Проект Ворожея (СИ) - Чередий Галина (читать хорошую книгу .txt) 📗
– М-дя, мой дед бы мне уши оторвал бы за такой бардак в саду, – сиплый сонный голос Никиты заставил дернуться и развернуться.
– Варавин, ты хоть топал бы погромче, а то подкрался тут! – неожиданно сам для себя вызверился я. Ну в самом деле, вот так глянешь – медведина натуральная, а подобрался беззвучно, как мышь.
– Антох, я нормально топал, но ты думаешь так громко, что хоть на тракторе подъезжай, а ты бы не услышал, – зевнув, огрызнулся Никита и передернулся: – Холодно, зараза! Чудинов, пойдем кофею, что ли, попьем.
– Да рано еще. Стыдно Ольгу твою опять беспокоить. Да и подышать я еще хочу, – непроизвольно я снова потер упорно саднящую грудь, но быстро опустил руку, заметив, как внимательно проследил Никита за моим движением.
– Подышать, говоришь. Ну, давай подышим, – подойдя к ближайшему дереву, он аккуратно обломал сухую ветку. – А Ольгу мы не побеспокоим. Я уже пару месяцев варю себе кофе исключительно сам и рано утром, пока она спит. Тошнит ее от этого запаха.
– Тошнит? Так она… – уставился я на Никиту. Нет, ну не дурак ли? Они семья, сто лет вместе, понятно, что дети это само собой разумеющееся.
– Не она, а мы, – поправил меня Варавин и расплылся в самой идиотско-счастливой улыбке, какую я только у него видел.
– Поздравляю! Но, если честно, не понимаю, как люди на это решаются! – ляпнул я, прежде чем прикусил свой длинный язык.
– В смысле? – удивленно покосился на меня Никита и чуть нахмурился.
– Мир сейчас – такое поганое место, что быть ответственным за приход в него еще одного существа я не решусь никогда. – Чего уж, начал, так надо договаривать. Хоть и чувствовал себя при этом скотиной бесчувственной.
– Решишься, Антох, – спокойно, но при этом шокирующе уверенно возразил Никита, нисколько не рассердившись. – Мир не стал ни хуже, ни лучше, он такой, каким мы его воспринимаем. А дети – это основа жизни и будущее. И твое, и этого самого мира, между прочим. А решишься ты в свое время и со своим человеком. Ответственность поровну разделите, зато радость надвое умножите.
Философ, блин!
– Это ты где вычитал? С Ольгой книги для беременных вместе изучали? – съязвил я, пытаясь уже соскочить с темы, потому что она почему-то была созвучна с этой противной болью в груди.
– Нет, я больше теперь как-то по женским любовным романам, – в тон мне ответил он. – Гормоны, сам понимаешь. Дурень ты, Антоха. Но, слава Богу, не безнадежный, как я погляжу.
– И что сие значит? – тут же напрягся я.
– Сам поймешь, – коварно усмехнулся Варавин. – Думаю, скоро.
– Да ну тебя! – отмахнулся я и стал снова пинать мерзлые листья. – Вот ты мне скажи, эта твоя хрень со своим человеком. Это вообще как? Типа шел, увидел и тут же понял – мое-о-о!
Никита опять взялся за обламывание мертвых веток, морща лоб и выглядя задумчивым, а может просто вспоминал.
– Вовсе не обязательно, чтобы вот так сразу. Жизнь-то не сказка, чтобы все в секунду делалось, – наконец ответил он. – Хотя… Мы же с Ольгой росли почти по соседству, чуть ли не каждый день пересекались. А однажды иду по улице, а она впереди, пакет с продуктами из магазина несет, зеленый такой, – взгляд Варавина остановился, и он вдруг улыбнулся как-то смущенно и счастливо одновременно, что показалось, в этом чертовом саду сразу в разы потеплело. – И тут как обернется… А я гляжу на волосенки ее, ветром растрепанные, на щеки и нос в веснушках и понимаю, что дышать не могу. В общем, шел я себе по своим делам, а тут раз… и все.
– Что все? – я уставился на его кулак, которым он сейчас тер ребра.
– Попал я. Насовсем, – пожал Никита плечами, будто говорил самую очевидную вещь в мире. – А она тогда же еще соплячка шестнадцатилетняя была. Но я ей сразу сказал – про других забудь. Только отучусь – сразу женимся. И к отцу ее перед отъездом в город пришел.
– А он что? – не мог не улыбнуться, представив себе это явление решительно настроенного Варавина.
– Ржал надо мной. Сказал, время покажет. А чего ему показывать? Все один раз показано. Я и всем пацанам местным провел инструктаж с предупреждением. Объяснил, что оторву и куда засуну, если к моей Ольге кто близко подойдет, – он потряс здоровенными кулачищами.
Ясное дело, что местные вняли таким его аргументам. Я бы тоже принял их во внимание.
– А я, если честно, думал, что ты слегка по расчету женился, – не стал скрывать я. – Прости уж.
– Да ерунда, – махнул он рукой. – Так многие думают и по сей день. Нам с Ольгой без разницы.
– И что, ни разу не хотелось ничего и никого другого, Никитос? Ты же вроде с нами всегда тусовался, не сидел монахом. Ни за что не поверю, что соблазна не было.
Никита вдруг помрачнел так сильно, что меня аж передернуло. Чего я лезу вечно со своими вопросами? Надо было до всего докопаться, доковырять. Вот же, мля, профессиональная болезнь!
– Был, Антоха, – Варавин ответил тихо, но при этом как-то зло и явно нарочно избегая встречаться взглядом. – И я ему поддался. Один раз.
Я на пару секунд завис. Как-то все это…
– И что же? – буркнул, чтобы сказать хоть что-то.
– Ничего.
– В смысле? Не понравилось? – Нет, ну не дебил ли ты, Антоха!
– А при чем тут понравилось или нет? – на щеках Никиты вспыхнули красные пятна. – Секс на то и секс, чтобы нравиться, особенно нам, мужикам.
– Ой не скажи, Никит. Секс сексу рознь. – Да заткнись ты уже, Чудинов!
– Ну, ты у нас профи, тебе виднее, – вздохнув, Никита принялся с новой силой ломать не угодившие ему ветки. – А вот мне потом так погано было… В общем, повторений для осознания мне не потребовалось, Антоха. На то нам Бог мозги и дал, чтобы понимать, когда мы совершаем ошибки, и делать из них выводы.
– Ясно. Однолюб ты у нас, Варавин. Наверное, даже завидую тебе. Хотелось бы знать, каково это – иметь такую полную однозначную ясность.
И я не кривил душой, говоря это. Кто не хотел бы быть однозначно уверенным, что вот именно этот человек и есть источник твоего счастья и останется им даже годы спустя.
– Еще узнаешь, Антох. Какие твои годы!
– Ну да, ну да! Слушай, а Ольга знает? Ну, об этой твоей… ошибке.
– Нет! Зачем это? – Варавин оглянулся на окна дома с почти суеверным страхом. – Это моя ошибка, Чудинов. Мне с ней и жить до скончания века.
– А как же полная честность в семье и все такое?
Никита повернулся ко мне и уставился прямо в глаза.
– Ты сделаешь что-то, чтобы нарочно причинить боль человеку? – раздраженно спросил он. – Любому, даже чужому-постороннему?
– С чего бы это? Я же в своем уме.
– Вот и я в своем, Антоха. Я совершил косяк, я – не Ольга, – махнул он рукой в сторону дома. – Она не виновата, никак меня к этому не подтолкнула. Только мое любопытство или черт знает еще что. Но это никак мое восприятие Ольги как главного человека в моей жизни не поменяло. Наоборот, все стало очевиднее некуда. И с какой стати я тогда должен с ней делить груз этой ошибки, зная заранее, что это причинит ей боль?
– И что же тогда? Ты просто решил простить себе и забыть тот случай?
– Нет. Не простил и тем более не забыл. Просто научился жить с этим опытом. Думаешь, я в этом не прав?
Так, надо закругляться. Чего это меня практически допрашивать его потянуло? Весь разговор какой-то вышел кривой и неуместный, а вопросы мои вообще шедевральны.
– Не спрашивай меня. В чем-чем, а в этих вопросах я полный ноль. И вообще, Никитос, ты такой, мать его, правильный, что у меня уже от тебя долбаный токсикоз начинается!
– Ну не ной, Чудо! На солененькое хоть не тянет? А то я тебе Ольгины огурцы вместо кофе достану! И пойдем уже в дом! У меня уже яйца на этой холодине внутрь втянулись! Приспичило погулять ему!
ГЛАВА 23
Влада тихонько постучала в дверь, когда Никита уже разливал ароматный напиток из большого прозрачного кофейника по чашкам.
– А здесь кофе всем дают, или это чисто мужские посиделки? – спросила она с мягкой расслабленной улыбкой, наличие и особое сияние которой я нахально приписал себе.
