Я страдаю по тирану (СИ) - Веммер Анна (книги без сокращений .txt) 📗
Я облизываю сладкие от шампанского губы.
Нет, это не страшно. Это пугающе, и кто бы мог подумать, что между двумя синонимами такая огромная разница. У первого горький вкус ужаса и оцепенения, а второй сладкий, как спелая ягода.
Голос Влада звучит чарующе. Низкий, негромкий, бархатистый. Я могла бы слушать его часами, приходится прикладывать усилия, чтобы вникнуть в смысл его слов.
— Последний шанс, Олененок. Я дам тебе последний шанс и спрошу: ты хочешь со мной сегодня остаться?
Я до побелевших костяшек пальцев сжимаю бортик ванны. Слабый, но не сломленный, голос разума шепчет немедленно вспомнить, что я приличная девушка, пообещать в кратчайшие сроки вернуть деньги и немедленно сбежать, потому что спать с начальником из-за долга аморально.
Но голос настолько слабый, что кажется, будто он пробивается через толщу воды.
— Да, — я слышу себя будто со стороны, хочу.
Полотенца не видно, но, наверное, так даже лучше. На коже медленно высыхают капельки воды. Я сажусь на краешек кровати, стараясь давить в себе дурацкое желание натянуть покрывало и спрятаться. Куда уже прятаться-то? Да и зачем?
На запястья ложатся два кожаных браслета, соединенных цепочкой. Не знаю, специально Влад это делает, или нет, но он невзначай касается кожи, и я вздрагиваю от каждого прикосновения. Цепочка кажется игрушечной, но на поверку оказывается очень прочной.
Невозможность развести руки и скованность в движениях острой приправой ложится на возбуждение. Я закусываю губу, наблюдаю за тем, как из коробки появляются новые игрушки, и чувствую разгорающееся внутри пламя.
Губы горят от поцелуев, а тело бросает то в жар, то в холод. В руках Архипова я как мягкая глина, плавлюсь и поддаюсь мягким движениям.
Спиной чувствую мягкое покрывало. Влад куда-то отходит, а в следующее мгновение свет становится приглушеннее. Я закрываю глаза, так все кажется острее и ярче. Оковы смыкаются и на щиколотках, вот только между ними не цепочка, а металлический прут, не дающий свести ноги. Низ живота сжимается в сладком спазме, когда я чувствую — даже с закрытыми глазами — на себе взгляд Архипова.
Он медленно проводит пальцем между моих ног, вырывая протяжный, прерывистый стон. Он исходит против моей воли, взрыв искр удовольствия такой яркий, что я прогибаюсь в пояснице. Он всего лишь коснулся, а я уже чувствую, как кружится голова.
Следом за отголосками удовольствия приходит легкая обжигающая боль.
Теперь я понимаю, что имел в виду Влад, когда говорил о боли, которая неприятна.
Это не она.
Пальцы мужчины повторяют след стека. Мне хочется вцепиться пальцами в плед, но руки связаны, и все, что я могу — завести их за голову. Грудь приподнимается, и Влад тут же накрывает ртом мой сосок. Прикусывает, обводит языком.
Мой мозг отключается. Смущаться и думать о приличиях он уже просто не способен, а я плыву по течению, наслаждаюсь беспомощностью. С каждым новым ударом стека я приближаюсь к заветной черте, все внизу ноет от неудовлетворенности. Поверхностных ласк слишком мало, чтобы кончить.
Медленная, изощренная пытка, перемежающаяся поцелуями. Я теряюсь во времени, не зная, сколько времени мы проводим в постели. Сколько раз я вскрикиваю, находясь на грани оргазма, но каждый раз вытаскиваемая из спасительной неги Владом.
Я не знаю, что он получает от этой игры, но не могу думать о чем-то, кроме своего удовольствия. Все мысли, все стоны и движения служат только одному: получить законное наслаждение.
Долгая пауза, как затишье перед бурей, дает мне шанс увидеть в глубине глаз Влада что-то очень личное. В том, как он смотрит на обнаженную девушку с разведенными ногами, связанную и беззащитную, есть что-то пугающее, принадлежащее только ему.
Он удивительно хорош, обнаженный, без капельки стеснения демонстрирующий тренированное тело.
Стек медленно дразнит, щекочет, выводя на моей коже замысловатые узоры. Я выгибаюсь, запрокидывая голову. Знаю, что если сейчас меня снова лишат удовольствия, то мир перевернется, и… не знаю, я даже не могу ни о чем думать.
Медленно кончиком стека Влад ласкает живот, почти невесомо касается внутренних поверхностей бедер. Затем удар — слабый, но внезапный, по напряженному набухшему клитору — и я взрываюсь. Меня накрывает волной удовольствия. До ярких вспышек, до звона в ушах.
Я долго прихожу в себя, а когда, наконец, получаю возможность мыслить, то обнаруживаю, что оков на ногах больше нет. А еще что Влад все еще возбужден, что он не получил свою порцию наслаждения. Он не препятствует, когда я беру член в руку, только с шумом выдыхает. Но я успеваю сделать лишь несколько движений, когда Архипов останавливает мою руку.
— Перевернись, — хрипло просит он.
Я послушно ложусь на живот, а через секунду приподнимаюсь, догадавшись, чего он хочет. Боже, откуда во мне это… я даже не знала, что внутри могут жить такие желания. Несмотря на то, что какие-то десять минут назад я получила море удовольствия, мне снова хочется. На этот раз еще больше: ощутить его в себе, почувствовать внутри, отдаться ритму и забыть обо всем.
Но Влад медлит. Я не вижу, что он делает, только слышу шорох обертки. Потом чувствую его пальцы, влажные, требовательные и осторожные. Только совсем не там, где им положено быть…
— Тш-ш-ш, — успокаивает он, когда я пытаюсь вырваться и повернуться. — Олененок, ты обещала возмущаться только если будет больно. Тебе сейчас больно?
Мне не больно, мне страшно, но обещание есть обещание.
— Я тебе обещал кое-что сюрпризом, — свои фирменным чарующим голосом меж тем говорит Архипов. — Не бойся. Тебе понравится. С тобой сложно удержаться.
В мою попку проникает сначала его палец. Я сжимаюсь в ожидании боли, но ее нет. Особого удовольствия тоже, но если Владу это нравится… пожалуй, в таком режиме я смогу для него потерпеть.
Палец исчезает, а ему на смену приходит что-то твердое, но такое же небольшое. Пробка? Одна из тех, что мы купили?
— Она с хвостом? — почему-то единственный вопрос, который приходит мне в голову.
Влад начинает смеяться.
— Нет. Повернись. И посмотри сама.
Он усаживает меня к себе на колени, возбужденный каменный член упирается мне в бедро, напоминая о желании мужчины. Мне приходится закинуть руки ему за голову. Влад дарит несколько быстрых поцелуев и вынуждает меня обернуться к зеркалу, которое висит как раз напротив кровати.
Нереально возбуждающая картина: идеальный обнаженный мужчина и я у него на коленях. Растрепанные длинные спутавшиеся волосы, красные, едва заметные, следы от стека на плечах и спине, припухшие от поцелуев губы и маленький круглый страз меж ягодиц.
Я прячу лицо на груди Влада. Меня бьет мелкая дрожь.
Он проникает в меня, входит на всю длину. От стона удержаться невозможно, а еще я вредничаю и прикусываю кожу на шее. Архипов издает короткий хриплый стон и медленно начинает двигаться.
Беру свои слова назад о том, что удовольствия нет.
Его море. И оно несравнимо с тем, что я испытывала в кабинете или в гостиничном номере. Оно несравнимо ни с чем. А самое главное, что я цепляюсь за Влада, как за спасательный круг в водовороте ощущений, которые сильнее меня, а он с каждым движением подталкивает все ближе и ближе к темному омуту.
Я ненавижу его. За то, что он делает с моим телом, ненавижу порочное удовольствие, которое получаю от вещей, что не видела даже в фильмах для взрослых!
Но одновременно с этим я окончательно теряю шанс когда-нибудь забыть о том, что в моей жизни вообще был Владислав Архипов.
Такое не забывается. Когда меня снова накрывает оргазмом, я понимаю это так отчетливо, что сердце несколько раз особенно сильно бьется в грудную клетку. Будто делает попытку вырваться на свободу, но затихает, смиряясь с тем, что принадлежит теперь другому.
Олененок спит. Ему едва удалось уговорить ее сходить в душ, где она отрубилась, едва улучила момент и положила голову ему на плечо. Еще и зевнула так сладко, издевательски. Оставила его мучиться в одиночестве, смывая мыльную пену с розовой кожи, где еще виднелись следы стека.
