Тень моей любви - Смит Дебора (книги без сокращений .TXT) 📗
– Я знаю, что ты там, шлюха!
Терри в ужасе оцепенела.
От страха во мне возникло странное, ледяное спокойствие. Я встала между ней и дверью, зажав в руке пистолет.
– Позвони в полицию, – тихо сказала я. – По девять один один.
Дверь затрещала от ударов.
– Сказал, что найду тебя, дрянь скулящая. Открывай!
– Он войдет и схватит меня, – шептала за моей спиной Терри.
– Не войдет. Если что, я застрелю его. Дверь ходила ходуном.
– Позвони в полицию, – повторила я. Терри потянулась к телефону на тумбочке.
– Девять один один.
Выстрел оглушил меня. От двери полетели щепки, одна из них вонзилась мне в руку.
Терри схватила с кофейного столика ключи от джипа и побежала к пожарной лестнице. Я закричала, чтобы она остановилась. В образовавшуюся в двери дыру просунулся черный ствол пистолета.
Я представила себе, как обезумевшая от ужаса Терри врежется в кучу детей, играющих в баскетбол на автомобильной стоянке при свете уличных фонарей. Я бросилась за ней. За моей спиной затрещала и упала дверь. Бывший муж Терри ворвался в комнату.
Мне следовало застрелить его, убегать было нельзя, это было ужасной ошибкой.
Терри скорчилась на сиденье машины. Не отрываясь, она дикими глазами смотрела в заднее стекло на поток огней на старом шоссе. С обеих сторон дороги под светом уличных фонарей мелькали сосны, бросая белые тени на бетон. Было душно, в мое окно бил из придорожных кюветов тяжелый болотный запах.
Мой пистолет лежал между нами. Я бросила Терри на колени телефон.
– Звони в полицию, – без конца повторяла я. Это было бесполезно: вцепившись двумя руками в подлокотник, она не отрывала глаз от шедших за нами машин. Скорость была не меньше ста миль в час.
– Вот он, – взвизгнула Терри. Я увидела в зеркале старый седан, зигзагами мчавшийся за нами, почти не обращая внимания на другие машины. Бешено визжали тормоза, автомобили уворачивались, водители приходили в неистовство. Седан быстро приближался.
Перед нами, загораживая обе полосы, появилась пара бензовозов. Я пустила джип по средней полосе и проскочила. Мы неслись как сумасшедшие мимо магазинов по обочинам. На фоне темного неба высились небоскребы.
Седан вдруг выскочил откуда-то и пристроился прямо за нами. Я оглянулась и в ужасе отпрянула. Бывший муж Терри одной рукой держал руль, а другой наводил на меня пистолет. Я нажала на тормоз.
– О, боже, – простонала Терри. Полуоткрытое окно взорвалось тысячами посыпавшихся на меня осколков, и я инстинктивно загородилась рукой.
Хаос. Мир перевернулся. Я что-то кричала, пока все вокруг меня не рухнуло.
Тишина. Яркие огни. Руль джипа у моего горла. Я уставилась на наклонный металлический столб, который вонзился в джип, как соломинка для коктейля, радиатор машины шипел и дымился. Мы опрокинулись в кювет.
На заднем сиденье лежала Терри, ее тело было залито кровью.
– Прости, – прошептала я молодой женщине, которую только что обещала защитить. Боль охватывала меня, ширясь и поглощая сознание. Я сползла на пол, рассудок покидал меня, отказываясь постичь катастрофу.
Смерть. Добрые намерения, которые ни к чему не привели. Вернее, привели вот к этому. Неужели это проклятье моей жизни – добрые намерения. И что-то там еще о дороге в ад всплыло в моей памяти, прежде чем все утонуло во тьме.
– Кому сообщить о случившемся? – спрашивали меня в больнице. Я пребывала в абсолютной прострации, сквозь которую пытались пробиться окружавшие меня врачи, медсестры, репортер из моей газеты, который сумел прорваться аж в реанимацию и поспешно делал пометки в блокноте.
– Кому позвонить? – допытывались они. Женщина-хирург время от времени начинала уверять меня, что я не потеряю правую ногу.
Я была в полном оцепенении из-за уколов морфия и вообще не понимала – прилагается ли к отрывочным мыслям еще и тело. В голове мешались страх, смятение, неясное сознание потери, ужас.
– Ногу? – откликнулась я. – Что с Терри?
– Пожалуйста, постарайтесь понять, мисс Колфилд не выжила. Мне очень жаль.
Позже мне рассказали, что ее бывший муж, стоя у джипа, направил пистолет на меня, но, передумав, сунул дуло в рот и спустил курок.
Терри умерла в джипе, когда раздался выстрел. Виновата была только я. Какой опасной идиоткой я оказалась! Снова сражалась с ветряными мельницами.
– Кому позвонить? – терпеливо спрашивали меня. Кто я? Кем была?
– Мэлони, – сказала я.
– Семье, – кивнула хирург. – Кому именно? Моя душа была разобщена с моим телом, но не с моей семьей. Мама и папа. Мэрибет и Холт Мэлони.
Я назвала номер телефона.
– Скажите им, что со мной все в порядке. Не напугайте их.
Я проснулась, когда приехали мама и папа. Мой отец держал меня за руки, мама рыдала, прижавшись ко мне щекой. Я хотела быть со своей семьей, хотела отчаянно, не рассуждая. Впервые за двадцать лет.
Клер, пишу в самолете. Боюсь, что сойду с ума, если не поговорю с тобой, хотя бы мысленно. Два часа назад я узнал, что случилось с тобой, узнал от детектива, которого нанял во Флориде еще в прошлом году, когда ты начала серию своих статей о Терри Колфилд. “Опасно”, – подумал я. Шестое чувство. Ее бывший муж напомнил мне моего отца. Яне мог только читать и ничего не делать. Я испугался, черт побери.
Я не успел. Я должен был что-то сделать раньше. Все эти годы я был далеко – в силу ряда причин – какое они теперь имеют значение? Все не важно, кроме того, чтобы увидеть тебя и поверить, что с тобой будет все в порядке. Тогда решать будешь ты. Пока ты не окрепла, я не могу обрушить на тебя то, что знаю. Причиню боль слишком многим. Пусть с тобой будет все хорошо.
Пожалуйста, поправляйся. Пожалуйста, пожалуйста.
Глава 2
Как только я пришла в себя через два дня после операции, у меня тут же возникли странные ощущения.
– Порваны связки, порваны мышцы, – объяснял хирург бабушке Дотти, сидевшей рядом на кровати. – …Небольшой фрагмент бедра, повреждение мягких тканей… задет нерв… восстановится через полгода, но до полного выздоровления еще далеко. По крайней мере, год.
– Здесь кто-то был? – спросила я, когда врач ушел. Бабушка Дотти мало изменилась, только волосы стали белоснежными, а суставы поразил артрит. На коленях у нее лежал журнал “Уолл-стрит джорнэл”. Она аккуратно сложила его, наблюдая за мной.
– Я ночью была одна?
– Мы все были здесь, – мягко ответила она.
– Все время? Каждую минуту?
– Ну, не каждую, дорогая. Но мы караулили тебя, как ястребы. Половина родственников приехала во Флориду, чтобы по очереди дежурить у тебя.
– Никто не видел… ничего странного? Бабушка смотрела на меня через толстые стекла своих очков обескураженно и немного встревоженно. Я тоже была встревожена.
– Ты думаешь, что здесь происходило что-то не то? Был кто-то посторонний?
– Я…не знаю.
Вошли мама и папа с новыми букетами и корзинами фруктов в дополнение к тем, которые уже заполняли комнату.
– Ей показалось, что в палате был кто-то посторонний, – прошептала она маме и папе. – Я думаю, что она просто дремала, пока проходил наркоз.
Мама бросила на меня взгляд, поняла, что я наконец пришла в себя, и заплакала. Я тоже, но по другой причине.
Потому что мне показалось, что я разговаривала с Рони.
Когда я была моложе, я лелеяла надежду, что однажды подниму глаза и увижу Рони. Он подойдет ко мне, и в его взгляде будет нечто большее, чем просто узнавание. Он скажет: “Ты красивая. Я всегда знал, что ты будешь красивой”.
Или он ничего не скажет, но я все равно пойму, что ничто во мне не разочаровало его, что он забыл ту маленькую избитую девочку со спущенными до щиколоток джинсами на полу прицепа Большого Роана.
Но то, что привиделось мне той ночью в больнице, не могло быть ничем, кроме наркотического сна. Я то плакала в нем, то приходила в себя. Я не могла позже связно восстановить все, но отдельные фразы я помнила слово в слово.
