Проблеск надежды - Хегган Кристина (читаемые книги читать .txt) 📗
Кейн уселся на табурет рядом с ним, заказал стакан содовой и, подождав, пока бармен обслужит его и отойдет, обратился к Нику:
– Ты меня помнишь?
Тот поднял воспаленные зеленые глаза, которые, возможно, когда-то были такими же привлекательными, как у Дайаны.
– С чего бы мне, черт возьми, тебя помнить?
– Мы разминулись вчера вечером на дорожке возле дома твоей сестры.
На лице Ника не отразилось никаких эмоций.
– Ну и что?
– А то, что я пришел предупредить тебя, что ты там был в последний раз.
Лицо парня побагровело, и он сказал задиристым тоном:
– Что, черт возьми, ты хочешь сказать?
За долгие годы работы Кейну приходилось встречать десятки мужиков, подобных Нику Уэллсу, негодяев, с которыми был возможен только один способ разговора. Крутой.
– Я хочу сказать, – произнес Кейн тихим голосом, полным скрытой угрозы, – что с этого самого момента ты будешь держаться подальше от Дайаны. Не приходи к ней домой, не звони по телефону и не передавай никаких записок. Более того, я хочу, чтобы ты не подходил ближе, чем на две мили, ни к ее дому, ни к ее ресторану. Понял?
Развернувшись на вращающемся табурете так, чтобы смотреть ему в лицо, Ник злобно рассмеялся:
– Кто, черт возьми, ты такой? И не много ли ты на себя берешь, поучая, что я должен, а чего не должен делать?
Не обращая внимания на бармена, который прислушивался к разговору, протирая стаканы, Кейн наклонился вперед, стараясь не морщиться от тошнотворного запаха перегара, которым несло от этого типа. Ему еще сильнее, чем прежде, захотелось оградить Дайану от посягательств этого негодяя.
– Меня зовут Кейн Сандерс, я адвокат. И тебе лучше не злить меня, Ник. Никогда.
– Да ну? – Не придумав ничего лучшего, Ник несколько раз постучал себя по голове, искривив губы в саркастической усмешке, которая, по его мнению, должна была продемонстрировать его бесстрашие.
– Уж будь уверен. – Соскользнув с высокого табурета, Кейн вытащил из кармана три купюры по одному доллару и швырнул их на грязную поверхность стойки рядом со своим стаканом, к которому даже не притронулся.
Он немного подождал на тот случай, если брату Дайаны придет в голову возразить. Потом, довольный тем, что достиг желаемого результата, вышел из бара, чувствуя на своей спине злобный, негодующий взгляд Ника.
Войдя в апартаменты матери и прикрыв за собой дверь, Трэвис окинул взглядом малую гостиную.
– Ты одна?
– Да, одна, если не считать Марджи, которая готовит обед на кухне. – Она нахмурила брови. – Почему ты спрашиваешь?
– У меня плохие новости. – Не в состоянии сидеть спокойно, он принялся шагать туда-сюда по комнате. – Судья Парсон отказался вести дело об опекунстве.
– Что такое? – Маргарет насторожилась. – Почему? Что произошло?
– Он отказался по этическим соображениям. Сказал главному судье, что отец был его другом, поэтому он не считает для себя возможным вести это дело.
Маргарет откинулась на спинку дивана, и ее плечи устало опустились. Именно благодаря тому, что это дело должен был вести Тед Парсон, она чувствовала себя такой уверенной.
– Откуда ты узнал об этом?
– Мне только что позвонил Сэм. – Хотя в присутствии матери Трэвис редко пил в дневное время, он подошел к бару и плеснул в стакан немного шотландского виски.
Увидев, как он сделал большой глоток, Маргарет поняла, что плохие новости этим не исчерпываются.
– Они уже назначили другого судью?
– Конечно, назначили. Судью Арнетт. Оливию Арнетт.
– Женщину? – удивилась Маргарет.
– Не просто женщину. Судья Арнетт развелась и одна растит свою дочь.
Маргарет помолчала, переваривая только что услышанную новость. Хотя ей не было ничего известно о судье Арнетт, она достаточно хорошо знала систему судопроизводства, чтобы понять, что даже ей не удастся изменить назначение.
– Может быть, это не так плохо, как тебе кажется? – предположила она. – То, что судья – женщина, еще не означает, что она будет на стороне Дайаны.
– Как бы не так! Все эти феминистки горой стоят друг за друга.
– Ты не прав. Я уверена, что судья Арнетт не достигла бы своего положения, если бы отличалась предвзятостью.
– Не хочешь ли ты сказать, что наши шансы выиграть дело не уменьшились с ее назначением?
– Я лишь хочу сказать, что тебе придется приложить больше усилий, чтобы произвести на нее хорошее впечатление, – и только.
– Я женюсь на Данбар Дьюитт, мама. Что еще ты от меня хочешь? – Он одним глотком осушил свой стакан.
– Не знаю. Нам нужно что-нибудь придумать. Трэвис поставил пустой стакан на кофейный столик.
– Сказать по правде, мне ничего в голову не приходит.
– Может быть, следует сделать что-нибудь для Организации помощи детям, в которой Данбар состоит в совете попечителей? Устроить, например, какое-нибудь благотворительное мероприятие прямо здесь, в отеле? Можно было бы пригласить прессу, получить множество самых благоприятных отзывов и завоевать популярность.
Трэвис едва подавил раздражение.
– Нет, мама, это не сработает. Это слишком просто. Надо придумать что-нибудь похитрее.
– Нет! – Голос Маргарет прорезал воздух, как лезвие ножа. – Ты не сделаешь ничего подобного. Фамилия Линдфордов всегда была синонимом честности и неподкупности, и как бы сильно ни хотелось мне заполучить Закери, я не допущу никаких сомнительных махинаций.
– Я не хочу потерять своего сына, мама.
– Я тоже не хочу его потерять. Но если судья примет решение не в нашу пользу, то так тому и быть. – Она вздохнула, понимая, что, если Трэвис проиграет дело об опекунстве, она, возможно, никогда больше не увидит Закери, разве только Дайана сменит гнев на милость.
– А что тогда будет со мной?
При жалобном звуке голоса Трэвиса Маргарет бросила на него проницательный взгляд.
– Это все, о чем ты можешь думать? Как потеря Закери отразится на тебе?
Почувствовав, что допустил промах, Трэвис закусил губу.
– Конечно, нет, но приходится быть практичным. Ты пообещала мне, мама. И я хотел бы знать, будет ли потеря сына означать для меня также и потерю отеля.
Маргарет вздохнула. Значит, все-таки она была права. Его желание заполучить Закери объясняется отнюдь не отцовскими чувствами, как она надеялась, а стремлением стать владельцем отеля. Ну что ж, это не так уж важно. Если Трэвис выиграет дело об опекунстве, а она все еще надеялась, что так оно и будет, она сама позаботится о мальчике.
– Разве бывали случаи, когда я не выполняла свои обещания? – с сарказмом спросила Маргарет.
– Никогда, но...
– У нас была договоренность, что я передаю тебе свою долю акций при рождении твоего первенца. Тот факт, что у тебя уже есть ребенок, немного ускорил для тебя это событие. Но если ты проиграешь дело об опекунстве, тогда в силу снова вступит первоначальная договоренность.
Значит, все снова возвратится на круги своя, подумал Трэвис, запивая горечь разочарования очередным глотком виски. Для того чтобы получить отель, ему нужно зачать ребенка. Прекрасно! Просто великолепно! Почему бы ей не потребовать, чтобы он взобрался на Эверест с завязанными глазами? Учитывая, что теперь он бесплоден, у него было бы больше шансов сделать это, чем заставить женщину забеременеть от него.
Маргарет положила руку на плечо сына, сожалея о своей вспышке гнева. Конечно, у сына были недостатки, и от многих из них ему никогда не удастся избавиться полностью, но женитьба его изменит. Она убеждена в этом. Как только они получат Зака, отцовские чувства, незнакомые ему сейчас, обязательно проявятся. С помощью Данбар она позаботится об этом.
– Я поговорю с Тэдом Парсоном и расспрошу его о судье Арнетт, – сказала Маргарет. – А тем временем почему бы тебе не поговорить с Данбар о благотворительном мероприятии, которое я предложила провести, и не узнать ее мнение об этом?
– Мне следует рассказать ей о наших побудительных мотивах? – не без ехидства спросил Трэвис.
