Зачетный профессор (СИ) - "AlmaZa" (книги TXT) 📗
- С удовольствием, - не менее обрадованный её решением, молодой человек поднялся. Когда мысль о том, что так он выиграет у друга, попыталась проскочить в разум, он притопнул на неё и попросил уйти вон, потому что пребывание с Норой должно было быть приятным само по себе, а не потому, что это предвещало награду его амбициям.
Ветер над рекой был достаточно холодным, изморось прекратилась, но влажность пробирала до костей. Приходилось – это лживое слово, подразумевающее «хотелось», - обниматься, чтобы согреться. Кюхён беззастенчиво, но пристойно целовал губы Норы на этом ветру, прижимая к себе, укутывая в распахнутую куртку и закрывая её спину руками. Разговоры не прекращались, казалось, им было о чем беседовать и спорить вечно, и это затягивало, увлекало, роднило. Вечер утонул, вынырнув темной ночью, а теплоходная прогулка заканчивалась, хотя хотелось продлевать её и продлевать. Разочарованно, что пристань притянула к себе водный транспорт, но не намереваясь и близко расставаться, Кюхён помог Норе спуститься на причал и, продолжая держать за руку, повел по лестнице, выше, на прогулочную набережную, где ещё бродило множество народа. Надо будет быстрее проскочить мимо них куда-нибудь.
- Жаль, что нельзя как у Маркеса, поднять желтый флаг* и валандаться по реке неделю за неделей, - вздохнул Кюхён.
- Наверное, потому что нам ещё не семьдесят, и работа, учеба и прочие заботы вырвут нас из попытки уйти от суеты, - Нора дернулась, посмотрев перед собой и остановившись. Парень проследил направление её взгляда, увидел мужчину перед ними, ничем не примечательного, но дорого одетого, очевидно успешного и делового. Он шел прямо мимо них, поэтому обойти его не удалось, не обратив на себя внимание. Он тоже взглянул на Нору. – Привет…
- О, привет, - незнакомец остановился. – Сколько лет… не узнал бы, но ты почти не изменилась. Как жизнь?
- Да ничего, как сам? – Кюхён чувствовал что-то не то, но не мог сказать, что точно.
- Да всё, как всегда, - витиевато произнес он, и создалось ощущение, что не отвечая прямо, он хочет создать атмосферу тайного благополучия и процветания. – Женился вот не так давно, а ты как, не замужем?
- Собираемся, - вдруг бросил Кюхён, едва Нора успела открыть рот. Мужчина, наконец, обнаружил его и, скорее всего, узнав известного артиста, несколько опешил, не найдясь, что спросить у них ещё. – Как раз обсуждали идеи насчет медового месяца, хотим пожениться зимой. Мальдивы или Доминикана, даже не знаем, да, моё солнышко?
- Д-да… - запнулась Нора, с диким вопрошающим криком в глазах посмотрев на него.
- Вот как… - процедил оппонент. Кюхён заметил, что женщине не слишком весело общаться со знакомым.
- Ладно, нам пора, ещё в свадебный салон ехать, его открыли специально по моей просьбе, поскольку не было другого свободного времени, - опять за неё нагородил молодой человек и, потянув Нору, увел их подальше, попрощавшись тоже за двоих. – Это что за тип?
- Да так, - помрачневшая и покислевшая, преподавательница исказилась морщинками в углах губ и глаз. – Десять лет его не видела, надо же было встретиться!
- Бывший? – Нора кивнула. – Я так и подумал.
- Что ты понес? – запоздало очнувшись от испытанного, поинтересовалась женщина. – Какая свадьба, какой медовый месяц? Зачем это всё?
- А чего он с тупыми вопросами лезет? Видит же, что ты с парнем. Как тебя угораздило повстречаться когда-то с таким дураком? Он ещё и полный, как пингвин, фу, Нора!
- Когда я с ним встречалась, он таким не был! – обиделась она, сама, в который раз с тех пор, как он её бросил, недопонимающая, как же всё-таки, действительно, её угораздило. – А вот дураком, конечно, он всегда был… ну и я тогда была не очень умная, что уж там. Но эти сказки про свадьбу! – повторно возмутилась Нора. – Я вовсе не стыжусь того, что до сих пор свободна, и не считаю, что надо было рисоваться перед ним.
- А я считаю, что надо было. – заявил Кюхён. – Я же видел по твоему лицу… - на него почти со злобой глянули черные глаза. – Да-да, и не отрицай! Ты чувствовала себя перед ним какой-то… брошенной?
- Так, всё, отстань от меня! – пойманная с поличным, Нора выдернула руку и вырвалась немного вперед. Это столкновение выбило её из колеи. – И это твоё «моё солнышко» вообще уже никуда не лезло…
- Перестань! Почему бы тебе просто не рассказать, что такого случилось между тобой и ним? – она остановилась и, молча медитируя посредством правильного дыхания, совладела с собой. Сказать ему? А, что уж там! Ей нечего скрывать и стыдиться. Профессор Ли прав, не надо убегать, надо бороться, и не надо обманывать о своём прошлом, никому от этого не легче. Она такая, какая есть, со своим багажом ошибок.
- Он был моим первым… мужчиной, - обернулась Нора, поглядывая туда, где исчез объект. – Потом он сказал, что не нагулялся и всё кончено. А номер моего телефона раздаривал своим друзьям, советуя не стесняться и попробовать, поскольку ему больше не надо…
- Я догоню его и разобью чмарник этому уроду, - развернулся Кюхён и Нора едва успела поймать его за рукав.
- Ты что! С ума сошел? Это было десять лет назад, и ты сам спросил!
- Да его мало будет даже до посинения отхреначить! – вырывался парень. Женщина вцепилась и, успокоившись сама, умудрилась угомонить его.
- Кю! Прошу тебя, хватит. Что было, то было.
- Это не было! Это есть! – взял её за плечи Кюхён и воззрился в лицо. – Это из-за него ты пишешь свою диссертацию, разве нет? Из-за него ты, а может и не только ты, считаете мужчин козлами, и есть почему! Из-за него вы становитесь хуже и, да, оправдано ненавидите мужской пол, но даже я, будучи мужчиной, ненавижу и презираю таких мразей, как он, и искренне не считаю, что мы с ним одного вида, - вдруг в голову ему стукнул, ностальгическим эпизодом, спор, их пари с Шивоном. Они козлы! Такие же козлы. Он возмущается на другого, а сам? Подлость, гадость, презренные людишки. Он не может признаться в этом, не может! Что будет с Норой? Как она отреагирует?
- Это всё неважно, - выдохнула Нора. – Теперь неважно. Он игрок, многие мужчины игроки. И я тоже, в какой-то степени, была таковой. Но сейчас – плевать. Я думала, что ты тоже такой, и ты, и Шивон. Ну, Шивон-то, на самом деле, такой. Но я вижу, что есть другие, и это даёт силы не обращать внимание на плохих. Я, знаешь, говорила, что люблю плохишей, но…
- Молчи, пожалуйста, молчи! – почти отпрыгнул от неё Кюхён. На него накатывала истерика, редкий момент, когда он почувствовал себя слабым. Он был слаб! Глуп и туп. Во что он ввязался? Нельзя на лжи строить жизнь, нельзя! И он рад бы сейчас перейти на сторону добра, но так увяз в зле. Пусть, сам не скажет о споре, но как заставить замолчать Шивона? А когда тот заговорит – придет конец всему. – Добро проигрывает, я знаю…
- Нет, я тоже так думала, но нет, - Нора озарилась счастливой улыбкой и подошла к нему, считая, что он всё ещё полон праведного гнева на её бывшего. И это тоже, но собственная гниль Кюхёна не давала ему дышать. – Знаешь, что я поняла? Послушай. Я бы никогда раньше не призналась тебе честно о том, что со мной было, что я думаю. Я подозревала какой-то обман с вашей стороны, от тебя и Шивона, может, он и есть, я не знаю. Я хотела сопротивляться и обыграть вас, но вот что я поняла сегодня утром. Не знаю, откуда это взялось, но вдруг, как озарение: не может проиграть тот, кто не участвует в игре. И я перестала играть. Десять лет я играла по правилам, которые обозначил недостойный соперник, жульничающий, хитрящий. Зачем-то я села за его стол, а крупье – безликая судьба, ей все равно, кому какие карты пихать. Но сегодня я спросила себя: какого черта я всё ещё за этим столом? Почему не встать и не уйти? Я так и сделала. И ощутила такую легкость! Нельзя играть с людьми, с их жизнями, со своей жизнью, а не играя, невозможно и проигрывать. Это как наблюдать, как кто-то играет в дурака, потом вдруг обращается к тебе, зрителю, и говорит, вот, ты дурак. А ты даже не брал карты. Разве почувствуешь себя проигравшим? Нет, ты почувствуешь дураком того, кто слишком заигрался.
