Не учите меня жить! - Кайз Мэриан (читать книги без txt) 📗
Иногда для разнообразия мы играем не в «утечку газа», а в «землетрясение». Мы мечтаем о землетрясении с эпицентром в нашей квартире, но с неизменной предусмотрительностью не желаем смерти и разрушений никому, кроме себя самих. Да и себе не желаем, и разрушений сильных не надо — нам бы пару завалов за дверью квартиры, и все. Журналы, телевизор, мебель и еда в наших катастрофах чудесным образом остаются целы.
Иногда еще, бывало, мы мечтали сломать ногу или обе, привлеченные перспективой нескольких недель полного, ничем не нарушаемого лежания. Но прошлой зимой на занятиях по фламенко Шарлотта сломала мизинец на левой ноге (по крайней мере, такова официальная версия, а на самом деле она сломала палец, когда перепрыгивала через журнальный столик, будучи под сильным воздействием алкоголя) и сказала, что муки ее не поддавались описанию. Поэтому мы оставили мечты о сломанных конечностях и только иногда грезим об остром аппендиците.
— Ладно, — решительно заявила Карен, — я пошла на работу. — И добавила: — Сволочи.
Не успела она уйти, как явилась Шарлотта.
— Люси, смотри, я тебе принесла кофе.
— А-а, ну спасибо, — мрачно ответила я, приводя себя в сидячее положение.
В рабочей одежде и без косметики Шарлотта выглядит лет на двенадцать. Впечатление портит только ее огромная грудь.
— Давай быстрее, — сказала Шарлотта, — дойдем до подземки вместе. Мне надо с тобой поговорить.
— О чем? — осторожно спросила я, гадая, не ждет ли меня дискуссия о плюсах и минусах гормональных таблеток, которые принимают на следующее утро.
— Понимаешь, — с несчастным видом начала она, — вчера я спала с Саймоном… Как по-твоему, я очень гадкая, если за одни выходные переспала с двумя мужчинами?
— Что-о-о ты, — успокаивающе протянула я.
— Нет, я плохая, я сама знаю, но, Люси, я же не нарочно, — зачастила Шарлотта. — То есть, конечно, когда я делала это, то понимала, что делаю, но я же не собиралась спать с обоими! Откуда мне было знать в пятницу вечером, что в субботу я встречу Саймона?
— Разумеется, — с жаром согласилась я.
— Люси, это ужасно, я нарушаю мои собственные правила, — всхлипывала бедная Шарлотта, твердо решив как следует наказать себя. — Всегда говорила, что никогда, никогда ни с кем не лягу в постель в первый же вечер знакомства — так ведь с Саймоном я и не спала в первый вечер, потому что подождала до следующего дня, и даже не дня, уже вечер был. После шести часов.
— Так, значит, все в порядке, — сказала я.
— И это было волшебно, — добавила она.
— Хорошо, — ободрила ее я.
— Но как же быть с другим парнем, с тем, что в пятницу, — господи, даже имени его вспомнить не могу, — Люси, правда ведь, ужас какой? Представь, я показываю кому-то голую задницу и не могу даже вспомнить его имени. Дерек, кажется, его зовут Дерек, — с искаженным от мучительной работы мысли лицом пробормотала она. — Ты его видела; как, по-твоему, похож он на Дерека?
— Шарлотта, пожалуйста, прекрати терзать себя. Не можешь вспомнить, как его зовут, ну и ладно. Какая, в сущности, разница?
— Разумеется, никакой, — возбужденно ответила она. — Конечно, никакой. Или, может, он Джефф? Или Алекс? О господи! Да встанешь ты или нет?
— Сейчас встану.
— Хочешь, я тебе что-нибудь быстренько поглажу?
— Да, пожалуйста.
— А что?
— Что найдешь.
Шарлотта пошла за утюгом, а я ценой нечеловеческих усилий спустила ноги с кровати. Шарлотта с кухни кричала что-то о прочитанной где-то статье насчет операции по восстановлению девственной плевы и возвращению невинности, которую делают в Японии, и, как по-моему, не стоит ли ей такую сделать?
Бедная Шарлотта. Бедные мы все.
Все мы очень рады и благодарны за красиво упакованный (хотя и неохотно вручаемый) дар свободной любви, но кто та старая тетушка, та злая фея, что вместе с ним выдала каждой из нас увесистые мешочки с чувством вины?
От нас она благодарственных писем не дождется.
Как будто тебе дарят чудесное, коротенькое, облегающее, манящее, переливчатое красное платье при условии, что с ним ты будешь носить только грубые коричневые башмаки без каблука и ни грамма косметики.
Одной рукой дают, а другой — тут же отнимают.
На работе я определенно чувствовала себя намного лучше, чем в пятницу, когда уходила домой.
Меган и Меридия были предупредительны и милы. Друг с дружкой они не разговаривали, но это — дело обычное. Правда, время от времени Меган непринужденно роняла: «Хочешь печенье, Элинор?» или: «Фиона, передай мне, пожалуйста, дырокол», а Меридия в ответ шипела: «Меня зовут Меридия».
Со мной они были очень любезны. Что касается остальных сослуживцев, то время от времени я ловила на себе их заинтересованные взгляды, но уже не чувствовала себя настолько уязвимой, незащищенной и растерянной. Теперь все виделось мне в ином свете: я поняла, что счесть дурочками могли Меган и Ме-ридию, а не меня. В конце концов, ведь это они распустили глупую сплетню.
И. конечно, с пятницы в моей жизни произошла большая перемена. Я встретила Гаса. Каждый раз при мысли о нем я чувствовала, что меня окружает непробиваемая броня, что теперь никто не посмеет думать обо мне как о жалкой неудачнице, потому что… потому что я не такая, правильно?
По иронии судьбы в пятницу все думали, что я выхожу замуж, а у меня даже не было парня, а сегодня, в понедельник, когда я познакомилась с замечательным человеком, никто уже не осмеливался затрагивать в моем присутствии тему замужества.
Меня распирало от нетерпения рассказать Меридии и Меган про Гаса, но прощать их было еще рано, так что пришлось держать рот на замке, пока не миновала приличная для смертельной обиды пауза.
Другая причина, по которой я перестала быть центром всеобщего внимания, была очевидна: вчерашняя сенсация уже не сенсация.
Теперь все судачили о Хетти и безответной любви к ней Гадюки Айвора. Вероятно, в пятницу вечером у него поехала крыша, и он заявил всей компании, от исполнительного директора до вахтеров включительно, что влюблен в Хетти и убит ее уходом от мужа, хотя, строго говоря, его подкосил не уход Хетти от мужа, а лишь то обстоятельство, что от мужа она ушла не к нему.
Что касается самой Хетти, то от нее не было известий.
— Хетти сегодня будет или она все еще нездорова? — невинно спросила я у Айвора. Хетти прихворнула — по крайней мере, такой легенды мы все, видимо, решили придерживаться.
— Не знаю, — с увлажнившимся взором пробормотал он. — Но, если это вас так заботит, можете взять на себя ее работу, пока она не вернется.
Вот мерзавец!
— Разумеется, мистер Симмондс.
Размечтался, гаденыш.
— Что там у Хетти? — кинулась я к Меридии и Меган, когда Айвор утопал к себе и захлопнул дверь, затем, вне всяких сомнений, чтобы уронить голову на стол и зарыдать, как дитя. — Кто хоть что-нибудь знает?
— Я, я знаю, — выпалила Меридия, обрадовавшись случаю помириться со мной. — Я ей вчера звонила…
— Ах ты, стервятница! — воскликнула я.
— Так ты хочешь слушать или нет? — желчно осведомилась она.
Я хотела.
— …и по голосу она мне счастливой не показалась. Не показалась, — весомо и мрачно повторила Меридия, потрясенная семейной драмой Хетти.
Ее повествование прервал телефонный звонок. Меридия схватила трубку, пару секунд нетерпеливо слушала, потом рявкнула:
— Да, понимаю, но, к сожалению, в данный момент у нас неполадки в системе, и я не могу проверить ваш баланс. Позвольте, я запишу ваш номер и перезвоню вам позже. Угу, — кивнула она, ничего не записав, — да, есть. Перезвоню, как только смогу. — Она швырнула трубку на рычаг. — Проклятие! Чтоб их, этих клиентов!
— У нас действительно не работают компьютеры? — спросила я.
— Откуда я знаю? — с искренним удивлением откликнулась Меридия. — Я еще ничего не включала. Хотя, на самом деле, не думаю… Так о чем я? Ах да, Хетти…
Мы частенько так развлекались. Иногда говорили, что у нас неполадки в компьютерной сети, иногда отвечали, что у телефона уборщица, иногда притворялись, что телефон работает плохо, и мы не слышим собеседника, или вешали трубку, как будто связь прервалась сама собой, или делали вид, что плохо владеем родным языком («Я немножко не говорить английски»). Клиенты на нас сердились, требовали соединить их с нашим начальством; когда это случалось, мы без возражений «соединяли», через пару минут брали трубку и с елейной вежливостью уверяли бушующего клиента, что обидевший его работник уже собирает в коробку пожитки и освобождает стол.
