Давай никому не скажем (СИ) - Лель Агата (книги онлайн полные TXT) 📗
— Ну как это что? — приподняв бровь, Набиев сильно затянулся и выпустил струю густого дыма. — Примета такая, неужели не знаете? — заглянув в мои удивлённые глаза, немного улыбнулся и терпеливо выдохнул. Будто отец, поучающий неразумное дитя. — Если лужа пузырится, значит скоро выглянет солнце. А как они образуются, тоже не в курсе?
Отрицательно помотала головой.
— Когда капля падает в лужу, на долю секунды образуется маленькая воронка, края её схлопываются, захватив в плен маленькую частичку воздуха, и вуаля! — на поверхности лужи появляется пузырь, — Набиев как виртуозный фокусник всплеснул руками и лучезарно улыбнулся.
На какое-то мгновение я почувствовала себя действительно восторженным ребёнком. А ведь раньше я никогда не задумывалась об этом.
Глуповато хлопая глазами посмотрела на лужу, затем на Набиева, потом снова на лужу и вдруг против воли расхохоталась. Щелчком отбросив окурок Ян уставился на меня с неподдельным удивлением и, запрокинув голову, тоже рассмеялся. Искренне, громко, так по-настоящему. И вот я уже смеюсь в ответ его смеху. Это было похоже на какое-то безумие. Утирая слёзы я смотрела на ямочку на его правой щеке, на его ровные крепкие зубы, на свисающую мокрыми иголками темную челку.
И он тоже смотрел на меня, не робея, будто мы просто пара друзей, а преподаватель и студент.
— Извини, ты не подумай, что я сумасшедшая, просто… не знаю, что на меня нашло, — успокаиваясь, выдавила я, стараясь больше не смотреть в его искрящиеся хитростью и задором карие глаза.
— Если честно, мелькнула такая мысль, — без обиняков хохотнул он, будто бы даже с удовольствием наблюдая за моей реакцией.
И хоть неожиданный смех разрядил обстановку, но не предотвратил неизбежную неловкую паузу. Не прекращая улыбаться, я снова отвернулась, делая вид, что разглядываю выцарапанные на стене остановки непонятные символы, тем временем размышляя о том, как странно устроен человек: почему к одним нас тянет против логики и здравого смысла, а к другим, к которым стоило бы внимательнее присмотреться, мы наоборот равнодушны.
Почему этот безусловно красивый, но всё-таки пока ещё мальчик, вызывает во мне мощную волну разнообразных эмоций, а к Тимуру я хладнокровна. Почему так?
И тут произошло ужасное: в животе снова заурчало, и звук показался мне настолько громким, что наверняка он услышал. Как неудобно, просто сквозь землю провалиться!
— Если честно, я жутко голодный, — произнёс Ян, и я ощутила, что покраснела как переспелый помидор. Он точно услышал! — Я сейчас, одну секунду, ок?
Не дожидаясь ответа он проворно поднялся и, засунув руки в карманы куртки, игнорируя ливень неторопливо перешёл дорогу, скрывшись за дверью магазина.
Стало неудобно, стыдно до ужаса! Хотя, что здесь такого? Он всего лишь мой студент. Но почему-то рядом с ним у меня полностью атрофировалось ощущение того, что передо мной парень, прилично моложе. Его внешность, повадки, уверенность, то, как непринуждённо он себя держит, его взгляды — всё это присуще не мальчику — мужчине. Невозможно в восемнадцать лет быть настолько…
«Манящим. Он тебе понравился», — шепнул внутренний голос, и меня передёрнуло от собственных размышлений. Я даже обернулась, как будто опасаясь, что кто-то невидимый мог подслушать мои мысли.
Да что с тобой, Иванникова, похоже местный воздух совсем затуманил разум, раз в голову лезут подобные вещи. Да, он красивый, высокий, статный парень, но это не отменяет того, что он твой студент, никогда, никогда этого не забывай!
Дверь магазина открылась, и на пороге появился Набиев. Так же не спеша, не глядя по сторонам, уверенным шагом направился обратно к остановке. Сердце вновь забилось чаще, и я пожалела, что не воспользовалась его отсутствием и не поправила макияж.
Я пыталась вспомнить свои чувства, когда вижу Тимура, возродить их, и поняла, что ничего кроме толики небольшого раздражения и лишь совсем невесомой симпатии, никогда к нему больше ничего не испытывала. С самого первого дня нашей встречи. Никаких потных ладошек, трепета и бешеного биения сердца. Глядя же сейчас на приближающуюся фигуру Набиева, я осознала, что испытываю просто бурю разнообразных эмоций.
— Теория о пузырях рассыпалась в хлам — ливень и не думает заканчиваться. Извините, Яна Альбертовна, метеоролог из меня г*вно, — обнажив ряд белоснежных зубов, Набиев поставил на лавочку литровую бутылку Кока-Колы. Приземлившись рядом, облокотился спиной о стену, скрестив длинные ноги в заляпанных грязью белых кроссовках.
Достав из кармана два батончика Сникерс, один сунул мне в руки, а второй распечатал и махом съел сразу половину.
Было немного неловко принимать от него угощение, но голод взял своё: нетерпеливо разорвала упаковку, вгрызлась в батончик, и он показался мне самым вкусным шоколадом, что я ела в своей жизни.
Дождь лил и лил, что есть сил барабаня по козырьку, я кусала вкуснейший Сникерс, держа его ледяными руками, и чувствовала себя при этом невероятно счастливой. Все проблемы ушли на второй план: мать, Николаша, директриса, безденежье, Толик… Была лишь я, Набиев и мягкая нуга с арахисом и карамелью.
Протестующе пшикнула крышка бутылки, выпуская из горлышка колючие ароматные пузырьки. Сделав несколько больших глотков, Ян, не глядя, протянул мне початую Колу, доставая другой рукой из кармана пачку сигарет.
Взяла бутылку и сделала несколько жадных глотков. Рядом с ним я ощущала себя девчонкой, беззаботной школьницей. Захотелось скинуть неудобные туфли, обуть кеды, и бегать по лужам игнорируя дождь.
— Спасибо, — смущённо поблагодарила я, выкидывая смятый фантик в урну. Промазала: тот отскочил от края и плюхнулся в лужу.
— Не за что. Это вам моя взятка заранее, за отвратительное поведение на занятиях.
— Это предупреждение?
— Это угроза, — поймав мой растерянный взгляд, добавил: — Шутка. Но, как вы уже, наверное, поняли, я не самый прилежный ученик, так что в каждой шутке…
— Ты, конечно, студент не идеальный, но до того же Круглова тебе далеко.
— У Круглова отец с прибабахом, за каждую двойку ещё со школы лупит армейским ремнём, кошмарит не по-детски. Бывший военный, контуженный в Чечне и отправленный на пенсию раньше времени по состоянию здоровья. Когда кажется, что твоя жизнь с предками не сахар, я всегда вспоминаю толстого.
— Уж твоя ли не сахар? — усмехнулась, искоса разглядывая его профиль. — По-моему, твоя жизнь как раз-таки удалась более чем.
— В каждой избушке свои погремушки, Яна Альбертовна, — смело парировал он. — И пусть отец меня не бьёт, но мозг имеет регулярно. С наслаждением и во всех доступных позах.
Ощутила, как краска горячей волной снова прилила к щекам.
— Уже без четверти шесть, не хотелось бы опоздать в первый же день, — торопливо поднялась с лавочки и достала из сумки коричневый зонт. Нажав тронутую ржавчиной кнопку-автомат, явила миру кривой купол с двумя сломанными спицами.
— Давайте сюда, — Ян по-хозяйски забрал у меня зонт и, ловко перешагнув лужу, нетерпеливо поманил рукой. — Ну и? Чего стоим?
Я слегка растерялась, но всё-таки шагнула навстречу и, прильнув ближе к прохладной коже его куртки, ощутила мощные толчки выпрыгивающего из груди сердца.
Наклонив надо мной зонт, оставив над своей головой лишь его краешек, Набиев уверенно двинулся к коттеджам.
Слегка не поспевая за его размашистым шагом семенила рядом, не обращая внимания на промокшие ноги и озябшие ладони. Дождь хлестал по лужам неудержимым потоком; временами порывистый ветер забрасывал в лицо ледяные капли, заставляя вздрагивать и неожиданно для самой себя вскрикивать.
Удивительно, но я не чувствовала холода, только адреналин, жарко пульсирующий в висках. Как завороженная я смотрела на его большую руку, крепко обхватывающую ручку зонта; на сбитые костяшки пальцев, с засохшей коричневой корочкой, на синие вены, чётко вырисовывающиеся на тыльной стороне широкой ладони. Мне хотелось потрогать его руку, почувствовать её тепло.
