Мальвина (СИ) - Субботина Айя (мир книг txt) 📗
Видели когда-нибудь мокрую кошку, которая ну очень долго, по-хорошему глядя вам в глаза, давала понять, что совать ее под воду — не лучшая идея в вашей жизни? А видели, как она смотрит после того, как вы ее все же выкупали? Вот этот взгляд — сегодняшнее Машино лицо. И меня, взрослого мужика, не очень тянет совать пальцы в эту мясорубку, потому что отхватит — и не заметит. Поэтому я просто как бы невзначай кладу ей на колени букет разноцветных гербер, и изучаю ее лицо в отражении в боковом стекле. Маша возится на сиденье, перебирает пальцами лепестки и с хомячьим видом бубнит:
— Сидеть было немного больно.
Я растекаюсь в улыбке и все-таки придвигаюсь ближе, заглядывая в ее грозовое лицо.
— Это значит: «Я думала о тебе весь день, дорогой?»
— Какая поразительная самоуверенность, — пытается сохранить лицо Мальвина.
Но у меня есть еще одна уловка. Почти наверняка рикошет от нее ударит по мне по самое «небалуйся», но я просто не могу сдержаться. Достаю телефон и с видом фокусника, который держит кроличьи уши, но достает из шляпы не кролика, а бегемота, показываю ей украденное фото. То самое, где она пачкает мое плечо.
— Что это… — не сразу понимает Маша, а потом начинает звереть. — Ты больной придурок!
— Не смог удержаться, — пытаюсь спрятать голову от ее ударов, скорее просто для дела, чем с желанием сделать больно. — Зато теперь ты не скажешь, что я сочиняю.
Со стороны может показаться, что я веду себя как идиот, но давайте я кое-что проясню. Всю свою сознательную жизнь, сколько себя помню, буквально с первых соплей, я в нашей паре близнецов был «спокойным и серьезным». Кстати, у меня даже есть своя собственная теория о том, что природа не просто так делает их противоположными в характерах. Чтобы, блин, отсвечивали. Все сумасшедшие выходки всегда делала Рэм, а я был столпом и чудил потихоньку, в том самом тихом омуте, где не только черти, но и Змей Горыныч. Меня никогда не штормило, потому что логика родилась впереди меня. Так было до Маши: спокойно, тихо, как в бункере, который выстоит даже если случится Апокалипсис. Но Машка — совсем не Апокалипсис. Это ядерная бомба, сброшенная жизнью прямо мне на голову, с припиской: «Осторожно! Срочная доставка!» Что бы она не расшатала в моей жизни классического холостяка — назад это уже не вернуть.
Вот и дурею на всю катушку, потому что… Ну где еще вы найдете голубоглазое чудо, которое сначала выносит вам мозг сумасшедшим оргазмом, а потом тихо-мирно пускает на вас слюни?
Мы едем домой — и Маша целый вечер возится то с лисами, то с Ени, то сидит на телефоне и обсуждает завтрашний утренник. Нет, правда, я чувствую себя незаслуженно обиженным, потому что у нее хватает внимания на всех, кроме меня. И меня посещает вполне серьезная мысль зажать ее в каком-то углу и напомнить, что у нас вчера была первая брачная ночь и было бы очень неплохо и дальше двигаться в том же направлении. И я добираюсь до отметки «без тормозов», но к тому времени моя соня уже спит без задних ног: посреди кровати, в обниму с сытыми фенеками, и стоит мне попытаться убрать лисов с кровати, как Изюм топорщит уши и начинает воинственно рычать. Дожил, приходится отвоевывать собственную жену у наглых рыжих морд.
Утром я отвожу ее на работу и интересуюсь, в котором часу утренник. Маша отвечает на автомате, потому что с того момента, как проснулась, все время грызет ноготь большого пальца и выглядит супер-сосредоточенной. А потом вдруг вскидывается и начинает махать руками.
— Даже не смей! — пищит она, когда я вопросительно поднимаю брови. — Тебе там делать нечего, это закрытое мероприятие, только для родителей.
— Я прикинусь твоим дедушкой, — со спокойствием удава озвучиваю свой выход из положения, но Мальвину моя попытка пошутить вообще не впечатляет. Ладно, кажется, самое время спросить, что происходит. — Машка, в чем дело?
Она затравленно водит глазами, а потом очень тихо и обреченно выдает:
— Мы не предохранялись.
— Эммм… Я ничем не болен, но могу организовать справку. — Хотя, если дело в этом, то после всех моих стараний такое черное недоверие больно бьет по самолюбию.
— Я не об этом совсем! — вспыхивает она, а потом обреченно качает головой и буквально сбегает.
Женщины, вот как их понять? Вроде все хорошо было, а теперь она заволновалась о предохранении. Можно подумать, я мальчик на один раз, а не законный муж.
Угадайте, на ком я срываю раздражение? Правильно, на олухе Никитушке. Приезжаю в офис — а эта амеба уже там, и — смешно сказать! — весь такой накрашенный, что хоть соскребай марафет под девизом: «Штукатурка портит кожу!» В смысле, это недоразумение не придумало ничего лучше, чем замазать мой «привет» каким-то женскими средствами. И весь офис, все мои змеюшки, скорпионихи и сороки уже вовсю обсосали «странную ориентацию» нового стажера. Еще и я масла в огонь подливаю: ставлю его в помощь на самую женскую работу — копировать документы и бегать за капсулами для кофемашины.
— Владислав Александрович, пришли документы, — говорит Люба, ловя меня буквально в дверях. — Контракты. Сбросили «наши партнеры».
— Перекинь мне в личку, — бросаю на ходу.
«Наши партнеры» — это куча маленьких и средних компаний, которыми я владею через хитросплетения подставных лиц. Ну а что? Это бизнес, тут хорошо и честно только у тех, кто Пиноккио, а все остальные крутятся, как могут. Не во всех сделках нужно светить свое реальное имя, а особенно если собираешься выкупить у одного старого крыса его так и не начавшееся строительство.
В садик я успеваю как раз вовремя. Пристраиваюсь в «хвосте» родителей, делаю морду кирпичом и потихоньку захожу в небольшой зал. Здесь все оформлено в сказочных декорациях: картонные дубы, пеньки, кустики из гофрированной бумаги. Становлюсь чуть в стороне, налегая плечом на выступ стены, и прячу букет за спину. На этот раз просто красные розы в количестве «понятия не имею сколько, но много». Уверен, моя Баба Яга оценит.
Пухлая тетенька садиться за пианино, берет первые аккорды — и мелкоту заводят в зал. Тот мелкий паршивец, который хотел отогнать меня от законной супруги, сразу же фиксирует на мне взгляд. Добавьте к этому костюм медведя и поймете, почему я не в первых рядах. Кто знает, что в головах этих мелких головорезов.
— Влад? — слышу за спиной мужской шепот. — Тебя сюда каким сквозняком вдуло?
Поворачиваюсь — и расплываюсь в улыбке. Дарский, и как всегда с пластырем на носу.
— Марк, чертяка!
Мы обнимаемся, похлопывая друг друга по плечам, и от этого дружеского жеста у меня натурально трещат все кости, потому что Марк не лишь бы кто, а боксер-тяжеловес, и не просто боксер — а чемпион. Вчера, когда Маша меня так откровенно динамила, как раз смотрел его чемпионский бой. Красиво, но быстро, нокаутом с прямого в голову.
— Ты тут что потерял? — спрашивает он, одновременно маша рукой мальчишке в костюме тролля. Или что это за странное существо?
— Жену, — улыбаюсь я, чувствую себя мальчишкой, который собирается похвастать новеньким игрушечным танчиком на дистанционном управлении.
И словно по спецзаказу, под зловещий аккомпанемент пианино, в зал, оседлав метлу, влетает моя Баба Яга. Бутафорский нос, бородавка на щеке, бабушкин платок на голове и драная юбка — в общем, классика жанра.
Машка зловеще хихикает, произносит реплику, кажется, обещая кого-то поджарить и съесть — и в это время все мелкие человечки, как по команде, срываются со стульчиков и с криками «Мария Игоревна!» облепливают ее пищащей от восторга многорукой гусеницей.
— Моя Маша, — гордо заявляю я, и Марк понимающе кивает.
И да, блин, растекаюсь в счастливую лужу, потому что, клянусь, вы в жизни не видели такой очаровательной Бабки Ежки.
Мальвина, довольная, краснеет даже через грим. Пытается наиграно шипеть на малышню, кряхтит и даже пугает их страшными рожами, но детвора только отчаяннее верещит и лезет обниматься. Мы с Дарским пересматриваемся — и он ведет бровями.
