Испанец (СИ) - Фрес Константин (полная версия книги .TXT) 📗
За то недолгое время, что она провела здесь с Эду, воспоминания о родине, о родителях и всех неприятностях почти полностью выветрились из ее головы. И, нахлынув теперь, принеся с собой знакомое чувство беспомощности, неловкости и вины, ее прошлое вернуло с небес на землю очень болезненно. Ее прошлое – понравится ли оно Эду? Что он о ней знает? Ничего. Он не знал ее, когда она жила в холодном сером городе, он наверное, даже не задумывается, что до него у нее была какая-то своя история… и что теперь?
- А что будет дальше, - вслух произнесла Марина, сама поражаясь своей смелости.
Раньше она не осмеливалась даже задуматься о том, что же будет тогда, когда придет время улететь обратно. Собрать вещи и сказать Эду «прощай», уйти, оставив эту ослепительную и прекрасную историю и любовь за спиной. Снова вернуться в серый холодный город, где люди и проблемы снова быстро вылепят из нее Полозкову, послушную и привычную подчиняться чужим приказам.
«Вот и Игорь итак думает, - с горечью подумала Марина, почти ощутив себя там, дома, беззащитной и одинокой. – Он все это говорит оттого, что некому за меня вступиться, и мне деться и пожаловаться некому. Он думает, что если меня припугнуть посильнее, да просто крикнуть – и я сдамся».
Марина поняла, что отчасти Игорь прав; представив себя лицом к лицу с ним, она поняла, что очень трудно будет сказать ему «нет», и вовсе не оттого, что она не уверена в своих чувствах – нет. Это «нет» придется говорить, кричать и повторять несколько раз, потому что он не захочет его слышать. Будет игнорировать и делать вид, что ее слова ничего не значат.
«Значит, - отважно подумала Марина, - нужно начать сейчас. Пока я чувствую поддержку. Пока я не одна. Пока он не может до меня добраться».
Она отважно и смело, словно восходя на эшафот, открыла ноутбук. Соцсети встретили ее привычной обыденностью, а вот лента новостей пестрела ее фотографиями. У девушки невольно слезы из глаз брызнули, хотя на фото она была счастливой – и тогда еще, кажется, любимой. На призрак давнего счастья было нестерпимо больно смотреть, потому что еще не отболело, не отпустило. Нет, Марина не хотела вернуться туда, не хотела пережить снова, и все исправить, чтобы то чувство и та жизнь длились. Она попробовала других отношений – Эду показал ей, сам того не ведая, каково это, абсолютное растворение и доверие, - и теперь жалкие крохи счастья с Игорем казались ей унизительной подачкой, особенно с учетом того, что все то время, что она любила, он – обманывал и притворялся.
Марина плакала от стыда и обиды, что над ее чувствами просто посмеялись, что самое святое и самое лучшее, что она могла дать человеку, было оценено так дешево и втоптано в грязь. Ей было стыдно за свою веру, за свою доверчивую наивность, она словно слышала издевательские смешки Игоря, который смотрел на ее собачью преданность и тешил свое самолюбие.
И вот теперь этот человек, наследивший в ее душе грязными ногами, отчего-то думает, что снова может вернуться туда, в ее сердце, после того, как Марина заштопала душевные раны и вычистила всю грязь?!
Игорь словно поджидал ее; Марина, отирая катящиеся по щекам слезы, все еще рассматривала фотографии с того памятного Нового года, где она – в купальнике и яркой шапочке, - смело позирует перед фотографом, когда звук оповещения о доставленном сообщении заставил ее вздрогнуть.
«Привет».
Марина тупо смотрела на одно-единственное слово, когда-то такое желанное и нужное долгожданное… Теперь она ненавидела это слово. Ненавидела Игоря. Ее пальцы, пробежавшие по клавиатуре, колотили по кнопкам с такой лютой ненавистью, что, казалось, пластик сейчас треснет под ними. Марине хотелось кричать и грязно ругаться; с удовольствием она врезала бы сейчас Игорю по физиономии, вцепилась бы ногтями ему в бессовестные глаза. Она не испытывали никакого стеснения, она не боялась как прежде, что ее слова ранят и оттолкнут его, что он обидится, и оттого испытывала огромное облегчение, не сравнимое ни с чем.
«Какого хрена тебе надо, урод?»
Марина, сопя от злости, еле перевела дух. Она несколько раз стирала написанное, потому что набирала исключительно матерные слова. А ей не хотелось бы, чтоб Игорь понял, насколько сильно больно ей сделал… но и притвориться абсолютно равнодушной Марина не могла. Ее ярость рвалась наружу, и девушка понимала: если она смолчит, не выплеснет свое раздражение, то ее просто физически уничтожит, иссушит скопившаяся обида.
Игорь долго не отвечал на ее темпераментное послание, и Марина торжествовала, празднуя свою маленькую победу. Разумеется, Игорь от нее – покорной, наивной и беззащитной слабенькой девчонки, - не ожидал такой смелости. Он, наверное, полагал, что она никогда не осмелится даже подумать о нем плохо. Не посмеет; эта затюканная тихая овца не осмелится…
«Зачем ты так, - написал он вскоре. В его словах был немой упрек, и Марина разразилась злорадным хохотом. Теперь, когда она прозрела, она буквально чувствовала каждую лживую мысль, каждую попытку обмануть ее, обаять, подчинить, притворившись влюбленным. – Я тебе ничего плохого не сделал».
Слово «плохого» Игорь написал с ошибкой – «плохова». Марина задрожала от тихого смеха, сама поражаясь себе – господи, вот же дура она была, неужели не видела, что этот мерзавец мало того что лжец, так еще и безграмотный? Стало смешно и еще больше стыдно; ну куда, куда она смотрела?! Девушка с высшим образованием, ведь неглупая, а вцепилась в этого самодовольного напыщенного индюка, влюбилась без памяти… Или это давление матери так сказалось? Любыми путями, за кого угодно, но надо выскочить замуж и уйти, не обременять своей жалкой персоной родителей?
«Мне похрен, - грубо ответила Марина. Выяснять отношения с Игорем не хотелось. Не хотелось писать ему, в чем именно он виноват, и чего «плохова» он сделал. Он прекрасно это знал; просто ломал дешевую комедию, рассчитанную на дураков. Точнее, на дуру – на нее, на Полозкову, рассчитанную. – Не смей распускать сплетни. Не смей врать, гнусный червяк. Какую еще поездку в Испанию ты мне подарил, сучонок? Ты, жмотяра, даже в кафешку убитую меня ни разу не сводил. Я приеду и всем расскажу, какими подарками ты меня облагодетельствовал».
«Твоя мать, - цинично заметил Игорь, - все мои слова подтвердила. Так что тебе особо-то никто не поверит. Только себя и выставишь неблагодарной свиньей и капризной дурой. Все равно мы будем вместе».
«Зачем тебе это? – спросила Марина. – Ты ведь меня не любишь. И никогда не любил. Ты вообще никого не любишь, кроме себя и денег».
Игорь замолк, и Марина думала, что он выдумывает очередную сладкую ложь, но он, кажется, за все время их знакомства решил быть честным.
«Хочу, - написав и это немудреное слово с ошибкой, как «хочю», - чтобы у меня все было как у людей. Дом, семья, престиж».
«Это все мое! – яростно ответила Марина. – Дом – мой, работа престижная – моя!»
«А пользоваться буду я», - ответил Игорь нахально.
От этого немудреного шантажа Марина почувствовала, как истерика с головой ее накрывает и топит остатки мужества. Она снова ощутила себя беззащитной, почувствовала, как ее жизнью пытаются бесцеремонно распоряжаться другие, кромсая и перекраивая ее так, как им вздумается. И помощи Марине неоткуда было ждать. Стоит ей только появиться дома, и они нападут на нее, опутают паутиной лжи, сплетен, грязных слухов, обидных гадких слов. Марина разрыдалась так горько, словно уже вес случилось, словно мать и Игорь уже торжествуют над ней победу. Ее пальцы тряслись, но она упорно продолжала сражаться, желая хотя бы в этой перепалке одержать вверх.
«Если так спелся с моей мамашей, - это слово она выбила с яростью, почти с ненавистью, психуя, - то вот на ней и женился бы!»
«Была б помоложе – женился бы, - все так же язвительно ответил Игорь. – Она хоть не такое полено, как ты».
На миг Марине показалось, что кто-то со всей силы ударил ее по голове, отчего она ослепла и оглохла. В голове мелкими лопнувшими стекляшечками дрожал страх.
