Мой персональный миллионер (СИ) - Шайлина Ирина (книги бесплатно .txt) 📗
— Со мной сядешь рядом. По правую руку! Пойдём, я тебя всем представлю.
И потянулась, полетела череда незнакомых лиц. Те, кто хихикал на меня одиноко стоящую, сейчас улыбались подобострастно. Словно именно я держу в руках дедовские миллионы и ключи от этого особняка. Лилось в бокалы вино, отодвигались стулья, стоящие у длинного, накрытого белоснежной скатертью стола. У меня шла кругом голова.
Темноволосую девушку я увидела, когда Герман вел меня к столу. Девушка, как девушка, как все здесь: красивая, богатая, ухоженная. Однако что-то в ней меня кольнуло. Я даже обернулась, чтобы разглядеть её внимательнее. Герману это почему-то не понравилось, он привлек меня к себе, буквально насильно отворачивая от искомого объекта.
— Я в туалет, — сказала я, отодвигаясь и убирая от себя его руки.
Герман объяснил, где его найти. В столовую перешли ещё не все — из гостиной слышался смех и обрывки чужого разговора. Темноволосой девушки не было видно.
Туалет я нашла без проблем. Полюбовалась на своё отражение: глаза блестят — алкоголь, щеки алеют — волнение. Ничего, главное же деду угодить. А я, похоже, ему в любом виде угождаю. Никто же не донес до него, что внуков я рожать ему не буду. Хотя маленькие синеглазые крепыши уже представлялись… Женщина, хватит пить!
— Ты — жена Германа?
Выйдя, я снова увидела ее. Темноволосая девушка сидела в кресле холла. Словно меня ждала. Ногти между делом рассматривала. Серебристые. Я подавила желание посмотреть на свои — никаких глупых соревнований.
— Да.
Ну, да. Жена. Простыни, конечно, окровавленные в окна не вывешивали, но уже почти сутки как наш брак узаконили. Так что определённо — жена. Знать этой красотке, что это, возможно, ненадолго, не обязательно. Но её интересовало другое. Или это просто повод?
Она встала, подошла ко мне вплотную. Я ещё раз убедилась, что она красива. Я не отступила, и теперь мы стояли напротив друг друга.
— Красивые, — вдруг сказала она и коснулась тонкой серебряной цепочки. На ней мутный белый камень в металлической оплетке. — Антиквариат?
— От бабушки досталось.
Девушка чуть заметно улыбнулась. Я только сейчас поняла, что в её речи есть чуть заметный акцент. Иностранка? Не похоже…
— Лида! — позвал меня Герман.
Всполошился, словно наседка. За его спиной маячила мама. Я без мамы выросла и, в общем-то, уже давно привыкла, чужих мам мне не надо. Хотя в её взгляде материнской ласки и заботы точно нет
Глава 23. Герман
Ужин тянулся бесконечно. Идиотские разговоры, смех. Дед наслаждался. Гостей он не любил, зато очень любил пускать пыль в глаза. Есть у него такая слабость. Дорогой фарфор, крошечные порции, каждая из которых сама по себе произведение искусства. Повара у деда два: один — штатный, другой — запасной. И оба не ударили в грязь лицом. Если бы не мама, которая сверлила меня взглядом, не забывая, впрочем, улыбаться, и не Мари, которая разглядывала Лиду с хищным интересом, я бы расслабился. А так бдил.
— Мне жалко это есть, — шепнула сидящая рядом Лида. — Смотри, как красиво.
Она задумчиво рассматривала свою тарелку. В ней мясо, свернутое в рулет: тончайшие пластинки мяса чередуются с вкраплениями специй, прорезан тонко, на нем полупрозрачные красные ягоды, обязательная лужица соуса, веточка зелени. Островок пищи на белоснежной глади фарфора. Пригляделся — и правда красиво. Но это еда, её есть надо, а не созерцать.
— Брось, — посоветовал я. — Ещё сделают.
Она вздохнула и отрезала крошечный ломтик. Ничего, приедем домой, пиццы закажу. А ещё лучше, зайду на кухню и попрошу, чтобы с собой упаковали. И чтобы не красиво, а много.
Многие гости уже были изрядно пьяны, смех звучал все громче, визжали отодвигаемые стулья. Я подумал, что сейчас и Кириллу можно спускаться — сойдёт за своего. Даже у деда глаза блестели, а пил он всегда умеренно. Мне хотелось домой.
— Я по Соньке соскучилась.
Значит, самое время откланяться. Повод прекрасный — ребёнок. А няня, заботами деда, молодой семье не по карману. Я поискал его глазами — он беседовал с такими же престарелыми миллионерами, как и он сам. Подошёл, тронул его за локоть. Тот обернулся.
— Дед, мы поедем. Малышку уже спать укладывать нужно.
— Но мы же только и успели, что поесть, — огорчился он. Но развел руками, соглашаясь. Слава богу.
Я пошёл на кухню, а оттуда уже с бумажным пакетом, в котором контейнеры для Лидки. Дома откормлю, здесь ей явно кусок в горло не лез. По дороге меня то и дело окликали. Оказывается, моё внезапное исчезновение многих заинтересовало. А так же условия деда. О них я распространяться не стал — ничего сор из избы выносить.
Лиду я оставил возле деда — там её точно мама не тронет. Но она искала меня.
— Герман, ты делаешь это назло?
— Что? Отказываюсь менять жену? Мама, мы же не в сериале по первому каналу. В жизни так не бывает. Сколько дней ты уже в России? Ты забыла, что тебе не подходит наш климат?
Она нахмурилась, видимо подсчитывая дни. Я улыбнулся.
— Не хмурься. Морщины вылезут.
Мама ойкнула, смешно округлив рот. Бросилась к зеркалу. А вдруг уже появились? Я же ретировался. Нашёл Лиду, уволок её, не прощаясь ни с кем. Тихо, молча. Пока снова не полезли с идиотскими разговорами. Забрал у Надежды Павловны Соньку, скоренько засунул её, вместе со всеми воланами платья в комбинезон. Сонька насупилась, нисколько не думая о морщинах, а потом раскричалась. Устала. Ничего, в машине уснет.
— Пошли-пошли, — поторопил я Лиду.
— Мы что, убегаем? — удивилась она.
— Неправда.
И закрыл от мамы своей спиной. Та снова хмурилась — видимо, дело и правда серьёзное. В пустой гостиной широкие двустворчатые двери раскрыты нараспашку, у камина, любуясь огнём, стояла Мари. Курила. Обернулась сразу же, словно почувствовав, что я пройду мимо. Увидела Соньку в моих руках, улыбнулась. Я разозлился. Но Лида положила мне руку на локоть, увлекла вперёд.
— Эта девушка смотрит на меня весь вечер, — пожаловалась она.
— Завидует, наверняка, что я такой красивый у тебя есть, а у неё не имеется.
Лида фыркнула. Нырнула в тёплый салон машины, до которой мы уже успели добраться. Я почувствовал, как устал. Вот ничего не делал: съездил до деда, вкусно покушать — а словно вагоны разгружал. Правда, каково разгружать вагоны, я, слава богу, не знал.
Сонька, взбудораженная вечером и незнакомыми людьми, спать отказалась наотрез. Все дорогу кричала, грозя сорвать голос. Лидка перелезла к ней на заднее сиденье и пыталась утихомирить, а к концу поездки уже сама была готова разрыдаться. В придачу к этому мы попали в пробку, которая тянулась на несколько километров, несмотря на достаточно позднее время.
— У тебя права есть? — спросил я.
— Есть.
— Лезь за руль.
Лидка посмотрела растерянно, но за руль полезла. Я вышел из машины — благо в пробке она стояла намертво — накинул пальто, застегнул на Соньке комбинезон и вытащил её на улицу. Лида ехала потихоньку в машине, я шагал по тротуару. Ноги промокли через несколько минут. Под ногами слякоть, когда-то совсем недавно бывшая снегом. Зато Сонька унялась на свежем воздухе. Её нисколько не заботило, что в машине теплее и снег не идёт. Она плакала сначала тише, затем вовсе перешла на прерывистые, полные горечи всхлипы.
Лида иногда отрывалась вперёд вместе с потоком машин. Потом пробка стопорилась и мы её догоняли. Минут через двадцать Соня, укачанная размеренным шагом, уснула. Ещё через десять я решился сесть в машину. За руль не хотелось, но я вовремя вспомнил, что поил Лиду вином, а это не есть хорошо. Затор, который грозился растянуться ещё на пару часов, рассосался.
Домой мы ребёнка несли, словно самый бесценный подарок. Хотя, возможно, так оно и есть. Даже говорили шёпотом. Сатана, ждавший нас на лестничной площадке и наверняка сердитый, собрался было орать, даже хвост трубой распушил.
— Ш-ш, Соня спит, — продемонстрировал я ему спящего ребёнка.
