не быть!

— Вот и я говорю, что пока вы можете подстраховаться и усыновить малыша. Не надо вбивать себе в голову, что ты не способен его принять!

— Как ты себе это представляешь?! Это всегда будет висеть над нами! Над ним! Все будут знать, что я бесплоден, а ребенок не наш! — выплюнул Дамиано мне в лицо.

— Ты что, уже всей Умбрии рассказал? — удивился я. Вроде не женщина…

— Никому я ничего не рассказывал! Но это невозможно скрыть!

— Нда? Честно признаться, еще пару дней назад никто не догадывался об этом, даже ты сам. Как же остальные догадаются?

— А как мы объясним, почему усыновляем ребенка, а не делаем своего? — спросил он с болезненным сарказмом. — Все вокруг будут говорить, что Иоле замужем за импотентом!

— Мадонна, ты как дитя неразумное! — Я взмахнул руками. — И к тому же, опять путаешь понятия. Бесплодный не есть импотент! И никому ни о чем не стоит рассказывать! Ты продолжишь ходить на работу, а Иоле месяца четыре-пять поживет взаперти. Скажем всем, что беременность тяжелая, что Иоле лежит на сохранении. Велика проблема! А потом вы опять появитесь на людях с чудесным малышом, и никому ничего в голову не придет!

Дамиано замер, застыл, затаил дыхание.

— Но… ведь родственники все равно будут знать… — пробормотал он.

— Какие?

— Ты, двойняшки, прочие…

— Пожалуй, от двойняшек сложно скрыть. Хотя вы можете переселиться куда-нибудь на время, если это так для тебя важно. Что касается меня, Дами… — Я устало вздохнул. — Я забуду об этом уже через пару дней, — улыбнулся я. — У меня память отвратительная.

Дамиано молчал бесконечно долго. Потом, по-прежнему как мул, упрямо покачал головой.

— Нет, не могу. Я хочу позволить Иоле быть счастливой…

— Ты вообще нормальный?! — не удержался я.

— Ты не понимаешь! Она так мечтала носить ребенка под сердцем, мечтала чувствовать шевеление внутри, рожать… — голос его предательски дрогнул, глаза заблестели. — Она никогда не испытает это, если останется со мной. — Голос его наконец оборвался.

Ситуация была очень грустной, у меня сердце разрывалось от его слов. Но я знал, что моя дочь готова отказаться от всего этого ради любви к Дамиано.

— Ради любви она готова…

— Я не хочу таких жертв! — Его голос моментально обрел новую силу. — Я не приму это! Уходи, Амато. И спасибо тебе за все. Но я больше не хочу… не могу видеть ни ее, ни тебя.

Я стремительно вращал извилинами. Надо зайти с другой стороны…

— А ты на ее месте что сделал бы? Только честно, — попросил я.

Дамиано смотрел на меня глазами зверька, загнанного в угол. В его взгляде буквально отражалось, как кровоточит сердце. Он опустил голову и проговорил тихо, глядя в пространство перед своим носом:

— Я выбрал бы счастливую жизнь. С другой. Здоровой, — отрывисто произнес он. — И ей хочу дать возможность быть счастливой… Тем более, раз безответная любовь получила шанс стать взаимной.

Глава 34

В голосе Дамиано звучало столько боли, что у меня в груди заныло. Я ему, разумеется, не поверил. Совершенно. Но я сделал вид, что очень наивен: поднялся и покинул бар.

Снаружи я сел за свободный столик, откуда хорошо просматривался зал, и принялся ждать. Испытание не из легких, надо признать. С час я наблюдал, как Дамиано напивается, причем чем-то крепким. К нему подсела та самая полуголая девица, начала приставать, грязно, но он ее оттолкнул. Хороший знак. Дамиано был хорошим парнем. Потом пришла еще одна, более настойчивая, начала его целовать. Я испытал отвращение за Дамиано, потому что мне никогда не нравились продажные женщины. Дамиано, видимо, разделял мои принципы: он грубо оттолкнул девицу. Затем поднялся и… упал. О да, для того, кто обычно пьет только вино, крепкие напитки — зло.

Наконец-то настал момент вмешаться.

Я вошел в бар и решительно направился к распластавшемуся на полу Дамиано. Его уже окружили посетители, через толпу которых пытался протиснуться официант. Мы оказались возле Дамиано практически одновременно.

— Оставьте его мне, — заявил я, расталкивая любопытных. Я наклонился и, подхватив Дамиано подмышки, попытался его поднять.