Тень моей любви - Смит Дебора (книги без сокращений .TXT) 📗
Но однажды, вскоре после этого, утром, перед холодным морозным рассветом, я очнулась от кошмарного сна. Я почувствовала, что Рони где-то мерзнет, что он может умереть, а я об этом даже не узнаю.
Я спустилась вниз, взяла в маминой рабочей комнате ножницы, вернулась в ванную и остригла волосы под корень. Потом выщипала пинцетом брови и даже подрезала ресницы. Это был мой траур.
Мама пришла звать меня к завтраку, взглянула на мой ежик, на оголившиеся глаза, села на пол и закрыла лицо руками. Через некоторое время к нам поднялся папа и нашел нас – ее, по-прежнему сидящую на полу, и меня – с глазами, полными муки. Он устало опустился рядом.
– Мы справимся. Мы будем продолжать поиски. Мы их найдем.
С тех пор прошло много лет.
ЧАСТЬ II
Февраль 1983
Дорогая Клер! Я пишу тебе письма, которые никогда не отправлю. Возможно, они вообще не нужны. Ты была такая маленькая и пребывала в таком отчаянии, когда я покинул ваш дом навсегда и не по своей воле. Но все проходит. Сейчас я должен кое о чем позаботиться во имя тебя, для себя и в силу других причин. Делай, что должен, и будь что будет. Ты дала мне веру. Я должен доказать, что лучше своего старика.
Я кое-что знаю о твоей жизни. Читаю все, что ты пишешь. Ты действительно умеешь обращаться со словами, тебя не зря награждают за это. Я это всегда знал, если ты помнишь. Если бы ты могла меня увидеть, ты бы подумала, что я пока еще выгляжу грубовато, просто вырос и возмужал. Как рассказать тебе обо всем? Не знаю. Как странно все повернулось. Что стало бы с тобой и твоими родителями, если бы они узнали всю правду.
Однажды я понял, что должен увидеть тебя. Помчался в Джорджию как сумасшедший, бросив все дела. Чуть не замерз насмерть, карауля тебя возле школы. Мне самому колледж не интересен. Черт побери, я и без него сумею заработать деньги. Но я много читаю, не сомневайся. Читаю, думаю, учусь, делаю деньги. Слушаю умных людей. Это твоя наука. Ты меня всегда понимала.
Я ждал тебя возле общежития. Просто чтобы увидеть. Ты прошла через двор. У тебя чудная походка. А волосы, мой бог! Я думал, что никогда уже не увижу этот неповторимый оттенок. Тебе очень идет новая прическа. Ты, видимо, куда-то торопилась. Ты так чудесно выглядела. Так расцвела. Тебе сейчас девятнадцать. Я даже в мечтах не мог себе представить, что ты так хороша.
Помнишь, как ты меня смешно назвала в том твоем первом рассказе. Дек Де Блэйн. Ты сказала тогда, что это романтично.
Я увидел тебя мимолетно, и мне захотелось схватить тебя, обнять, нет, я хочу сказать, удержать. Черт, в любом случае, ты это не прочтешь. Мне хотелось поцеловать тебя. Хотелось сделать для тебя все. Не могу даже высказать это, мы ведь уже не дети. Все уже по-другому.
Я хотел любить тебя. Забрать тебя с собой, любить, целовать твои волосы, слышать, как ты произносишь мое имя, видеть, как ты улыбаешься. Ты ведь по-прежнему особенная, ты всегда будешь такой. Я сумасшедший. Ты больше не знаешь меня. Может, и не узнаешь. Может, не захочешь узнать. Ты выросла. Я тоже.
Но я буду следить за тобой. И, если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, я буду знать. Я приеду. Обещаю. Если я когда-нибудь буду тебе нужен, я буду с тобой.
Роан.
Глава 1
1995
Все возвращается на круги своя, как было сказано до нас. Но круги эти слишком велики, и ты просто не замечаешь их, пока они вновь не приведут тебя к тому, с чего все начиналось, – к дому, к осколкам воспоминаний, к убежищу, которое, ты думал, никогда тебе больше не потребуется.
В мягкое мартовское утро, обычное для северной Флориды, я направлялась на ленч. Дело было в Джексонвилле. Я не спеша шла мимо здания “Геральд курьер”.
Номера утреннего выпуска газеты пока еще были сложены в груды коробок на обочине тротуара. Ведущая статья номера была, разумеется, о бейсболе, как-никак – новый сезон не за горами. Ниже крупными голубыми с золотом буквами было напечатано: “ТЕРРИ КОЛФИЛД – ОТ СТРАХА К НАДЕЖДЕ”.
История этой женщины, ее мужество и стойкость, приведшие в конце концов к победе, взволновали сердца жителей города и всей Флориды. “Терри Колфилд ждет блестящее будущее” – сообщалось в свежем очерке штатного корреспондента Клер Мэлони, чья серия статей, рассказывающих о борьбе молодой женщины из Джексонвилла за свою жизнь, получила широкий общественный резонанс и была отмечена призами. Протест против тирании в браке был услышан и поддержан.
Довольная, я пошла дальше. У Терри Колфилд было не так-то много шансов на то, чтобы ее заметили. В жизни ей не повезло. Сначала на ее долю достались издевательства растившего ее дяди. Потом на нее обрушились побои мужа. После развода разъяренный супруг преследовал несчастную и всячески ее запугивал. Двадцатидвухлетняя отчаявшаяся Терри была готова рассказывать о себе все.
Я познакомилась с ней, когда начала собирать материал для статьи о том, что программы помощи женщинам безнадежно устарели.
Я заявила редактору, что нашла подходящую героиню для серии очерков о тирании в семье. Его лицо озарила улыбка, шире, чем в рекламе виски.
– Ну что ж, покажем систему в действии.
– Система не работает, – возразила я. – Ее бывший муж вышел из тюрьмы и преследует ее. Он поджег ее машину. Она вынуждена скрываться в приюте для женщин. Он грозит убить ее, если она даст на него показания. Если мы напечатаем это, он от нее отстанет.
– Хмм. Ты уверена? А может, она бездельница, балующаяся наркотиками и имеющая кучу незаконных детей?
Я понимала его колебания. Мы не имели права на ошибки.
“Геральд курьер” неумолимо терял читателей. Это грозило неприятностями всем нам, тираж надо было поднимать.
Консультанты-психологи посоветовали печатать больше материалов о сложностях жизни крепких представителей среднего класса. Операция под кодовым названием “С каждым может случиться”. Подтекст – мы вам поможем. Вот так! Мой случай подходил сюда идеально, стало быть, надо бороться.
– Терри – славная девушка, прекрасная медсестра. Точнее, – сказала я с подобающим сарказмом, – была ею до тех пор, пока ее сумасшедший муж не устроил скандал у нее на работе. Теперь она безработная. Кстати, очаровательная деталь: прошлой весной она написала письмо губернатору с просьбой о помощи. Из приемной пришел ответ на бланке: “Благодарим вас за поддержку наших парков”.
– О черт! – скривился редактор и удалился на совещание.
Вернулся он весьма довольный.
– Ну, давай, действуй. Если она еще и миловидна, мы сделаем из нее символ.
Я написала шесть статей и сделала Терри Колфилд знаменитостью во всей северной Флориде. Вместе с ней мы появились в программе местного телевидения. У нас брали интервью на радио. За все это ей заплатили 2000 баксов, что оказалось весьма кстати. Мои статьи о ней перепечатывала общенациональная пресса. Тираж рос, редактор сиял.
Подогреваемый общественной симпатией к пострадавшей, судья влепил ее бывшему мужу суровый приговор по статье о поджоге. С тех пор он надежно сидел в тюрьме.
Город вокруг меня грохотал и пел, яркое флоридское солнце блестело на припаркованных машинах.
Я жила и работала во Флориде с тех пор, как закончила колледж. Семь лет. День езды на машине от Дандерри, немного больше часа самолетом, но я не была дома год с тех пор, как весной умер дедушка.
И все-таки это был год, когда мне стало казаться, что моя жизнь чего-то стоит. Брат бабушки Фен Делани говорил, что из меня будет толк, еще когда мне было тринадцать.
Мы ездили в Южную Каролину на свадьбу его внучки. Высокий, худой, похожий на страуса. Фен был республиканцем, поддерживал Рейгана. Он владел целой сетью бакалейных магазинов в Чарлстоне и верил в нумерологию.
Он позвал меня прогуляться. Мы сидели с ним на старом камне в парке у самой воды, наблюдая за лодочками и пеликанами.
