Сделать все возможное (ЛП) - Грей Р. С. (библиотека электронных книг .txt) 📗
Он отступает и машет рукой зайти, как будто это не самая безумная идея.
— Я собирался в спортзал.
— Разве ты не хочешь узнать, почему я здесь?
— Я знаю, почему ты здесь. Этот мотель отвратителен. Я слышал, что до осуждения этого места остались недели.
— Звучит вполне правдоподобно. Теперь я знаю, почему он называется «Одинокая звезда» ‒ это его рейтинг на Yelp.
Его лофт массивный, с открытыми балками на потолке и оригинальными стенами. Он имеет открытую планировку, поэтому гостиная и кухня занимают одно большое пространство. Свет от заходящего солнца струится через промышленные окна, занимающие всю заднюю стену лофта. Это мило, и это ставит меня в тупик.
Я все еще осматриваю его дом, когда он забирает сумку из моей руки и ставит её рядом с кухонным островом. Затем он продолжает наполнять бутылку водой.
Я остаюсь там, где нахожусь, на его коврике.
— Эй, Лукас, ты слышал о перемирии в канун Рождества, во время первой мировой войны?
— Когда солдаты с обеих сторон вылезали из окопов, пили, пели рождественские песни и вместе играли в футбол?
Я киваю.
— Вот что это. Как только я вернусь домой, война продолжиться.
Он смеется, подходит и хватает маленькую спортивную сумку, висящую у двери.
— Сейчас не канун Рождества.
— Я просто говорю, не слишком уютно устраивайся за пределами окопа.
— Ага. Что ты будешь делать, пока меня не будет?
— Наверное, постою здесь и подумаю, какие совершённые мной ошибки привели меня к этому.
Похоже, он собирается наклониться и поцеловать меня в щеку, но не делает этого.
— Ну, если ты когда-нибудь сойдёшь с этого коврика, то чувствуй себя как дома.
Ха.
Как дома.
Быть, как дома, в лофте Лукаса Тэтчера, какая нелепая идея. И дело не в том, что я не хочу здесь находиться. В течение многих лет я мечтала ступить на территорию, которая ему принадлежала, но эти мечты обычно включали в себя наличие лыжной маски и средства для удаления волос. Он уходит в спортзал, а я остаюсь здесь, на его территории, без присмотра и свободно могу делать всё, что захочу. На кухонном столе лежит его почта. Я могу покопаться в ней и выбросить квитанции на оплату счетов, тем самым ухудшить его кредитную историю. На кофейном столике лежит книга. Я могу переместить закладку на несколько страниц или написать спойлеры на полях. Его ноутбук. Видеорегистратор. Всё это легко можно использовать, чтобы навредить ему, но вместо этого, я продолжаю стоять прямо на этом коврике в прихожей, пока он не возвращается из спортзала.
Когда он заходит, дверь бьет меня по затылку.
— О, чёрт. Дэйзи, прости.
— Да. Нет проблем. Нет, все нормально. Нет, спасибо, я не голодна.
Он бросает пакетик замороженного горошка обратно в морозилку, когда я от него отказываюсь.
— Я пошутил на счёт того, что бы ты оставалась на коврике.
— Ты только что ушел.
— Это было сорок минут назад.
— Да? Ну, я уже собиралась сойти с него. Просто еще не решила, куда хочу пойти.
Он подходит и берет меня за плечи, физически заставляя сойти с коврика. Я ожидаю, что вместо пола, будет лава.
— Пахнет тобой, — объявляю я, — но ты только что въехал. Ты просто опрыскиваешь все помещение, когда душишься туалетной водой или типа того?
— Я ничего не чувствую.
— Ты и не должен.
Он смеётся и поворачивается ко мне.
— Я собираюсь приготовить ужин. Хочешь посидеть у барной стойки или на диване?
Ему приходиться спрашивать, потому что, если он отпустит меня, я останусь стоять здесь, в прихожей. Застывшая.
— На диване, наверное.
Он ведет меня туда и сажает прямо посередине.
— Я думала о том, чтобы вытащить батарейки из детекторов дыма, — признаюсь я, глядя на него, когда он подпирает подушку за моей спиной.
Он как мой опекун: опекун, который пахнет так, будто только что закончил тренироваться. Я должна ненавидеть это, но не ненавижу.
Он смеётся себе под нос.
— Меньшего я и не ожидал.
Он начинает выпрямляться, но я хватаю его за футболку и даю жизнь навязчивой мысли.
— Давай подурачимся?
Я крепко держу его, наклоняя над собой, и приглашаю в мое пространство.
Он улыбается.
— Я собираюсь приготовить ужин.
— Ужин может подождать. А я не могу.
Он не отстраняется.
— Разве ты никогда не слышала, что предвкушение ‒ это лучшая часть удовольствия?
— Это глупо.
— Бьюсь об заклад, ты была ребенком, который ест по одной запечённой зефирке вместо того, чтобы подождать двух.
— Может быть, — говорю я, отпуская его футболку. — Но мы же взрослые люди. Мы можем съесть всю упаковку, если захотим.
Он оставляет меня, чтобы вернуться на кухню и начать готовить.
Он готовит цыпленка?! Кто вообще может есть птицу в такой момент?
— Дэйзи, ты начинаешь меня пугать.
Наверное, это потому что, я уставилась в одну точку, сидя на диване с прямой спиной и руками, лежащими на коленках. Но теперь, сознательно, я откидываюсь назад и скрещиваю ноги. Всё. Теперь я выгляжу, как нормальный гость.
— Итак, я знаю, что зефир был метафорой для секса, но у тебя действительно он есть?
— Расскажи мне, как прошел твой день, — говорит он, игнорируя мой вопрос.
— Нормально. Я ходила на работу. Я ведь врач, ты же знаешь?
— Нет, — подыгрывает он мне. — И какого это?
— Я работаю с одним парнем. Его трудно полюбить. Все в клинике так думают.
— Да?
— Он просто хуже всех.
— И как ты справляешься?
Я поворачиваюсь, и мы встречаемся взглядами, поверх кухонного островка. Он занят обжаркой, а я занята представлением того, каково бы было, если бы он наклонил меня над этим столом и задрал платье.
— Я просто использую его для секса, обычно это его затыкает.
— Ты хочешь зеленую фасоль или спаржу?
— Что готовится быстрее?
— Фасоль.
— Тогда это то, чего я хочу.
Через несколько минут ужин готов. Это рекордное время, поэтому меня удивляет, что, когда я режу свою курицу, она розовая в центре.
— Лукас, — говорю я, поворачивая тарелку, чтобы показать ему. — Она не до конца прожарена.
Он поднимает голову, наполовину ошеломленный.
— Наверное, я немного торопился.
Я прячу свою улыбку, когда он встает, чтобы забрать у меня тарелку и вместе со своей поставить на кухонный стол. Он подпирает его руками и качает головой. В течение нескольких секунд он не двигается, пока я не прерываю его.
— Ну, ужин был замечательным, — поддразниваю я.
Мои глаза загораются, когда он встает и начинает стягивать футболку.
— Но теперь, думаю, пришло время для десерта? Да. Я думала о том же самом.
— Не так быстро. Мне все еще нужно принять душ.
— Почему? Потому что ты только что занимался? Потому что ты все еще немного горячий и потный, и от тебя до сих пор исходит мужской, мускусный запах?
Ничего он не знает. Он, как Джон Сноу.
— Лукас, — говорю я, делая глубокий вдох и обходя кухонный островок. — Я вежливо попросила тебя заняться со мной сексом. Теперь думаю, будет справедливо, если ты выполнишь эту просьбу.
Он ухмыляется.
— Повернись.
Я делаю так, как он говорит, и чувствую, как его теплые руки обхватывают мою шею. Он дразнит меня нежным поцелуем под волосами. Мне кажется, что он собирается расстегнуть мое платье и устроить вечеринку, но потом он говорит:
— На самом деле, мне нравится заставлять тебя ждать. Давай сначала поужинаем.
Затем его руки ускользают.
Я раздраженно смеюсь и поворачиваюсь к нему лицом.
— Лукас, перестань! Ты вдруг стал неким джентльменом? Хочешь пригласить меня на свидание?
— Конечно. Называй это как хочешь.
У меня возникает мысль: снять платье и разрешить эту проблему, но даже у меня есть свой предел.
— Хорошо. К счастью для тебя, свидание обойдётся дёшево. Просто закажи пиццу. А я тем временем пойду приму душ.
Полчаса спустя мы сидим на диване, у меня мокрые волосы, и на мне надета пижама. Это самая скромная вещь для дома, которую упаковала моя мама, и всё равно она недостаточно скромна. Короткие шорты и майка, которая едва прикрывает грудь. Лукас тоже принял душ и переоделся, и теперь на нем надеты только фланелевые штаны. Шоу, которое мы смотрим, скучное, это какое-то кулинарное соревнование на PBS. Но никто из нас не делает шаг, чтобы переключить канал. Я быстро оглядываюсь на Лукаса, и вижу, как его взгляд устремлен на меня и обжигает мою кожу. Я думала, мой наряд понравится ему, но какое это теперь имеет значение? Кажется, момент упущен, потому что все, что он делал сегодня вечером, говорит только об одном: сегодня мы сексом не займёмся.