В двух шагах от рая - Рощина Наталия (электронная книга .TXT) 📗

— Не знаю, здесь темно, — уклончиво ответила она.

— Поднесите к моему лицу свою зажигалку и побыстрее, — отпивая из своего стакана, сказал Рогозин. Ему нравилась ситуация. Она веселила его, отвлекала от собственных мыслей.

— Что теперь вас волнует больше: женщина с сигаретой или отношение к вам самому? — хитро прищурившись, спросила девушка.

Она получила свою чашку кофе и, помешивая сахар ложечкой, продолжала смотреть на Рогозина. В какой-то момент выражение ее лица вдруг изменилось. Оно перестало быть насмешливо-надменным. Превосходство и открыто выставляемая независимость сменились недоумением. Улыбнувшись, она более добродушно посмотрела на Рогозина. Повернулась к нему, протянула маленькую ладошку:

— Мария Пожарская, — и тут же добавила: — Очень приятно, Дмитрий.

— Неужели? — Рогозин был удивлен. — Мы знакомы?

— Я делала о вас два репортажа. Один о международном конкурсе парикмахерского искусства в Париже, где наша команда заняла первое место. Это был десятиминутный сюжет по телевидению. Потом писала о вас, как о восходящей звезде, стилисте с большим будущем.

— Так вы — журналистка, — как-то вяло констатировал Дмитрий.

— Да.

— Интересно, ваши коллеги столько бреда написали обо мне. Вам за них не совестно? — поинтересовался Рогозин.

— Каждый отвечает за свои слова. У меня сложилось к вам отношение исключительно положительное, отсюда и сюжеты. Уважение к трудолюбию, таланту, упорству. В столь молодом возрасте вы добились! многого. Это нельзя не признать, — Маша откровенно кокетничала, бросая на Рогозина красноречивые взгляды.

— Ого, уже лучше. Значит, в дочки вы больше не претендуете?

— Увы.

— Прекрасно. Тогда… А что-нибудь кроме кофе вы употребляете? Могу я угостить вас?

— Нет, спасибо. Я пью очень редко. Три-четыре раза в год. Сейчас хочется выпить чашку кофе и выкурить сигаретку-другую, — очаровательно улыбнулась Маша. В какой-то момент блик цветомузыки упал на ее лицо, придавая что-то мистическое большим карим глазам и полуоткрытому рту. — Общество такой личности, как вы — это неожиданный десерт.

— С ума сойти, как все меняется, — засмеялся Рогозин. — От старца к звезде и десерту — метаморфозы!

Он не заметил, как попал под обаяние этой молодой, уверенной в себе девушки. Ему захотелось понравиться ей, произвести впечатление. Это желание возникло помимо его воли. Пожарская умело выплескивала все свое женское обаяние, заманивания очередную жертву. И хотя в планы Рогозина совершенно не входило знакомство, он медленно погружался именно в волнующее состояние предвкушения новых эмоций. Напряженность последних дней способствовала подсознательному желанию расслабиться и получить дозу адреналина, только на этот раз от положительных эмоций. Рогозин был мужчиной, в конце концов, и слишком долго он пытался забыть об этом. Взрыв чувств, связанный с появлением в его жизни Юлии, помог ему проснуться, но одновременно — погрузил в неведомую ранее пучину неуверенности и неприятного, томительного ожидания. Для Рогозина это было впервые. Он мучился от неопределенности, боясь получить банальный отказ. Такого в его жизни еще не бывало, а от Юлии, кажется, можно ожидать всего, что угодно. Она не станет притворяться. А вот откровенное восхищение и вожделение в глазах Пожарской действовало на Дмитрия опьяняюще. Его бокал с крепким напитком катастрофически пустел. И Рогозин в какой-то момент престал понимать, что больше кружит ему голову — похотливые взгляды Маши или градусы, всасывающиеся в его горячую кровь. Очередная сигарета, которую Маша прикурила, искоса поглядывая на него, вызвала у него снисходительную улыбку.

— На самом деле, меня это не касается, — медленно произнес он. — Однако мне не нравится запах сигарет и вид женщины, держащей ее в зубах.

— Понимаю и уважаю ваше мнение, но ничего не могу с собой поделать. Сигарета — то немногое, что помогает мне расслабиться.

— Вредная привычка, которая помогает. Странно звучит.

— Оставим эту тему. Бессмысленно пытаться переиначить человека в темном баре, со стаканом водки с апельсиновым соком в руке, — иронично заметила Маша.

— Удар, сшибающий с ног. Один-один.

— Без потери сознания, надеюсь?

— Безусловно.

Пожарская улыбнулась. Она почувствовала, что и этот мужчина не против продолжить знакомство, но ей это было совершенно не нужно. Она в очередной раз доказала себе, что может очаровать любого. Кажется, и этот подвыпивший именитый стилист попался. Хотя он как раз и не показатель — слишком много спиртного, слишком высокое самомнение у этой звезды парикмахерского салона. Он наверняка возомнил, что она без ума от него и готова в этот же вечер раздвинуть ножки. Маша отхлебнула остывший кофе и обратила внимание на то, что Рогозин словно потерял к ней интерес. Он безучастно рассматривал остатки напитка на дне своего бокала, не решаясь заказать еще. Бармен помог ему определиться с выбором.

— Повторить? — обратился он к Рогозину и подобострастно застыл в ожидании.

— Да, пожалуй, — Дмитрий говорил не то, что хотел, но карие глаза Маши словно гипнотизировали его и заставляли произносить не те слова.

— И часто вы сюда захаживаете? — спросила Пожарская. Она хотела выяснить для себя степень пристрастия Рогозина к горячительным напиткам.

— Последний раз я был здесь месяца два назад, — глядя на новый бокал с коктейлем, ответил Дмитрий.

— Понятно, — нараспев произнесла Маша. Она сделала вывод, что мужчина явно топит свою проблему в бокале, а она невольно может стать орудием возмездия. Наверняка здесь замешано разбитое сердце, которое ей предстоит склеить на одну ночь. Нет, эта роль не для нее. К тому же она не собирается начинать ни романа, ни романчика. Отработка очарования, которое обычно бьет без промаха, и только. — Продолжим разговор?

— О чем? — Рогозин удивленно поднял брови и посмотрел на Машу, словно увидел ее впервые. — О чем мы можем говорить здесь, в полутьме, в сигаретном дыму?

— Вы предлагаете сменить место общения? — Пожарская провела рукой по тщательно уложенным волосам.

— А вы бы согласились? — Рогозин многозначительно посмотрел на нее. — Может быть, вы захотите взять у меня интервью. Последнее время газеты что-то перестали поливать меня грязью или хвалить. Пора покончить с забвением, вы не считаете?

— Прекрасная мысль, — Маша допила кофе, достала деньги и рассчиталась с барменом. Она поднялась со стула и протянула Рогозину визитку. — Возьмите, позвоните, когда придете в себя после «отвертки».

— После чего? — Рогозин автоматически взял визитку, недоуменно глядя на Пожарскую.

— Так называется коктейль, который вы заказываете. Одним он мозги откручивает напрочь, другим — вставляет.

— Вы намекаете, что я ничего не соображаю?

— Нет. Я прямо говорю, что благодарю за приятные минуты и больше не злоупотреблю вашим вниманием, — запахнув меховое манто, она очаровательно улыбнулась.

— Вы вот так просто уйдете? — разочарованно произнес Рогозин.

— Да.

— А если я попрошу вас остаться?

— «Штирлиц, а вас я попрошу остаться…» — деланно строго произнесла Маша и звонко рассмеялась. — У нас что-то вроде восемнадцатого мгновения весны намечается?

— Обзовем так это маленькое приключение, — пьяно растягивая слова, ответил Рогозин. Он в несколько больших глотков допил содержимое своего бокала, положил в рот ломтик сыра. — Вы принимаете мое предложение?

— Какое?

— Еще по кофе и ко мне, — Рогозин почувствовал, как перед глазами все возмутительно потеряло равновесие и, кажется, он сам подвергал себя риску, желая подняться с места. Досадуя на то, что его так развезло, Дмитрий попытался улыбнуться одной из своих дежурных улыбок под названием «штурм», но реально получилась обычная самодовольная улыбка основательно подвыпившего мужчины.

— Нет, — ответила Пожарская и для убедительности покачала указательным пальчиком перед его лицом. — Я ухожу прямо сейчас.

— Останьтесь, — упрямо повторил Рогозин, разозлившись на эту пигалицу с вызывающим личиком. Он едва сдерживался, чтобы не выпалить одну из грубых, пошловатых шуточек в ее адрес. Он часто позволял себе быть несдержанным. Ему прощался и такой недостаток. Талант и известность смазывали грань, которую запрещалось преступать простым смертным. После второго бокала коктейля Дмитрий был на грани откровенной грубости и похабной тирады. И вызывающе презрительный взгляд Маши нарушил шаткое равновесие между затуманенным разумом и рвущимся наружу хамством. Кто она такая, в конце концов? Она насмехается над ним, а это никому не позволено. Он хочет ее поиметь сегодня, и она должна понимать, что отказывать не имеет права! Ему нужно расслабиться, а завтра — пусть считает себя свободной и независимой. Ей, кажется, только это в себе и нравится. Журналисточка, проныра газетная, думает, что он действительно пленился ее чертовыми глазками и сережками, которыми утыкано ее ухо. Как бы не так.