Излеченные души (СИ) - "Li-Catarine" (читать книги без сокращений TXT) 📗

— Я всегда думала, что этими строками Шекспир призывает нас любить, не взирая ни на что. Он пытается донести, что, прежде чем сказать кому-то, что мы любим его, мы должны увидеть все его пороки и принять их полностью.

— А если этих пороков слишком много, послать в задницу, — рассмеялся я.

— Да ну тебя, — тоже засмеялась она, а потом встала. Я сразу почувствовал боль от того, что она собралась уходить и уже хотел извиниться за грубость. — Хочу проверить Софию. Джин и Макс остались с ней, но мне нужно её увидеть, а еще убедиться, что с самой Макс всё хорошо, потому что она так расстроилась из-за слов твоего отца. Но он не виноват. Хотя он повёл себя не очень хорошо, он не такой плохой. Я просто… не знаю, что тебе сказать…

— Спасибо за мороженное и разговор. Это… помогло, — обычно я не люблю трепаться или слушать бесконечные разговоры. Но звук голоса Лидии успокаивал меня, даже когда она говорила невпопад, путалась в мыслях и не знала, что нужно сказать, а что умолчать. Мне нравилось говорить с ней, смотря в её глаза, потому что с ней я почему-то чувствовал себя хорошо. Она была просто… Лидией. И больше ей не нужно было.

— Тогда пока, — улыбнулась она.

— Пока, — сказал я, когда она вышла и закрыла дверь.

      А я так и остался в комнате с ведёрком подтаявшего мороженного и словами Шекспира в голове.

27. Лидия.

— Если мы повернём направо, то выйдем к музею, а через два квартала есть ботанический сад, — сказала я Софии, глядя в туристический путеводитель. Я жила в Филадельфии уже давно и хорошо изучила здешнюю местность, но раньше мне было как-то не до музеев и всех прочих исторических памятников культуры, потому что все мои мысли были заняты учёбой и некоторыми подработками.

— Я уже устала, — сказала София, когда я перевернула страницу, чтобы прочитать ей про ботанический сад. — Давай посидим где-нибудь в кафе, да выпьем кофе?

— А может чаю? — ей был противопоказан кофеин. Не запрещён, но по внушительным предписаниям врача его лучше было не принимать.

— Хорошо-хорошо! — закатила она глаза, и мы пошли к ближайшему кафе.

      Я заказала себе травяной чай, а София выбрала зелёный с мелиссой и пару шоколадных печенюшек. Мы сели у окна, и я продолжила рассказывать ей, куда мы можем пойти, как здесь здорово и где ей лучше побывать.

— Как дела у Хардина? — спросила она, резко прервав меня. — Вчера ты поговорила с ним после… всего. Как он?

— После разговора я его не видела, но мне показалось, что ему уже лучше.

— Мне так жаль Хардина. Он хороший парень и не виноват, что его отец самый настоящий козёл.

— Я не считаю его отца козлом, — мягко сказала я. Не хотелось спорить с ней, но София заблуждалась. Она не могла трезво мыслить, ведь не так хорошо знала мистера Стоуна. Хотя я тоже знала его всего ничего. — Он строг и требователен. И на этом ужине он повёл себя неправильно, но я не считаю, что он настолько ужасен.

      Я постоянно вспоминаю, с какой нежностью и любовью он смотрит на свою жену. Мужчина, который так сильно любит женщину даже спустя больше двадцати лет, просто не может быть козлом.

— А наш отец? — встречно спросила София. — Нашего отца ты считаешь козлом?

— Соф…

— Ты ненавидишь нашего отца, но не хочешь понять Хардина.

— Я не ненавижу его, ясно? Он мой отец. Этот человек сделал много поступков, которые я не могу одобрить и за которые я буду презирать его. Но он всё равно мой отец.

— В любом случае, ты не понимаешь Хардина, — продолжала настаивать София. — И не поймёшь, потому что вы разные по всем пунктам. Сложно поверить, что его родители повелись на историю с вашими отношениями.

      Я проигнорировала этот укол. Она не пыталась меня обидеть. София просто говорила правду. Она говорила то, что видел абсолютно каждый, кто смотрел на нас. Мы были разные, противоположные. И теми, чьи миры не должны пересекаться. Но каким-то образом получалось так, что только он мог по-настоящему понять меня. А я имела представление о том, что чувствовал он. Это было сюрреалистично. Но это было правдой. Сложно и всё еще мне непонятно.

— Прости, я такая грубая сегодня! — быстро сказала София, закрывая лицо руками.

— Нет, всё хорошо. Ты права, — я отняла одну её руку от лица, чтобы посмотреть в глаза.

— Ты сказала, что вы понимаете друг друга, — я тяжело вздохнула, когда поняла, что снова говорила. Как же я устала от этого.

— Не обращай внимания. У нас с Хардином было пара нормальных разговоров, но это не значит, что… что мы сможем поладить.

— Но скажи, что он хороший! — мечтательно улыбнулась она.

      Тогда я и поняла всю суровую реальность, которую по своей глупости не заметила раньше. Я так волновалась за неё, хотела проводить как можно больше времени, опасалась, чтобы у неё не было стресса и срыва. Еще и родители Хардина. Этого оказалось достаточно, чтобы я стала слепа и не заметила, как София влюбилась в Хардина. Этот её побег в его квартиру, когда меня не было, нежные улыбки, постоянное желание дотронуться до него и мечтательные разговоры о том, какой он замечательный.

      Моя сестра влюбилась, а я не знала, что должна чувствовать по этому поводу. Одна моя часть безумно радовалась этому, потому что это показывало, что она уже оправилась и готова к возвращению в мир, готова выйти из клиники, готова жить со мной. Это было то, чего я так долго и сильно ждала. Чтобы моя София вернулась ко мне, и мы снова были вместе.

      Но другой моей части было грустно от этого. Настолько, что хотелось плакать. И я поймала себя на печальной мысли, что это было не из-за того, что она выбрала недостойного парня. Хардин действительно был замечательным и очень даже достойным.

Нет, она просто выбрала парня, из-за которого моё сердце было не на месте.

***

      Этим же вечером, когда София уснула, я долго не могла найти себе места, а потом всё же пришла к решению. С Хардином мне в любом случае ничего не могло светить. Соф права, мы разные. Слишком разные. Но я бы хотела, чтобы она была счастлива. Чтобы просто попыталась наверстать того, что у неё так и не было. Она была на свидании всего раз, за пару недель до того… до всего случившегося. Поэтому я знала, что должна сделать.

Я подошла к двери Хардина и постучала. Он что-то проворчал, а потом открыл.

— Привет, — сразу сказал он, немного улыбнувшись. Что со мной происходит? Почему я не смогла сдержать ответную улыбку?

— Уже достаточно поздно. Я же тебе не помешала?

— Только девять, — улыбнулся он, впуская меня. Я заметила, что на журнальном столики стояла тарелка с остатками вчерашнего ужина и пара бутылок пива.