Серебристая бухта - Мойес Джоджо (книга регистрации .txt) 📗
– Тогда смотри, где появится выброс.
– Ага, и маленький флажок с надписью «Кит».
– Ланс, я просто пытаюсь помочь.
– Вон там! – Мне удалось разглядеть вдалеке под водой что-то похожее на маленькую темную гальку. – Север-северо-восток. За Брейк-Ноус-Айлендом. Только нырнул.
Казалось, меня стошнит от перевозбуждения. Ланс за моей спиной начал отсчет:
– Раз… два… три… четыре… кит!
Над горизонтом появился фонтан воды, который никогда ни с чем не спутаешь. Йоши взвизгнула, Ланс посмотрел в сторону лодки Грэга, тот со своей позиции не мог увидеть выдох кита.
– Мы ее засекли, – сквозь зубы прошипел Ланс.
Для него все киты были девочками, так же как все дети – малявками.
Кит. Я смаковала это слово и не отрывала глаз от воды. «Моби I» сменил курс. Огромный катамаран тяжело прыгал по волнам, а я представляла, как за мысом прыгает кит и подставляет всему миру свое белое брюхо.
– Кит… – прошептала я.
– Мы будем первыми, – возбужденно бормотал себе под нос Ланс. – Хотя бы раз мы будем первыми.
Я наблюдала за тем, как он крутит штурвал и шепотом отсчитывает секунды между выдохами кита. Интервал больше тридцати секунд – значит, занырнул глубоко, и мы можем его потерять. Меньше – у нас есть шанс пойти за ним.
– Семь… восемь… Она поднялась. Да! – Ланс хлопнул ладонью по штурвалу и схватил микрофон системы внутреннего оповещения. – Леди и джентльмены, если вы посмотрите направо, вы сможете увидеть кита, который движется вон там, за небольшим кусочком суши.
– Грэг понял, куда мы направляемся, – сказала Йоши с улыбкой. – Теперь ему нас не догнать. У него двигатель недостаточно мощный.
– «Моби-один» вызывает «Голубой горизонт». Митчелл, – заорал Ланс в свою рацию, – хочешь увидеть эту малышку, придется плестись у меня в хвосте!
– «Голубой горизонт» вызывает «Моби-один», – ответил Митчелл. – Я здесь только на случай, если у Грэга пассажиры попадают за борт. Должен же кто-то их подобрать.
– О, а большая рыба совсем не интересует? – отрывисто спросил Ланс.
– Море большое, Ланс, места всем хватит.
Я крепко схватилась за край штурманского стола, так, что даже костяшки пальцев побелели, и смотрела, как постепенно увеличивается в размерах поросший кустарником мыс. Может, кит останется там и позволит нам подойти ближе? Может, поднимет голову над водой и посмотрит на нас? Может, подплывет к нашему борту и покажет своего детеныша?
– Две минуты, – сказал Ланс. – Обойдем мыс через две минуты. Будем надеяться, получится подойти ближе.
– Давай же, девочка, устрой для нас хорошее шоу, – тихо уговаривала кита Йоши, не отрывая бинокль от глаз.
«Кит, – мысленно просила я, – подожди нас, кит».
Мне было интересно – заметит ли он меня, почувствует ли, что я одна из всех на лодке имею особую связь с обитателями моря. Я нисколько не сомневалась в том, что чувствую их.
– Вот дьявол! Глазам своим не верю. – Ланс снял фуражку и уставился в окно.
– Что? – спросила Йоши, наклонившись к нему.
– Сама посмотри.
Я проследила за взглядом Ланса. Всего в полумиле от мыса стоял на якоре «Измаил». Он мирно покачивался на зеленовато-голубых волнах, его свежевыкрашенные борта сверкали в лучах полуденного солнца.
Возле штурвала, облокотившись на поручни, стояла моя мама. Волосы хлестали ее по лицу, на ней была выгоревшая добела кепка, в которой она неизменно выходила в море. Милли, наша собака, лежала у штурвала и, судя по ее виду, спала. Можно было подумать, что мама уже давным-давно так стояла и ждала этого кита.
– Чертовщина какая-то, как она это делает? – возмутился Ланс.
Йоши так на него посмотрела, что он, как будто извиняясь, сказал мне:
– Ничего личного, но – черт побери…
– Она всегда приходит первой, – отозвалась Йоши, в ее голосе были восторг и смирение одновременно.
– Проиграть Пом. Черт, это еще хуже, чем в крикет.
Ланс прикурил сигарету и с отвращением отбросил спичку в сторону.
Я вышла на палубу.
И в этот момент появился кит. Пока мы таращились на него с открытыми ртами, он взмахом хвостового плавника окатил водой «Измаил». Туристы на верхней палубе радостно завопили. Гигантский кит резвился настолько близко, что можно было разглядеть прилипал на его туловище и гофрированное белое брюхо. Так близко, что я смогла увидеть его глаз. Кит двигался очень быстро, как-то даже несолидно для такого громадного животного.
У меня перехватило дыхание. Держась одной рукой за спасательный трос, я смотрела в бинокль, но не на кита, а на мою маму. Я почти не слышала восторженных криков о том, какой кит огромный, не чувствовала волну, которую он послал в сторону маленькой, по сравнению с ним, лодки, и совсем забыла о том, что должна оставаться незамеченной. Даже на таком расстоянии я видела, что Лиза Маккалин улыбается и смотрит куда-то вверх. Такой ее редко можно было увидеть на суше. Точнее, никогда.
Тетя Кэтлин подошла к большому столу из отбеленного дерева на краю веранды и поставила рядом с хлебницей большое блюдо с креветками и дольками лимона. Вообще-то, Кэтлин – моя двоюродная бабушка, но она говорит, что, когда я называю ее бабушкой, она чувствует себя старой развалиной, так что я называю ее тетя Кей. За спиной тети в лучах вечернего солнца мягко светился обшитый белым сайдингом фасад отеля, по окнам которого скользили желто-оранжевые блики. Немного усилившийся к вечеру ветер раскачивал вывеску.
– А это зачем? – спросил Грэг, подняв голову от бутылки с пивом, которую баюкал в руках.
Он наконец снял солнцезащитные очки, тени у него под глазами выдавали события прошлого вечера.
– Я слышу, как у тебя урчит в животе, – сказала тетя и бросила на стол перед Грэгом салфетку.
– А он тебе не сказал, что четыре пассажира потребовали компенсации, после того как увидели надпись у него на борту? – усмехнувшись, спросил Ланс. – Извини, Грэг, приятель, но, черт, это так глупо. Лучше ничего не мог придумать?
– Ты – сама доброта, Кэтлин. – Грэг проигнорировал Ланса и потянулся за хлебом.
Тетя подарила ему один из своих взглядов:
– Еще раз напишешь такие слова там, где их сможет прочитать Ханна, будет тебе доброта.
– Леди Акула все такая же опасная, – сказал Ланс и, повернувшись к Грэгу, щелкнул зубами.
Тетя Кэтлин не обратила внимания на него.
– Ханна, налетай. Держу пари – ты утром ни крошки не съела. Сейчас принесу салат.
– Она ела печенье, – сказала Йоши, сосредоточенно очищая креветку.
– Печенье, – фыркнула тетя.
Практически каждый вечер мы, команды Китовой пристани, собирались на веранде напротив кухни отеля. Обычно, перед тем как разойтись, члены команд угощали друг друга одной-двумя бутылками пива. Тетя Кэтлин говорила, что те, кто помоложе, порой так наугощаются, что до дома дойти не могут.
Я вцепилась зубами в тигровую креветку и заметила, что из отеля вынесли горелки. В июне многие туристы любили посидеть на свежем воздухе, а зимой на веранде, вне зависимости от погоды, собирались члены команд и обсуждали события дня. Состав команд каждый год менялся: кто-то находил новую работу, кто-то уезжал учиться в университет, но Ланс, Грэг, Йоши были частью моего мира, с тех пор как я живу в Сильвер-Бей. Тетя Кэтлин обычно зажигала горелки в начале месяца, и до сентября они горели все вечера.
– Много катали сегодня? – спросила тетя, вернувшись на веранду с салатом. – У меня в музее никого не было.
Ловкими и сильными пальцами она быстро перемешала салат и, я даже не успела возразить, положила порцию на мою тарелку.
– «Моби-один» загрузился под завязку. Большинство – корейцы, – ответила Йоши, пожав плечами. – А Грэг чуть половину своих не потерял.
– Они получили отличную картинку. – Грэг потянулся за очередным куском хлеба. – Никто не жаловался. Есть еще пиво, мисс М?
– Ты знаешь, где бар. Ханна, а ты его видела?
– Просто громадина! Я даже прилипал разглядела.
