Ангел в доме - О'Риордан Кейт (книги бесплатно .TXT) 📗
Анжела обернулась, увидела Роберта, просияла в улыбке, будто лампочку включила. Подбежать к ней, подхватить, подбросить в воздух, поймать и не отпускать… Стоп. Это чужой ангел, не забыл? Роберт неспешно приблизился, наклонился было для дружеского поцелуя в щеку – она дернулась, – передумал и протянул руку.
Тетки не унимались всю дорогу. Вопили так, что Анжела опасалась за соседей по вагону – вдруг услышат. Желудок тоже взбунтовался, устроив попурри из не слишком приличных звуков. От волнения она временами даже дышать забывала. Прибыла с опозданием на четверть часа. Его нет! Весело; ситуация из тех, когда не знаешь, смеяться или лить слезы. Пальцы машинально пробежались по волосам, пригладили. Лучше бы скальп содрали.
Что она здесь делает? Зачем приехала сюда воскресным вечером, к почти незнакомому человеку, пожелавшему ее нарисовать? Или изнасиловать, что больше похоже на правду. Она оглянулась. Он стоял у витрины магазина с перевязанной яркой лентой коробкой и улыбался. Так светло, так ласково, что ей и сотни улыбок не хватило бы, чтобы с ним расплатиться. Подошел, наклонился, а Брайди как заорет: Развра-а-ат! Она дернулась, и напрасно. Вечно тетка со своими преждевременными выводами. Он лишь пожал ей руку, крепко, но вежливо.
От станции пошли по берегу реки, покормили уток хлебными крошками, которые Роберт достал из кармана.
«Как прошла неделя, Анжела? Как успехи на работе? Надеюсь, не слишком устаете? Еще раз извините, что отрываю время от вашего отдыха, он вам наверняка нужен». – «Ну что вы, мне не трудно. Боюсь только, вы будете разочарованы своей моделью».
Вспомнив про волосы – торчат как у панка, – она улучила секунду, когда Роберт отвернулся, лизнула ладонь и провела по голове.
Реку перешли по изящному пешеходному мостику с железными перилами в завитках жизнерадостного зеленоватого цвета – как утиные яйца. Или голубоватого? Водянистый оттенок, предложил свой вариант Роберт. Анжела согласилась.
На другом берегу Роберт поздоровался с бродягой, назвав того по имени. Марти. Похоже, давние знакомые. Чуть дальше, там, где заканчивалась тропинка, у причала покачивались разноцветные плавучие домики – потрепанные и поновее. Глаза табачного цвета сверкнули веселым недоумением, когда Анжела призналась, что обожает такие жилища. Как это, должно быть, здорово – река всегда рядом, кругом кипит жизнь. Она полюбовалась изящным пируэтом двух лебедей и цаплей, застывшей на одной ноге у самого берега. Уток видимо-невидимо. Избалованные щедрой кормежкой, они привередничали, бросаясь только за самыми лакомыми кусками.
К домику Роберта добрались за пятнадцать минут неспешной ходьбы и болтовни обо всем и ни о чем. Странное дело – Анжеле казалось, что они общаются, даже когда разговор прерывался. Давно – или никогда? – она не ощущала такой легкости и свободы в присутствии другого человека. За всю дорогу Роберт ни разу не съязвил, не заставил ее почувствовать себя никчемной или безмозглой. Она до того расслабилась, что готова была уснуть, едва присев на скрипучий диван в его гостиной.
Какое безопасное место.
Роберт извинился за кавардак. Анжела сказала, что он преувеличивает, но на самом деле беспорядок в комнате был и впрямь изрядный. Устроив Анжелу, он скрылся в кухне. Пиво для него, чай с тортом для Анжелы.
Косые лучи солнца окрашивали каминную кладку в огненно-красный цвет, но их силы не хватало на всю комнату, погруженную в сиреневый сумрак. Всюду картины. Совсем старые, из дешевых лавок, и новые, в рамах, – копии музейных шедевров. Батарея книжных стопок вдоль плинтусов; две стопки повыше с уложенной на них доской – журнальный столик. В поисках снимков его дочерей и – желательно – их матери Анжела обежала взглядом полку над камином, книжный шкаф. Нашла. Два тесно прижатых друг к другу детских личика улыбались из золоченой рамки. Без мамы. В рамке рядом – снимок пухлощекой дамы с копной взлохмаченных волос и убийственно проницательным взглядом. Мать Роберта, определенно. Выходит, он упорно считает себя холостяком и живет, судя по интерьеру, соответственно. Несмотря на два своих улыбчивых чуда. У самой стены, за пыльным рядом детских приключенческих книжек, виднелся снимок добродушного джентльмена в чудаковатом наряде, с галстуком-бабочкой в крапинку и очаровательным золотистым ретривером.
Эркер занят треногим столиком с электронным микроскопом. Рядом мольберт, накрытый заляпанной краской, когда-то белой простыней. Позади мольберта – допотопная деревянная стойка, похожая на аптекарскую, с тремя полками, верхняя из которых заставлена бутылками с прозрачными и мутными жидкостями. Здесь же крохотные тарелки размером с пепельницу, на каждой рассыпаны кусочки чего-то зеленого, смахивающего на старую медь. На средней полке пузатые пробирки с мутными, разноцветными пудингами в каждой. Нижняя полка уставлена высокими коробками, а в них сотни – нет, тысячи – кисточек. Некоторые совсем тоненькие, не толще волоска.
Не удержавшись, она заглянула под простыню. На картине – цветы. Без всякой вазы, просто разбросанные по полотну на темно-коричневом, в ярких точках, фоне. Сами цветы будто припорошены пылью, контуры повреждены временем, а возможно, и чьей-то неловкой рукой. Услышав шаги позади, Анжела с виноватой улыбкой отпрянула.
– Извините, я не должна была…
– Позвольте мне. – Роберт пристроил поднос на импровизированном журнальном столике и откинул простыню. Мрачно посмотрев на картину, качнул головой: – Даже не знаю. Не знаю…
– По-моему, замечательно, – солгала Анжела. – Когда вы это написали? Лет двадцать назад, да?
– Я? – Роберт рассмеялся. – Это ранневикторианское полотно. Влетело нынешнему владельцу в приличную сумму. А я всего лишь реставрирую его. Собственно, это и есть мой хлеб, – добавил он в ответ на ее недоуменный взгляд. – Реставрация старых полотен. Если не считать еженедельных лекций в музее.
– Понятно.
– Помучиться с этой картиной придется изрядно. Минимум месяц. Давно пора бы начать, но сами знаете, как это бывает. – Дернув плечом, он хотел вернуть простыню на место.
– А как вы это делаете? – поспешила остановить его Анжела. – В смысле – реставрируете. Как?
– Вам это ни к чему, поверьте на слово. Процесс долгий и, я бы сказал, нудный для тех, кто…
– Пожалуйста, – попросила Анжела. – Мне очень хочется послушать. Я ведь ничего не знаю, ничего не вижу. Сейчас некогда, а уж в… – Она чуть было не ляпнула «в монастыре и подавно». Замолчала, но через миг вывернулась: – В будущем тем более. Работа. Расскажите, прошу вас.
Она вернулась на диван.
– Итак, вам нужно отреставрировать картину. С чего начнете? Признаться, выглядит она ужасно.
Не сразу, но Роберт с улыбкой кивнул и развернул картину обратной стороной к Анжеле.
– Первым делом нужно решить, требуется ли замена грунта. Видите? Это специальная грунтовка. Если замена необходима, я несу картину специальному мастеру, который снимает старый слой и наносит новую смесь из муки и животного клея. К счастью, здесь обратная сторона прилично сохранилась, так что этот этап я пропущу.
– А откуда вы берете картины?
– Приносят из галерей или частных коллекций.
– Доверяют. Это ведь очень дорогие вещи.
– Наверное. Для кого-то картины – вложение денег, но для меня они иное.
– Что?
Роберт задумался. Бросив взгляд на полотно, шагнул к столику, откупорил бутылку пива, налил чаю Анжеле. Все с тем же отсутствующим взглядом отрезал от торта большой ломоть, сдвинул на тарелку и поставил перед Анжелой.
Ничего себе. Треть бы осилить, и то спасибо. Она промолчала.
Резко отставив бутылку, Роберт побарабанил пальцами по раме.
– Даже не знаю. Трудно объяснить. Реставрация для меня все равно что поиски истины. Или сути. Сути живописи. Где настоящее, где следы прежних, грубых реставраций, где ретушь, – вот вопрос. – Его ладонь прошлась по темному фону. – Посмотрите, к примеру, сюда. Потемневший лак, иссушенный веками, растрескавшийся, в пятнах никотина и сажи от многолетнего соседства с камином. Прежде всего я укрепляю верхний слой клеем. Сейчас появились синтетические, но я предпочитаю осетровый. – Он вынул из коробка кисточку и продемонстрировал Анжеле: – А вот и орудие. Наносим клей под каждую капельку краски.
