Венецианские каникулы (СИ) - Гарзийо Мария (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
— Мама всегда говорила, что ты уехал и больше нами не интересовался, – бормочу я.
— Вот скажи мне, Таня.… Если оглянуться сейчас назад. С высоты прожитых лет. Без эмоций. Кто больше виноват перед тобой: я, оступившийся однажды по глупости, или твоя мать, сознательно поставившая собственную гордыню выше интересов ребенка?
Он озвучил мой вопрос. Я молчу. Поблизости не оказывается подходящего ответа.
— Я даже не знал, что ты во Франции… Последний раз я звонил лет пять назад наверно. Она мне как всегда ничего не сказала. Бросила трубку, едва заслышав мой голос.
Вертлявый официант явно нетрадиционной ориентации интересуется, определились ли мы с выбором. Да. Я выбираю возможность вернуться назад и прожить эти двадцать лет с осознанием, что у меня полная счастливая семья. Что мне не надо копаться в себе в поисках червоточины, из-за которой родной отец с такой легкостью сбросил меня с воза своей жизни. Что не надо метать дротики в его фото, мстя за материнское горе. Такого нет в меню? Ну, тогда салат Цезарь.
— Расскажи мне о себе, – просит тем временем отец, заказав себе клаб-сэндвич, – Мне все-все интересно.
«Я хочу знать о тебе все» всплывает пузырьком на поверхности памяти. В последнее время меня все хотят. Прямо как пресловутую дубленку из комедии «Самая обаятельная и привлекательная».
Я рассказываю, отрывая и выкладывая на стол лепестки, но сохраняя нетронутой сердцевину. Усталые глаза отца периодически трогает слеза, которую он стоически проглатывает, запивая водой из графина.
Психологи говорят: любая теория представляет лишь отдельный аспект проявления многогранной реальности. Мама, скрыв от моего детского ума существование других граней, подала мне свою теорию как единственную возможную реальность. С годами она вросла в кожу и, в конце концов, сделалась для меня таковой. Сейчас разглядев с опозданием другую грань, я не в состоянии мгновенно перестроиться. В моем подсознании отец, пусть теперь и оправданный, остается чужим человеком. Официант приносит счет, зазывно подмигивая расположившемуся за соседним столиком парнишке в белой рубашке с узким галстуком. Отец мгновенно пресекает мою попытку расплатиться.
— Я так рад, что у тебя все хорошо, – улыбается он, – Что ты выходишь замуж. Я буду счастлив, если ты разрешишь мне отвести тебя к алтарю.
— Тебе на это не требуется разрешения. Это твой отцовский долг, – отправляю в ответ искреннюю улыбку я.
— Спасибо тебе.
Мы договариваемся отныне созваниваться и встречаться, и, обнявшись на прощание, расходимся в разные стороны. Я спускаюсь в метро. Меня гложет изнутри желание, придя домой, первым делом набрать мамин номер и сбросить на нее голову увесистый кирпич упреков. Как она могла? Как осмелилась решить за меня?! Как у нее язык поворачивался все это время лгать, разыгрывая из себя жертву? Но чем ближе, чередуя остановки, вагон подъезжает к станции Пасси, тем тише становится голос негодования. Моя мать – это бактерия, питающаяся тем, что обычно убивает все живое. Токсичные отходы негатива необходимы ей для жизнедеятельности. За неимением готового яда, она отравляет существующие съедобные продукты. Уход мужа в свое время обеспечил ей пищу на долгие годы. От такого лакомства она не пожелала отказаться ни за какие коврижки. Она и до сих пор с удовольствием смакует это давно остывшее блюдо, намалевав над головой ореол трагичности. К чему приведут мое запоздалое разоблачение? Моя родная бактерия только отхватит себе еще мясистый кусочек горечи с начинкой из дочерней неблагодарности.
Дома меня встречает закончивший работу раньше обычного Артур. Его гладкий лоб корежит длинная морщина.
— Тебе звонил этот лось, – недовольно пыхтит он, мазнув мою щуку поцелуем.
— Какой именно? – устало интересуюсь я, истощенная судьбоносной встречей.
— У тебя их много? – моментально петушится ревнивец.
— Да, нет. Ты единственный. Извини. Скажи толком, кто звонил.
— Фредерик, – выплевывает Артур.
— О, точно лось, – тру отяжелевшие виски я.
Меня реально все хотят. Вполне возможно, что вскоре перезвонят тот Жиль и гей из кафе. Куда укладывать эти штабеля, непонятно даже. Квартирка для них слишком мала.
— Таня, скажи мне сразу, если ты надумала к нему вернуться! – кипятится тем временем жених.
Его ревность кажется мне потешной.
— Артур, я сегодня с папой встречалась, – говорю я, проигнорировав этот выбрык.
— И как он? – утихает немного ураган.
— Старенький совсем, – неожиданно дрогнувшим голосом блею я и заливаюсь слезами.
Артур гладит меня по голове, мгновенно забыв все свои ревностные порывы. Пропитывая хлопок его рубашки соленой влагой, я вспоминаю свой недавний сон. Я ошиблась тогда. Это не мифический Алекс, а Артур баюкал меня тогда в объятиях, заслоняя широкой спиной от всех жизненных неурядиц. Теперь уж точно все будет хорошо. Я уверена.
Сентябрь в Париже начинается с привычного переполоха, того, что французы величают la rentrée. Это не только стайки ребятишек, обреченно тянущих на маленьких едва успевших расправиться за лето спинах тяжеленные портфели. Это еще и 700 новых книжек, новые фильмы, музыкальные диски, новые прически и свежий загар ведущих новостей на канале + и подготовка к октябрьским дефиле. Этот щедрый ворох новизны высыпается на не совсем еще очухавшегося от отдыха обывателя в виде компенсации за утерянные летние радости: море, солнце, песочные пляжи, освежающий мохито и блаженное безделье. Париж кипит жизнью, как потревоженный муравейник. Эта всеобщая активность вокруг меня побуждает сползти, наконец, с уютного дивана и отправиться на поиски достойных работы и жилья. Артур, будучи наполовину русским, не навязывает мне деловой костюм бизнес леди, но на меня саму бессмысленное прозябание начинает нагонять тоску. Походы на всевозможные интервью и посещения агентств по недвижимости вносит некоторое подобие динамики в мой досуг. Визит к родителям Артура, который должен был состояться сразу после помолвки, отложился в связи со срочной деловой поездки пожилого герцога. Я, честно говоря, не особенно спешу познакомиться с красивой семейкой (во французском языке отца и мать мужа называют beau pére и belle mére, что дословно переводится как «красивый папа» и «красивая мама»). Мало ли как эти аристократы воспримут бесприданницу. К тому же времени до свадьбы навалом. Это значимое событие мы назначили на следующее лето. Таким образом, у нас есть в запасе целый год, чтобы либо как следует подготовиться, либо передумать. С собственным заново обретенным родителем я встречаюсь каждую пятницу, пытаясь воссоздать по косточкам давно умершую любовь. Мама на предстоящее бракосочетание дочери отреагировала на удивление спокойно. Ни стонов, ни обмороков, ни микро-инсульта. Мне кажется, что она каким-то невероятным материнским чутьем пронюхала о моем воссоединении с отцом и испугалась обвинений в свой адрес. Она попросила только привезти жениха познакомиться, что я ей торжественно пообещала. Наше с Артуром сосуществование тем временем, преодолев запруды и подводные камни притирки, вошло в мирное размеренное русло. Иногда, в мои сны вероломно врывается Алекс. Он сжимает мое мгновенно отзывающееся трепетом тело своими сильными требовательными руками, и я содрогаюсь от накатившего возбуждения. Наутро после таких подсознательных выбросов страсти, мне всегда бывает стыдно перед Артуром, как будто это соитие произошло наяву, оставив на моем теле клеймо измены.
В конце сентября мне удается напасть на след перспективной работы. Перспективность этой должности ограничивается тем, что она, в отличие от предыдущих, может реально мне достаться. Фирме, торгующей овощами и фруктами, требуется сотрудник со знанием русского. В объявлении указано: с особым лексическим уклоном на фрукты с косточками. Не знаю в чем принципиальная разница между костлявыми и не костлявыми плодами, но мой лексикон включает в себя названия и тех, и других. Однако, тощая уподобившаяся продаваемому товару, хозяйка этой шарашкиной конторы, промурыжив меня целую неделю, выносит неутешительный вердикт – фрукты с косточками слишком хороши для меня. «Попробуйте себя в овощной сфере» советует она мне напоследок. Непременно. Только освою в совершенстве огуречный и помидорный. Артур встречает бывшую путану, которой не доверили абрикосы и виноград радостной на его взгляд новостью.
