Ноктэ (ЛП) - Коул Кортни (полная версия книги .TXT) 📗

— Полагаю, они очень хорошо это скрывали, поскольку я была почти изгоем. Но всё нормально. Не беспокойся обо мне. Я уезжаю, помнишь? Мне никогда не придётся видеть их снова, как и моему брату.

Мой брат.

Я бросаю взгляд в сторону дровяного сарая и с удивлением обнаруживаю, что Финн ушёл. Внимательно осматриваю тропинку и пляж, но и там его не вижу. Может быть, он отправился в душ?

Я перевожу взгляд на Деэра.

— А как насчёт тебя? Были какие-нибудь серьёзные увлечения?

Безусловно, были.

Он пожимает плечами, преуменьшая любую роль, которую они, возможно, сыграли в его жизни.

— О, девушки были, — признаётся он.

Я приподнимаю бровь.

— Так ты игрок?

Деэр смеётся.

— Я взываю к пятой поправке[19].

Я пристально смотрю на него.

— Ты не американец. Не думаю, что наша Конституция применима к тебе.

Он снова смеётся.

— Какой твой любимый цвет? — спрашивает он вместо ответа.

— Viridem, — тут же отвечаю я. — Зелёный. Он означает жизнь. И мне это нравится.

Деэр кивает.

— Мне тоже нравится. А ещё мне нравится, что ты знаешь латынь.

От обоюдных уколов и словесных баталий я улыбаюсь.

— Финн знает латынь, — поправляю я Деэра. — Я всего лишь нахваталась несколько словечек от него.

— Почему он так любит латынь?

Я озираюсь по сторонам, снова проверяя тропу в поисках Финна, но его там нет.

— Он хочет стать врачом. Психологом, вообще-то. Латинский язык — основа медицинской терминологии, так что, думаю, он понимает, что ему нужно быстро стартануть.

— Умно, — кивает Деэр.

Я вынуждена согласиться.

— Финн восхитительный, — говорю я ему. — Серьёзно.

— А не говоришь ли ты это только потому, что вы близнецы? — дразнит Деэр.

Я отрицательно мотаю головой.

— Не-е-т. Он намного умнее меня.

— Сомневаюсь, — парирует он. — Ты и сама кажешься довольно восхитительной.

— Но недостаточно, чтобы держаться от тебя подальше, — не задумываясь отвечаю я.

Деэр резко вскидывает голову от удивления.

— Откуда такие мысли? — Он смотрит на меня круглыми глазами.

Если честно, я и сама не знаю.

— Полагаю, я просто разочарована твоим «подождём и увидим» суждением, — бормочу я.

Деэр склоняет голову.

— Терпение не входит в перечень твоих добродетелей?

Я качаю головой.

— К сожалению, нет.

— Но всё хорошее приходит к тем, кто ждёт, — подмечает Деэр.

— Я не кетчуп, — подкалываю я в ответ.

Он смотрит на меня в замешательстве.

— Это старый рекламный лозунг кетчупа.

Он качает головой.

— Американцы. Вы обожаете свои соусы.

Я слышу, как по гравию подъездной дорожки скрипят автомобильные покрышки, выглядываю из-за Деэра и вижу подъезжающий катафалк отца.

— Уф-ф. Сегодня похороны. Ты, возможно, пожелаешь уехать отсюда, если не хочешь оказаться окружён плачущими людьми.

Деэр выглядит равнодушным, делая глоток кофе.

— Хочешь провести для меня экскурсию по Астории? — небрежно спрашивает он, вставая и потягиваясь. Я снова отвлекаюсь на полоску гладкой кожи его живота, которая показывается, когда приподнимается его рубашка. Он ловит мой взгляд и улыбается. — Мой брюшной пресс тоже поедет, — заносчиво добавляет он.

Я закатываю глаза.

— Ты пытаешься меня подкупить?

Его тёмные глаза встречаются с моими.

— Я сделаю всё, что потребуется. Если хочешь, могу даже поехать без рубашки.

Моё сердце вряд ли сумеет это вынести.

Вдруг становится трудно глотать, и мне необходимо отвлечься. Мне нужно убраться подальше от предстоящих похорон.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Поехали. Но только если ты повезёшь. И в рубашке.

— Договорились, — говорит он ликующе.

Только именно я ликую спустя несколько минут, когда обхватываю руками его талию, и мы скользим вниз с горы. Моя грудь прижимается к его спине, и мы подходим друг другу подобно идеально сложенным кусочкам пазла.

Сначала я веду его в свою любимую кофейню, где мы усаживаемся снаружи и недолго потягиваем эспрессо. Мы сидим в тени, и дует очень прохладный утренний ветерок, поэтому, когда Деэр замечает мою дрожь, он кладёт руку на спинку моего стула, и я прижимаюсь к ней.

Мне хочется оставаться в этом положений весь остаток дня, или, возможно, даже вечность, но через двадцать минут Деэр поглядывает на меня.

— Что дальше, гид?

Я вздыхаю.

— А из тебя начальник — сущее наказание.

Но и в этот раз, сидя на мотоцикле и обхватив его руками, я едва ли могу назвать это наказанием.

— Я хочу увидеть школу, в которую ты ходила, — говорит Деэр, перекрикивая шум ветра. И я направляю его к школе Астории. Он останавливается перед зданием, и я сожалею лишь о том, что здесь нет никого из моих одноклассников, чтобы стать свидетелями, как Калла Прайс едет на мотоцикле позади Деэра ДюБри. Это стало бы моей победой, потому что он намного сексуальнее, чем любой из них мог только мечтать.

Но сейчас лето, так что здесь нет никого, кто бы мог нас увидеть.

Деэр отходит от мотоцикла и стягивает шлем, лёгкий ветерок развевает его тёмные волосы. Он до нелепости красив, когда оценивает школу, прикрыв ладонью глаза от солнца.

— Так это и есть легендарное место пыток?

Я киваю.

— К сожалению.

Деэр бросает на меня взгляд.

— Это всего лишь здание, Калла. Оно не может причинить тебе боли.

— Но люди внутри него — могут, — замечаю я, шрамы от их слов надолго отпечатались в моей памяти. — Слова могут ранить людей так же сильно, как и оружие.

Он кивает.

— Знаю. Но, становясь старше, начинаешь понимать, что люди в школе не имели для тебя абсолютно никакого значения. Они всего лишь глупые, ничего не понимающие дети. Ты пойдёшь дальше и будешь совершать великие дела, а они останутся здесь, в этом маленьком городке и так ничего и не сделают. А ты достигнешь многого.

Я таращусь на него.

— И откуда именно ты это знаешь?

Он пожимает плечами.

— Простая математика. Однажды я читал исследование, в котором говорилось, что больше половины населения никогда не переедет дальше двадцати километров от родного города. Здесь, полагаю, не так уж много блестящих возможностей. Так что твои одноклассники, которые останутся здесь, никогда не спасут мир или ещё что-нибудь.

— А я спасу? — Мой голос звучит резко.

Деэр не дрогнет.

— Ты изменишь чей-то мир. Я уверен в этом.

Низ моего живота наполняется теплом, поскольку я решаю, что он имеет в виду себя. Но затем моя кровь леденеет от осознания. Если я и изменю чей-то мир, то это будет мир Финна, и я сомневаюсь, что у меня останется время изменить и мир Деэра. Я недостаточно талантлива, чтобы изменить миры обоих.

И это удручает меня. Я оборачиваюсь и смотрю на выцветший красный кирпич здания школы, на двери, через которые боялась проходить каждое утро в течение четырёх лет.

Я вздрагиваю, когда эти двери распахиваются, и из них выходит директор.

Он тоже вздрагивает, увидев меня.

— Мисс Прайс, — быстро говорит он и пересекает дорожку в направлении меня. Я не привыкла видеть его в повседневной одежде, поэтому его шорты и футболка-поло сбивают меня с толку.

— Здравствуйте, мистер Пейн. — Я осознаю всю иронию его фамилии[20].

— Как поживаешь? — интересуется он, его тон тёплый и, в то же время, нервный. Я понимаю. Никто не знает, что сказать человеку, который недавно потерял близкого. Это всегда непростая ситуация. — В последнее время я часто о тебе думаю, Калла. Моя жена несколько раз спрашивала, знаю ли я, как у тебя дела.

— Я в порядке, — вру я. — Мы держимся.

— А твой отец? — спрашивает он.

— У него всё хорошо, спасибо, — говорю ему. — Я передам отцу, что вы о нём спрашивали.

— Ну, у нас небольшой город, Калла. Все были сильно потрясены, узнав о вашей потере. Если тебе что-нибудь понадобится для колледжа или для чего-нибудь ещё, то просто дай мне знать.