Просто не забывай дышать (ЛП) - Шиэн-Майлса Чарльза (книги онлайн .txt) 📗
Я никогда не буду стоить всего этого дерьма после этого. Она не заслуживает такого. Я не нужен в ее жизни, тянущий ее вниз, губящий все.
Рэй, я люблю Алекс, ты даже представить не можешь насколько. И потому что я люблю ее, я дам ей двигаться дальше. Что-то еще может навредить ей. И я убью себя, даже если пострадает один волос на ее голове. И это не пустая угроза.
Так что теперь никаких чертовых разговоров об Алекс, ясно? Тема закрыта.
Дилан.
1АПРЕЛЯ,2012
КОМУ:< [email protected]>
ОТ: < [email protected]>
Чувак,
Твое письмо заставило меня рыдать как чертову девчонку.
Хорошо. Я не буду снова обсуждать Алекс. Но тебе лучше пообещать мне, что ты поправишься. Слышишь меня? Поправляйся. Возьми себя в руки. Делай что угодно, чтобы усвоить: а) ты хороший парень; б) ты заслуживаешь лучше того дерьма, про которое пишешь; в) ты ни хрена НЕ несешь ответственность за смерть Робертса.
Парень, воспользуйся помощью.
Чертова армия,
Рей.
Боже. Я скучаю по нему. Я люблю его. Но я не знаю, как помочь ему. Я не знаю, как кто-либо может. Пока он сам не поможет себе. И что насчет отца, я не поняла. У меня с ним будет серьезный разговор, когда я приеду на каникулы.
Я немного погуглила: «КАК ПОМОЧЬ ДРУГУ С ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство)». И это не особо помогло, если честно. Все в общем, бесполезный хлам. Не принимайте на свой счет. Обозначьте личные границы. Да, правильно. Не судите. Любите их.
Люблю их.
Боже. Я не могла прекратить любить его. Но и помочь ему тоже не могла.
Солнце садилось, что обозначало, возможно, один из самых длинных и грустных дней моей жизни. Я встала, отложила подальше телефон, подняла мою розу и пошла обратно к себе в комнату.
Как ты можешь быть таким беспечным в этом
(Дилан)
Когда на следующее утро звонит будильник, я как обычно встаю. На самом деле, я не знаю, что еще делать. Продолжать в том же духе. Ходить на занятия. Ходить в суд. Какая разница.
Темно, тихо и очень холодно. Ледяной ветер дует с реки Гудзон, поворачивая зелень перед библиотекой к аэродинамической трубе. Я надеюсь, что в ближайшее время не выпадет снег. Я в своем армейском свитере, с натянутым капюшоном, приступаю к растяжке.
Я довольно умело делаю отжимания только на левой руке, но надеюсь, что правая в ближайшее время придет в норму. Нужно скоро повидаться с врачом по этому поводу. Я пропустил встречу в понедельник в Академии Ветеранов из-за тюрьмы, но я пойду туда в среду. Возможно, они наложат мне другую повязку.
Я отжимался, когда услышал шаги. Я продолжал делать то, что делал, но поднял глаза.
Это Алекс. В спортивном костюме и кроссовках, начинает делать растяжку. Так же, как в обычное нормальное утро.
Черт возьми.
Я продолжал делать отжимания, пока не дошел до ста, затем перевернулся и стал растягивать ноги.
Она не говорит ни слова.
Я не говорю ни слова.
Я не знаю, о чем она думает. О том, что я изменю свое решение? Она не понимает. Не то чтобы я не хочу ее. Господи, я хочу ее больше всего на свете. За исключением позволить ей иметь достойную жизнь. Со мной на это нет шансов.
Наконец, я встаю, готовый бежать. Я говорю:
– Мне не нужен больше наблюдатель.
Она смотри мне в глаза и говорит:
– Я здесь не для тебя. Я здесь для себя.
Я качаю головой и начинаю бежать. Она начинает вместе со мной в своем темпе, пробегая в ногу со мной. Я стискиваю зубы. Почему она все усложняет? Почему не может просто признать, что все кончено? У нее может быть прекрасная жизнь.
К тому времени, как я добираюсь до 101-ой улицы, я бегу быстрее, набирая темп. Она остается рядом, когда я сворачиваю с 101-ой и бегу к Центральному парку. Движение только началось, чтобы такси с пассажирами добрались от Коннектикута до «бог знает куда». Кто, черт возьми, поедет в Нью-Йорк? Сумасшедший. Я останавливаюсь на красном свете по диагонали от парка, и бегу на месте, пока не загорается зеленый.
Даже если я покажусь скучным, я все равно начинаю говорить.
– Мне было шесть, когда он впервые пришел пьяный и ударил ее. Я не знал, почему… думаю, он потерял работу или что-то еще. Они оба пили, и это, вероятно, привело к его увольнению. Но я помню, как сидел там. Примерно через неделю после первого раза все началось. Мы делали пирожные на кухне маленькой дерьмовой квартиры в Чэмбли, штат Джорджия, США, недалеко от Атланты.
Дыши. Я прерываю свой монолог, на случай если она не слушает.
– В общем. У них были фотографии, где они вдвоем. Счастливые и прочее. Они ходили в одну школу, веришь или нет. Встречались, затем поженились. В любом случае, в тот день он пришел домой, и он был зол. Я чувствовал это и был тих. Но я хотел показать, что мы сделали. Поэтому я взял большую ложку и окунул ее в карамель для пирожных и принес ее в гостиную, что-то крича. Не помню что. «Пап, посмотри, что мы сделали?» Или что-то вроде того. И эта чертова карамель... ее было слишком много на ложке, и часть упала на ковер...
Мы почти пробегаем половину пути до Центрального парка и, хотя не совсем в полную силу, мы бежим довольно быстро. Я поднимаю взгляд и вижу ее ярко-красное лицо. Ну, я не просил ее приходить.
– Во всяком случае, – продолжаю я медленнее, делая длинные паузы, чтобы дышать между предложениями. – Мой отец… он встал и начал кричать. О том, что я испортил ковер, и мы должны будем заплатить за него. И затем пришла она, чтобы защитить меня. Все так запуталось у меня в голове, но следующее, что я знал, он ударил ее в челюсть. Она упала. А я держался за маму и кричал на него, говорил оставить ее в покое.
Я гримасничаю, понимая, что слезы текут по моему лицу. Я быстро вытираю их.
– Дело в том... что любящие друг друга люди не всегда следуют этим путем. Иногда они причиняют друг другу боль.
Она фыркает, затем говорит.
– Да, я знаю кое-что об этом.
Черт.
Я ускоряю темп. Я бегу изо всех сил, так быстро, как могу, но она все еще бежит рядом. Я делаю левый поворот вокруг южной части парка с Алекс, бегущей рядом со мной, и стаей птиц, улетающих в небо, когда мы бежим через них.
Это привычный для меня маршрут, но я никогда еще не бежал в таком темпе. Я выдыхаю и вдыхаю снова воздух, и легкие по-настоящему горят. После следующего поворота, я спотыкаюсь, обратно становлюсь на ноги и продолжаю бежать, теперь на север вдоль восточной стороны до Пятой Авеню.
Когда в поле зрения появляется водохранилище, я знаю, что дальше ничего не собираюсь делать. Я перехожу на бег, выпуская большие вдохи, моя грудь дрожит, ноги ощущаются резиновыми.
Алекс замедляет шаг, бегая на месте рядом со мной.
– Слишком? – спрашивает она.
Я качаю головой, внезапно рассердившись. Она знает, что я к ней чувствую. Она словно мучает меня. Оставаясь в поле зрения, зная, что я принял решение защищать ее.
– Что ты хочешь от меня, Алекс? – кричу я.
Она прекращает бежать, просто идя вместе со мной. Ее лицо достаточно серьезное, поэтому я ошеломлен тем, что она говорит.
– Я хочу, чтобы ты научил меня рукопашному бою. Самообороне.
– Что? – спрашиваю я недоверчивым голосом.
– Я серьезно. Я столкнулась с двумя попытками изнасилования за полтора года в колледже. В следующий раз, когда кто-то ко мне прикоснется, он пожалеет об этом.
Я в изумлении качаю головой.
– Ты серьезно?
Она кивает.
– Да. И похоже, что, в конечном итоге, мне надо будет с кем-то опять встречаться... моя история с этим не ахти.
Я вздрагиваю, чувствуя колющую боль. Я отвожу взгляд. Мысль о ней, встречающейся с кем-то еще, кем-то другим, заставляет меня хотеть выть.
– Ради Бога. Дилан. Не выгляди таким расстроенным.
