Пленение (ЛП) - Группа Books 25 (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Мартин, извини за то, что я сказала. Я вижу, что ты злишься на меня, я сделала тебе больно, и мне жаль. Но я не хочу потерять тебя окончательно. Не снова.
Злость в его взгляде утихла, но не исчезла полностью. Он кивнул, проскрежетав челюстью, и отвел глаза.
Он воспользовался моей хваткой на его руке и потянул меня вперед, но я сопротивлялась, чувствуя, как саднило кожу. Я не доверяла ему и, конечно же, не доверяла себе, чтобы противостоять ему.
Его взгляд снова поднялся ко мне, когда он почувствовал мое сопротивление. Он вглядывался в мое лицо, вероятно увидев мое смущение, боль и опасения, потому что его глаза сразу же наполнились чем-то, что выглядело похожим на прилив сожаления.
— Извини, Кэйтлин. Я... Боже, я такой придурок. Извини. — Сказав это, Мартин поднял руку, больше не удерживая меня, и смахнул большим пальцем две упавшие слезинки с моей щеки, его ладонь двинулась обратно по моей челюсти, бережно держа мое лицо.
— Иди сюда. — Он сглотнул, и я увидела, с каким усилием он это сделал. Он снова потянул меня за руку, и в этот раз я позволила ему прижать себя к его груди. Он переместил нас обоих на диване, пока мы не легли горизонтально, я полулежала на нем, уютно устроившись между его телом и диваном.
Я была так растеряна.
— Извини, — сказал он снова. — Извини меня.
Я всхлипнула.
— И ты меня. Я тоже извиняюсь. Я не хотела сделать тебе больно.
Его рука сжала меня.
— Ты прощена, и очевидно ты была права: я все ещё придурок.
Что-то в том, как он сказал "я всё ещё придурок", заставило меня чуть-чуть рассмеяться, но неопределенность и томительная боль в моей груди мешали мне расслабиться, когда я растянулась возле него. Его предложение использовать тела друг друга ощущалось как оскорбление, словно надругательство над священностью того, чем мы были связаны, по крайней мере, с моей стороны, и предполагаемой дружбой и доверием, которое мы построили.
И до сих пор...
Я почувствовала, как он нежно гладил мои волосы, другой рукой удерживая мою, играя с ней. Он поднял мои пальцы к своим губам и легонько касался их, лаская поцелуями кончики и костяшки пальцев. В конце концов я заставила себя расслабиться, смятение превратилось в грусть и наконец в изнеможение.
Моя щека уперлась в его грудь там, где билось его сердце, и я слушала его медленное, а потом равномерное биение, убаюкивающее меня.
Глава 10: Химическое равновесие
Я проснулась в своей постели с Мартином в качестве матраса.
Что означало, мы были в моей постели и я растянулась поверх Мартина. Я нахмурилась, исследуя свою память, чтобы подготовить себя полностью, если у нас был безумный секс, а я отрубилась во время этого. Но потом я вспомнила все из поздней ночи/раннего утра и вздохнула — одновременно сильно разочарованная и спокойная от облегчения. Он, должно быть, отнес меня в мою комнату и решил остаться со мной, ожидая моего пробуждения, а я была такой истощенной, что не проснулась.
Поступок очень по-мартиновски. Он был умен, поэтому знал, что я избегала бы его этим утром после вчерашней неловкости. Но я не смогла бы избежать Мартина в своей постели.
— Ты уже проснулась?
Я кивнула в подушку, поворачиваясь лицом к нему. Я приоткрыла глаза и изучающе посмотрела на него. Было очевидно, что он не спал уже какое-то время. Я проверила, где были мои руки, где были его руки, и так далее. В принципе ни одно из наших прикосновений нельзя было назвать недружескими или неуместными, но я воспользовалась возможностью, подняв и переместив ногу, как бы между прочим, между его.
— Да. Но с трудом, — пробормотала я, зевая.
— Хорошо. Я умираю с голоду.
Он слегка ущипнул меня за ребра, заставляя подпрыгнуть и запищать. Воспользовавшись моим невольным приступом, он перекатился на меня, захватывая и пленяя мой взгляд своим, напоминая мне момент девять месяцев назад прямо перед тем, как я потеряла девственность. Мое горло было сухим, как пустыня Сахара. Я залилась румянцем, но не могла отвести взгляд.
Он был сексуален. Эпической противозаконной сексуальностью. Внезапно я проснулась окончательно и поняла, что была не в силах пошевелиться.
— Паркер, что случилось ранее этим утром ничего не меняет, и я говорю не о дозаторе для мыла в виде Хоббита. — Его тон был непреклонным, хотя то, что он командовал мной, не ощущалось неловко. — Я был придурком и очень сожалею. Ты ясно дала понять, что не хочешь рисковать нашей дружбой, и я постараюсь уважать это.
Я заморгала и кивнула ему, улыбаясь своей лучшей храброй улыбкой.
— Я тоже, — прохрипела я.
Мгновенная хмурость сжала его черты, и он, колеблясь, всматривался в меня, его взгляд блуждал по моим губам. Но потом он сделал большой вдох, скатился и отодвинулся, а потом вовсе вышел из комнаты.
Он крикнул через плечо напряженным голосом:
— С тебя музыка, с меня завтрак.
* * *
Завтраком был какой-то вид восхитительных яиц, запеченных с луком, беконом, шпинатом и множеством бекона. Запах от этой стряпни заполнил квартиру, наполняя мой рот слюной.
Пока он был на кухне, я уставилась на пианино, ощущая себя захваченной его силой притяжения. Оно было таким красивым, таким великолепно-притягательным. Клавиши были из настоящей слоновой кости, что означало, антикварному пианино было более пятидесяти лет, и теплыми на ощупь. Я нажала средним пальцем на ноту "си", создавая насыщенно-глубокий и красивый звук.
— Сыграй.
Я взглянула на него.
Должно быть, вчера он наведался к булочнику и кондитеру, потому что принес мне очень свежее вишнево-сырное пирожное, кекс с бананом и орехом и восхитительную чашечку черного кофе. Мартин положил свои продукты на столик рядом с пианино, затем выпрямился, сурово глядя на меня, но его слова были нежными:
— Пожалуйста, сыграй.
Я видела, это что-то значило для него, поэтому села, сделав вздох для храбрости, и выбрала примерную мелодию. Между тем, Мартин замешкался возле скамейки. Затем, будто неожиданно приняв решение, он наклонился и поцеловал меня в щеку, его утренняя щетина царапала мое лицо, оставляя теплый след на моей коже.
— Тебе нужно переехать ко мне навсегда. — Он повысил голос, исчезая в кухне. — Подумай о переезде. Я был серьезен насчет того, что приму коржики в качестве оплаты.
Я рефлекторно ухмыльнулась, моя мелодия становилась легкой и глупой по мере того, как я размышляла о том, что стала бы соседкой Мартина. До тех пор, пока мы оба ни с кем не встречались, были не женаты и никогда не напивались вместе сангрией, это казалось выигрышной идеей.
Я позволила себе потеряться в импровизации, хотя в основном она была основана на песне, которую я написала за лето после выпитого "Ред Булла", когда была не в состоянии спать в течение сорока восьми часов. Изначально композиция была безумной, но я сделала ее медленной, добавив всего строфу в басовом ключе58, и закрыла глаза.
Заканчивая, я отпустила клавиши, с последним аккордом нажимая на сустейн-педаль59, позволяя нотам звучать дольше, пока они не затихли, отражаясь в воздухе эхом воспоминания. Это был действительно великолепный инструмент.
Открыв глаза, я поняла, что Мартин сидел на одном из ближайших клубных кресел, локти были на подлокотниках, его большой палец легонько поглаживал нижнюю губу вперед-назад, а глаза внимательно смотрели на меня.
Я выпрямилась, прищурившись, посмотрела на него и на комнату, выходя из оцепенения.
— Извини... как долго я играла?
Он не ответил сразу же, и я заметила, что он тоже немного затерялся в мечтах.
— Мартин?
Он встрепенулся, его взгляд резко сфокусировался на мне.
— Да?
— Как долго я играла?
Его глаза метнулись в сторону к месту на стене позади меня. Я повернулась и проследила его взгляд, увидев настенные часы, которые указывали на то, что я играла почти сорок пять минут.
