Взгляни на птиц небесных (СИ) - Чередий Галина (книги без сокращений TXT) 📗
– На твоем месте я бы переживал о том, что ты станешь делать, красавчик, когда на твою смазливую мордашку перестанут вестись богатенькие тетки постарше. Тогда у тебя возникнет реальная проблема остаться без куска хлеба с маслом.
– Да пошёл ты, Крамаев! Я давно уже не нуждаюсь в покровителях и более чем достаточно зарабатываю на безбедную жизнь.
– В таком случае у тебя не должно быть проблем с тем, чтобы вернуть Элоди деньги за ферму.
– Если она хочет свои деньги, пусть берет нашу дочь и возвращается ко мне.
– Хрен тебе, Фотеев. Можешь оставить эти бабки себе. Со мной Элоди и Валюша ни в чем не будут нуждаться. И не звони ей больше!
– А вот тут не тебе решать! Лучше позови её к телефону, если она не хочет следующие месяцы своей жизни провести, посещая бесконечные заседания суда. И в итоге она потеряет дочь, я тебе обещаю. У неё ни черта нет за душой, и ей против меня не выстоять. И если у неё есть еще мозги, которые ты не успел ей качественно вытрахать, то она сообразит, что такому, как ты, очень быстро надоест играться в спасителя, и она останется совсем одна!
– А вот на это не рассчитывай! Просто отвали от нас, или я так же могу устроить тебе массу проблем. Знаешь, как легко разнести репутацию человека в наше время, организовав массовую атаку в интернете? А учитывая, что она у тебя и так не особо положительная, то вскоре с тобой перестанут здороваться даже все те, кто сейчас изображает твоих, типа, друзей. Твоя хренова галерея станет пустыней, а сам ты будешь натуральным изгоем.
– Ни хрена у тебя не выйдет, Крамаев, – злобно выплюнул Олег.
– Может, нет. А может, и да. Но если посмеешь еще раз позвонить Элоди и станешь трепать ей нервы и пытаться принудить хоть к чему-нибудь, то клянусь, что буду стараться изо всех сил сделать твою жизнь невыносимой.
Некоторое время в трубке не было слышно ничего, кроме гневного тяжелого дыхания.
– Мы еще поговорим, Крамаев.
– А вот это верно. Захочешь еще раз выдвинуть какие-нибудь требования, будь мужиком и звони напрямую мне. Номерок скинуть?
– Не думаю, что узнать его так проблематично. Спрошу у какой-нибудь из девок, с которыми ты развлекался. Благо выбор-то большой. В любом клубе в какую смазливую мордашку ни ткни – окажется, что она в курсе, в какой позе ты предпочитаешь трахаться.
– Да ладно, не нужно так очевидно беситься от зависти, Фотеев. К тому же у меня нет особых предпочтений в позах. Я гибкий в этом смысле парень.
– Видимо, у Элоди совсем мозги от лекарств поехали, если она опять с тобой, после того как ты её уже кинул. Хотя мы мало в последнее время общались, и, может, ей стало нравиться, когда об неё вытирают ноги. А может, просто спешит натрахаться…
– Ты тупой и омерзительный мудак, Фотеев. Ты никогда не заслуживал такой женщины, как Элоди. Такому жалкому ублюдку стоило бы молиться на каждую секунду времени, что она потратила на тебя. Но ты так ограничен и жалок, что даже не понял, что имел.
– Зато ты, смотрю, понял.
– Понял. Не сразу, потому что был тоже заносчивым и не видящим дальше своего долбаного носа идиотом. Но я опомнился. И теперь я хрен отдам её кому бы то ни было и в первую очередь тебе! И клянусь, что приду и вырву твою глотку, если посмеешь её хоть чем-то расстроить. И никакая твоя гребаная охрана меня не остановит. Просто забудь о том, что она существует на свете.
И Мусса выключил телефон Элоди, едва не разбив его в гневе об стену.
– Это Олег звонил? – тихий голос Элоди раздался у него за спиной.
Мусса резко обернулся и увидел её стоящую в балконных дверях с закушенной губой.
– Я… телефон звонил, а ты была в ванной, и я ответил, – Мусса почувствовал себя растерянным и замер в ожидании того, что Элоди на него разозлится.
– Ты уверен, что на самом деле хочешь во все это ввязываться, Мусса?
– Что? О чём ты говоришь? Я уже ввязался, какие могут быть сомнения.
– Просто я подумала… Ну, сначала ты мог быть под впечатлением, но сейчас, может, ты сомневаешься. Если так, то, пожалуйста, скажи мне об этом сразу, и мы с Валей сможем уйти…
Мусса мгновенно преодолел расстояние, что разделяло их с Элоди, и, обхватив её лицо, прижался лбом к её лбу и прямо посмотрел в глаза, стараясь вложить в свой взгляд всё то, что чувствовал.
– Элоди, послушай. Я знаю, что тебе страшно. Знаю, что не могу просто сказать: «Верь мне», и ты поверишь, потому что ни хрена раньше не заслуживал этого. Знаю, что чувствуешь себя уязвимой и боишься за дочь. И я не могу это изменить просто потому, что мне этого охренеть как сильно хочется. Могу только попросить тебя дать мне время доказать, что я могу быть тем, кто тебе нужен. Потому что, я ничего в этой жизни, наверно, так не хотел, как сейчас хочу быть достойным тебя. Не буду врать, что я офигеть как уверен в том, что справлюсь и что прямо-таки четко представляю, что нас ждёт. Но я буду стараться. Я уж лучше кишки себе порву, пытаясь дотянуться до тебя, чем просто отпущу и позволю тебе уйти. Немножечко, совсем чуть-чуть поверь в меня, ладно? Дай мне начать, зацепиться, и я никогда не остановлюсь и не подведу тебя.
Элоди смотрела ему в глаза, и Мусса видел, как страх и неуверенность сменяются надеждой. Её губы дрожали, и Мусса безумно хотел поцеловать её, вливая своё тепло, но боялся спугнуть.
– Пожалуйста… – прошептал он, и Элоди просто медленно кивнула. – Спасибо, любимая. Я наизнанку вывернусь, но никогда не позволю тебе пожалеть.
– Мама! Дядя Мусса! – раздался голосок Вали из гостиной.
– Я хотела спросить тебя, могу ли я сегодня спать с Валей? Здесь все незнакомо ей, и она может запаниковать, проснувшись ночью в новом месте.
– Элоди, о чём ты у меня спрашиваешь? Ты вольна делать все, что считаешь нужным и так, как пожелаешь. Ты – дома. Валюша – дома. Если чего-то не хватает для вашего удобства, просто скажи мне, и я все достану или сделаю. Если нужно все разломать здесь и переделать – только скажи, и мы вместе решим, как это провернуть. Ты здесь, со мной. И на данный момент это всё, что важно. Обо всем остальном мы поговорим потом. Хорошо?
– Хорошо. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, любимая.
ГЛАВА 23
Мусса тихо открыл двери своей квартиры и вдохнул умопомрачительный аромат, от которого у него заурчало в животе. Вот уже третью неделю Элоди и Валюша жили с ним, и ему ужасно нравилось, что всегда какой-то стерильный и безликий запах его квартиры сменился живым и вкусным. А еще он привык к тому, что на диванах часто разбросаны карандаши и изрисованные альбомы. Валюша очень любила рисовать и, на взгляд Муссы, делала это даже лучше, чем он сам на данный момент. Он даже стал заговаривать с Элоди о том, чтобы найти в нужное время девочке школу с художественным уклоном.
Они поженились с Элоди две недели назад. Просто пришли в ЗАГС и поставили свои подписи под документами. Если честно, Мусса вообще никогда раньше не задумывался о женитьбе. И уж точно никогда и не думал себе представлять, как будет выглядеть сама церемония. Но то, как было у них, показалось ему каким-то неправильным. Несправедливым по отношению к Элоди и к тому чувству, что он к ней испытывает. Потому что это было офигенно важное и значимое для него событие и простая подпись – это чертовски недостаточно для того, чтобы весь мир узнал, что Элоди теперь – часть его жизни. А еще он точно знал, что совсем недавно поднял бы на смех любого их своих друзей-приятелей за такие мысли.
И его невыносимо раздражали сочувственные взгляды, которые тетки в ЗАГСе переводили с него на Элоди, замечая её худобу и бледность, словно жалели. Причем не её, а его. И самое поганое было в том, что Элоди их заметила, и, несмотря на то, что она держалась прямо и непринужденно, Мусса увидел боль в её глазах. Ему захотелось заорать им всем в лицо, чтобы не смели так смотреть, что он любит эту женщину и готов вопить от счастья, что она теперь его.
Из комнаты донесся заливистый смех Вали, и Мусса остановился в дверях, чтобы понаблюдать за двумя женщинами – большой и маленькой, которые так неожиданно заняли всё возможное пространство в его жизни. Они дурачились на новом толстом ковре в гостиной, который Мусса купил неделю назад, убрав вместе с Маратом на балкон стеклянный стол и стеллаж. Когда они выносили их, Элоди смотрела на них удивленно, на что Мусса подмигнул ей:
