Предан(н)ая (СИ) - Катс Натали (прочитать книгу .TXT) 📗
— Павел, в больницу, пожалуйста. — Юлька прижимала к себе Сережу, который после выплеска эмоций, окончательно обессилел, и лежал теперь на сиденье, положив голову Юльке на колени и закрыв глаза.
И обнимал ее за талию так, что возле больницы с трудом расцепил затекшие пальцы.
Лечащий врач, который по удачному стечению обстоятельств, оказался дежурным, орал на него, на Юльку, на них обоих. Сереже снова стало хуже, поднялась температура, и Юлька, с молчаливого согласия врача всю ночь просидела рядом, держа его за руку.
Утром ее сменила мама Сережи, имени которой Юлька так и не вспомнила. Родители узнали про побег сына только, когда приехали в больницу, и сейчас его мама плакала, сидя возле кровати. Сережа был в сознании, но так слаб, что с трудом поворачивал голову.
Юлька хотела остаться, но Алексей Михайлович, сурово сверкнув глазами, отправил ее домой. Спать. Павел отвез ее домой, а засыпающая на ходу Юлька подумала, что привыкла к тому, что ее возят туда-сюда, как принцессу, довольно быстро. И это оказалось весьма приятно. По дороге она не заметила, как задремала.
Павел разбудил ее, когда приехали, и Юлька, с трудом сдерживаясь, чтобы не упасть и не уснуть где-нибудь по дороге пошла домой. Возле двери в квартиру стояла большая корзина с цветами. Юлька, не глядя на адресата, втащила ее в дом и, зевая с закрытыми глазами, наконец-то добралась до постели. Спать…
Резкий звук разбудил ее через несколько часов. Юлька, спросонья не поняла, что случилось и схватилась за телефон, который забрала из Сережиной палаты. Но это был не телефон. Потому что кто-то снова начал долбить ногами в дверь квартиры.
Глава 58.
— Открывай! Юлька, я знаю, что ты дома! — кричал Сергей Николаевич, — открывай сейчас же! А то я вынесу эту дверь к чертовой матери!
— Сергей Николаевич? — подойдя к железной входной двери, гремящей под ударами, спросила Юлька удивленно. Все же ему не было свойственно такое вот слишком бурное проявление эмоций, — это вы?
— Открой! Юлька, впусти меня! Мы просто поговорим! — каждая фраза сопровождалась ударом ноги по двери.
— Сергей Николаевич, — Юлька отступила на шаг, — простите, но я вам не открою. Вы пьяны? Почему вы себя так ведете?
— А ты считаешь, у меня не было повода напиться? — зарычал он и, особенно сильно пнув дверь, замер. Он стоял прижавшись лбом к двери, за которой пряталась та, которая никогда больше не будет с ним. Сейчас он отчетливо понимал это. И это было знакомое чувство окончательной потери. Однажды он уже испытал такое, когда отец открыто признал, что считает его ничтожеством. Тогда он потерял семью. А вот сейчас — любимую.
— Прости, Юлька, — слезы жгли глаза и было так тяжело дышать, — но почему?! Почему ты простила его, а меня не простила? Почему ты с ним а не со мной? Он ведь врал тебе? Ты с ним из-за денег, да? Юлька…
— Обещай, что не тронешь меня даже пальцем, и я тебе открою, — Юлька понимала, что делает большую глупость, но сердце сжалось от той боли, которую она услышала в словах Сергея Николаевича, — ты зайдешь. И будешь сидеть, не распуская руки. Мы поговорим, а потом ты так же мирно уйдешь. Слышишь, Сережа? Тихо и мирно. Договорились?
— Хорошо, — после долгой паузы едва слышно ответил он, — договорились. Я обещаю, Юль… тихо и мирно…
И Юлька, ругая про себя свою мягкотелость, щелкнула замком, и открыла дверь, впуская Сергея Николаевича. Он и, правда, был пьян. И выглядел очень странно и непривычно. Помятый и какой-то растрепанный… Таким она его еще никогда не видела.
— Входи… — Юлька распахнула дверь и Сергей Николаевич, покачнувшись и задев плечом косяк, ввалился в квартиру, — проходи на кухню. Я сейчас…
Он кивнул и принялся расшнуровывать ботинки. Но не удержал равновесие и рухнул. Юлька хмыкнула, кажется он пьян сильнее, чем казалось по голосу. Настолько не в себе она его еще не видела. Но в то же время, почему-то ей вдруг стало спокойнее. Этот Сергей казался более безобидным, чем тот, которого на знала.
Когда она вышла из ванной, он сидел на табуретке, положив руки на стол и уткнувшись лбом в столешницу. Юлька даже улыбнулась, так он несуразно выглядел.
— Сережа, — она дотронулась до его плеча, — может чаю? Или кофе?
— Кофе… покрепче… — он поднял голову и посмотрел на Юльку блестящими от алкоголя глазами, — Юль… Почему? Почему ты простила его? Он же… она же… а меня… меня никак не простишь…
— Сережа, — Она поставила чайник на плиту и присела напротив, — я его простила, потому что он попросил прощения. Понимаешь? Я говорила тебе сто раз, но ты так и не захотел услышать. Я бы и тебя простила. Если бы ты не сбежал. Понимаешь? Если бы ты не бросил меня. Я же тебя любила, Сережа. Очень сильно. И если бы ты как-то объяснил мне все. Даже соврал. Я бы поверила. Я ведь тебе всегда верила, даже когда сама чувствовала, что что-то не так.
Сергей молчал, а Юлька, вздохнув, продолжила:
— Думаешь, тогда, в тот вечер, я ничего не заметила? Еще как заметила. Я ж не идиотка. Я сразу почувствовала, что прикосновения другие, что все другое… но я, слышишь, Сережа, я сама убедила себя, что это мне кажется. Что это ты. Потому что предположить другое было просто невозможно. И когда все выяснилось… это было так больно, Сережа… так больно…
— Прости… я тогда как с ума сошел, — он поднялся, отошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу, — я всю жизнь пахал, чтобы достичь этой ступени. Всю жизнь… Юлька, я шел по головам, подставлял, обманывал… и вот тогда цель оказалась так рядом… я говорил себе, что потом, в Москве, у меня таких, как ты, будет куча… что это сего лишь еще один раз… а потом все… можно расслабиться и жить спокойно. Уйти из этой безумной гонки… и если ради достижения цели, нужно принести в жертву любовь одной девчонки… всего одной… а все остальные полюбят тебя еще больше… Я сам тогда предложил такой вариант Сереге. Сказал, что ты сама хочешь вот так вот… попробовать с кем-нибудь другим… что это твоя фантазия… а если он хочет быть этим кем-то, то я могу посодействовать… за должность… черт! Юлька… я такой дурак… я уговаривал себя, что всего лишь еще один человек, который послужит для достижения моей цели… и каждую минуту, пока ты была с ним, я ощущал, боль. Словно наждаком по сердцу. Но я делал вид, что все это не страшно. Подумаешь, душа кровит. Заживет. Цель оправдывает средства.
Он повернулся, и Юлька увидела слезы на его глазах.
— А потом делал вид, что все хорошо… но рана никак не заживала, Юль, кровила все больше и больше. Это было так непривычно. И неприятно. Поэтому, когда Серега выполнил свою часть сделки, я решил обрубить все. Одни движением вычеркнуть тебя из своей жизни. Чтобы перестало болеть. Я ничего не сказал тебе. Хотя до последнего мгновения не был уверен, что смогу. Помнишь, я говорил, что тебя ждет сюрприз… я купил билеты и тебе тоже… но… я смог. Уехал. Я достиг всего о чем мечтал… я ведь, Юль, действительно хороший управленец. Так что у меня все получалось. А рана все не затягивалась. Меня хвалили. Мне жали руку такие люди, которых я раньше только в новостях видел. А мне казалось, что каждый своими руками сдирает корку с моего сердца, не давая восстановиться. За каждым успехом я видел твои глаза, Юлька. Твои слезы. Я же знал, что тебе плохо. Потому что… я следил за тобой. Мне докладывали. Все… даже то, что Серега зачастил в наш офис. И то, что ты его ненавидишь. И я решил, что приеду на новый год и заберу тебя с собой. Я думал, ты будешь рада, ведь ты говорила подружке, что хочешь богатого и успешного мужа… я услышал однажды случайно ваш разговор… а я… я же очень успешный теперь… и весьма богатый… я даже решил тебе признаться, что в этом есть и твоя заслуга. А когда мне сказали про аварию… и что ты у него… черт! Я готов был убить всех, кто встанет на моем пути… если бы Серега не был таким… жалким… Юлька, зачем он тебе? Он же всю жизнь теперь будет мотаться по больницам… а ты… ты будешь одна. Юля… пожалуйста… дай мне шанс… я люблю тебя, Юль. Всего один шанс… пожалуйста…
